Генрих фон Лохаузен - Верхом за Россию

• Название: Верхом за Россию
• Автор: Генрих фон Лохаузен
• Издательство: Издательство Леопольд Штокер Ферлаг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998

Автор принадлежит к поколению, на себе прочувствовавшему войну, а после войны, среди прочего, он служил военным атташе Австрии в Лондоне. Кроме этого он прославился как ученый-геополитик. В данной книге автор описывает представления и ощущения молодых немецких офицеров на Восточном фронте. В этой неравной борьбе ими руководили отнюдь не идеологические пристрастия и не ненависть. У них были совсем иные представления о том, как должна была выглядеть Европа после войны. Эти немцы прекрасно осознавали необходимость добиться независимости угнетенных большевизмом народов Советского Союза, причем только бок о бок с ними. Лишь работа на убеждение и взаимное уважение могли бы обеспечить истинно безопасное и уверенное будущее Европы для обеих сторон – таковы были идеалы многих офицеров Вермахта. Помимо этого молодые военные раскрывают в этой книге свое мировоззрение, понимание ими смысла этого похода, анализируют структуру военных союзов в Европе и, естественно, достоинства и недостатки их собственной диктатуры, прежде всего, то, способна ли она вызвать к себе доверие других народов Европы. 

 Основываясь на личном опыте, автор изображает беседы несколь-ких молодых офицеров во время продвижения в России, когда грядущая Ста-линградская катастрофа уже отбрасывала вперед свои тени. Беседы касают-ся самых разных вопросов: сущности различных народов, смысла истории, будущего отдельных культур в становящемся все более единообразном ми-ре... Хотя героями книги высказываются очень разные и часто противоречи-вые взгляды, духовный фон бесед обозначен по существу, все же, мыслями из Нового завета и индийской книги мудрости Бхагавадгита. Снова и снова командир полка, прототипом которого является сам автор, демонстрирует своим товарищам Австро-Венгерскую монархию как пример удачной импе-рии, охватывающей многие народы. Смысл этой войны он может видеть только в том, если немцы и русские вместе и на благо всех участвующих народов построят подобную, но гораздо большую империю между Северным морем и Тихим океаном.

Это первая книга барона Лохаузена, переведенная на русский язык. До этого переводились только его отдельные статьи.

---

— Посмотри на Англию, — сказал теперь скачущий в середине, — если кто учит английский язык, то он нацеливается на речевую культуру Оксфорда и Кембриджа. Но она связана с определенным образом жизни, и это не подразумевает облегчить эту языковую культуру для кого-нибудь. Что-то в этом роде могло бы только уменьшить значение Англии в мире. Уже римляне не делали ничего подобного. Весь мир писал тогда по-гречески. Отказались ли они из-за этого от своего латинского алфавита? Не более, чем сегодняшние англичане от своего правописания, самого беспорядочного из всех возможных! Они по-прежнему придерживаются его, как и своей запутанной системы мер и весов. Они создали также таким образом и свою мировую империю. А мы избавляемся от нашего письма! Мы бы этим только сделали себя смешными. Мы много на этом потеряем, но не выиграем ничего, совсем ничего. Да и к чему это все? Наши дети издавна, играючи, изучали оба письма. Стали ли они теперь глупее, например? Ни русские, сербы или болгары, ни греки, ни азиаты не отказались от их всевозможных вариантов письменности ради каких-то других; только, исключительно один Кемаль Ататюрк в своей ошибочной надежде, что его народ мог бы тем самым переодеться из азиата в европейца. Удастся ли это? Раскрыться миру — это всегда оправдывается, а примазаться к нему — никогда.

Взгляни снова на Англию. Она может делать, что хочет, она может сталкивать головами народ с народом, но этим она выращивает себе только своих новых поклонников. Они все с огромным удовольствием сами стали бы англичанами, а почему? Так как они не уверены в собственной форме! Так как у них нет самоочевидности британцев, умения беззаботно вести себя во всем мире так, как они как раз и есть. Такое отношение производит впечатление. Весь мир передразнивает англичан. Все снобы за Англию. Они все на ее стороне. Знаете ли вы, что это значит? Не три четверти всех людей, но трех четверти всех тех, кто пролазит наверх. Снобизм — это мировая держава.

Английский язык такой легкий, слышу я снова и снова. Легкий, да, в его основах, легкий, чтобы как раз поверхностно общаться на нем. Это дает ему все, чтобы быть удобным международным языком, такому, который подкупает краткостью и небольшой грамматикой, но что потом? Потом вы могли бы выучить наизусть весь следующий язык, предложение за предложением, ударение за ударением. Каждое слово, которое вы поставите иначе, и пусть даже это будет точно по правилам, разоблачает вас как иностранца! Удержало ли это мир, например, от того, чтобы он учил английский язык? Ничего подобного! Мир учит английский язык, не потому, что он легкий или трудный. Он учит его, потому что пираты вроде Френсиса Дрейка открыли для британцев моря, потому что государственные деятели вроде Уильяма Питта создали на этих морях мировую империю, а мировая финансовая олигархия все еще базируется в Лондоне. Он учит английский язык из-за Америки и потому что сегодняшний мир — преимущественно английский, не только мир от Канады до Австралии, но и другой, «большой» мир общества. Он учит его, так как Англия — это страна лордов и джентльменов и миллионам неангличан кажется очень желанным, чтобы их путали с ними, и чтобы они могли разговаривать как они, с той же самой беспечностью и тем же самым акцентом. Они все несут шлейф за Англией. Но эти люди, — мы должны это себе точно уяснить — определяют мировое общественное мнение, не напечатанное, вероятно, оно все равно англосаксонское, так или иначе, а другое, которое выше этого.

