Серго Берия - Мой отец Лаврентий Берия. Сын за отца отвечает…

• Название: Мой отец Лаврентий Берия. Сын за отца отвечает…
• Автор: Серго Берия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-028

Сенсационная книга, в которой рассказывается о легендарном Лаврентии Павловиче Берии — ближайшем соратнике Сталина. Его титаническая деятельность на самых разных должностях — от всесильного наркома госбезопасности до руководителя советского атомного проекта — была на первом краю сталинской политики.

В наше время имя Л.П. Берии обросло многочисленными мифами и легендами. Оно постоянно подвергается нападкам недоброжелателей, за которыми намеренно скрывается историческая правда. Как получить достоверную информацию об этом незаурядном деятеле Советского Союза? Его сын С.Л. Берия готов ответить за отца и рассказать немало интересного.

В книге представлены как не публиковавшиеся в России материалы биографов Берии, так и воспоминания его сына.

---

— Прямое. Тогда, оказывается, Иосиф Виссарионович сказал отцу: «Живешь скромно. Молодец! Но руководитель республики должен иметь хорошую квартиру». И Сталин отдал указание построить тот дом. Нашими соседями были секретарь ЦК Грузии Кекелия и Гриша Лрютюнов, работавший тогда то ли в ЦК, то ли в горкоме партии.

— Кто был вашим соседом на старой квартире?

— Рапава.

— Которого расстреляли?

— Да. Но с ним собирались расправиться еще в 1937 году.

Он был женат на племяннице Ноя Жордания — президента меньшевистской Грузии. Однако тогда ему удалось спастись.

— Правда, что из особняка Берия ходил в ЦК по специальному туннелю?

— Это выдумка. Ничего подобного не было. Пешком он ходил, в сопровождении охранника. Но и на машине, бывало, ездил в ЦК.

— Как складывались взаимоотношения между отцом и матерью? Каким был Лаврентий Павлович дома?

— Возможно, на фоне существующих стереотипов это прозвучит неправдоподобно, но отец был очень мягким человеком. На работе суровый и настойчивый, дома он проявлял ласковый и уступчивый характер. Не помню, чтобы отец повысил на меня голос или наказал. Он уделял огромное внимание моему воспитанию — интеллектуальному и физическому. Подбирал мне книги, журналы, советовал, что прочитать, что посмотреть. К маме он относился очень нежно, хотя, правда, бывали случаи, когда я становился свидетелем их споров, связанных с внешними событиями, с работой отца, с политикой. Мама не понимала, как отец может оставаться на своей должности, когда вокруг происходят такие ужасы. Однажды она в моем присутствии заявила, что их дальнейшая совместная жизнь невозможна, что она уйдет и заберет меня: мама не могла примириться с царящей в стране атмосферой, поэтому ссоры возникали часто. Она категорически отказывалась ехать в Москву. Отец вынужден был подчиниться решению Политбюро, а мы с мамой остались: мы были против переезда.

— Вы не сразу переехали?

— Я продолжал учиться в первой тбилисской школе.

Мама твердила, что я должен стать образованным и полезным для родины человеком. Шалва Нуцубидзе как бы взял надо мной шефство. Он приходил к нам почти через день, обучая меня азам мифологии, философии, словесности. Шутя, он говорил маме: «Мы из него националиста сделаем