Этот мир — так называемый «большой» мир — раньше говорил по-французски. Теперь он едва ли делает это. Не потому что Англия вытеснила Францию с морей, а потому что Франция развенчала здесь сама себя. Это был еще тот «мир», когда Франция была Версалем, а Версаль — двором всех дворов. Франция маркизов и герцогов, Франция вельмож и «изысканного общества», и когда-то еще Франция трубадуров, эта Франция еще могла служить миру образцом, Франция нотариусов и адвокатов — уже нет. Когда Франция сменила своих королей на президентов, она отреклась. Этот шаг был отходом к бытию рантье. Новому образцу, «джентльмену» с тех пор нельзя уже было противопоставить ничего равноценного. Джентльмен сменил рыцаря, «шевалье», чековая книжка сменила шпагу, практичная «опора на реальные факты» вытеснила учтивость, «куртуазность».

Куда поэтому путешествовали наши молодые дамы, прежде чем все это началось? Где они получали свой последний лоск и флер «мира»? В государстве якобинцев, в «республике единой и неделимой»? Едва ли! Зато, пожалуй, в стране последних королей. Это открывало им и то и другое: так называемый «большой мир» и мир вокруг всего земного шара. Никакие трудности произношения, никакие трудности правописания не устрашили их ни на час. Они приняли бы английский язык даже с русской грамматикой и с китайскими буквами!

— Итак, — произнес офицер на вороном коне, — спокойно строй барьеры вокруг тебя. Это создает дистанцию, а дистанция создает уважение. Никогда нельзя приобрести мировое значение путем выбрасывания своего собственного. Не общеупотребительный алфавит придает языку вес, а квадратные мили, которым он управляет. Давайте лучше создадим их себе. Создадим себе то, что создали для себя англосаксы и испанцы — оба, к сожалению, отвратительным способом — на индейской земле: пространство.

У всадника на вороном коне едва хватило времени для этого заключительного замечания. Те, кто говорил раньше, всадник в центре и паренек на серопегой лошади поскакали вперед к штабу дивизиона. Не успели они отъехать, как оставшиеся обменялись еще несколькими признательными словами в адрес их самого молодого товарища. Сначала с усмешкой, но потом все с большей и большей заинтересованностью следили они за его словами. Они же все его почти еще не знали, и он сам не много о себе рассказывал. Очевидно, он еще до войны, совсем юным, некоторое время успел пожить в Англии. К своей учебе — а изучал он теологию и музыку — он едва успел приступить, когда его призвали в армию.

16. 7. 1942 Марш из Харьковской до Екатериновки

У кого есть пространство, у того есть будущее — Почему Америка более творческая, чем Англия — Бремя белого человека: Бремя палача — Перекресток мировых осей Германия — Эта война — последний шанс — Немцы и французы — близнецы — Россию можно захватить только с русскими — Образец — это Александр, не Цезарь — Великое переселение народов, марш в тупик — Отставшие Пруссия и Россия — Близорукая французская восточная политика — Итальянцы — «Честная борьба» в пустыне — Британский, а не Индийский океан — Бесчисленные войны Англии — Сохраненное лицо вместо совести — Гарольд Никольсон: Неизбежное Зло — Государственная мораль — это не мораль стад — Идеологическая война, выродившаяся война — О преимуществах своевременно прекращенных войн — «Лузитания» — Имеет значение не то, за что ты борешься, а с какими усилиями — Наполеон — Доверчивые опоры любого режима — Греки и римляне — Ганнибал — Никогда не судите о других — Вызов женщины — Формула двух несовместимых миров — Рациональное и только объясняемое искусство — Песня Марии фон Эбнер-Эшенбах — «Я есть, потому что ты есть» — Неозвучиваемая мелодия.

Всадник на вороном коне начал с того, на чем он закончил накануне. — Посмотрите на эту страну, — сказал он. — У того, у кого есть пространство, есть и будущее, только у него. Время, когда власть еще могла существовать, сжавшись в самом узком пространстве, прошло. То, чего хватало еще сто лет назад, чтобы быть великой державой — страна величиной с Францию или Испанию, к этому еще тридцать или сорок миллионов жителей и пара сотен тысяч солдат — этого уже давно не достаточно. От Теодориха Великого до сегодняшнего дня в Европе всегда было место для нескольких великих держав. Большей частью их было четыре или пять. Завтра в ней не хватит места даже для одной. Уже сейчас претензии на статус великой державы начинаются с размера, который раз в двадцать превышает прежде привычный. Не какие-то полмиллиона квадратных километров — такова была площадь Веймарской республики — покрывают Канада, Соединенные Штаты, Бразилия, Сибирь или сегодняшний Китай, а все девять или десять миллионов. Страна масштабов Италии, Франции или нашей страны, это, при таких масштабах, провинция! Сегодня уже в пространственном отношении, завтра в политическом, а послезавтра в духовном плане! Одно следует за другим всегда, на некотором отдалении, пожалуй, однако непреодолимо. Жизнь — это всегда целое: там, где волны жизни поднимаются выше всего, там дух также бьет своими самыми могущественными волнами. Хотя это зависит не только от квадратных миль, а от людей, которые живут на них. Но они как раз нуждаются в пространстве, чтобы жить, планировать, развиваться. К щедрой жизни как раз и относится пространство, место для свободы действий…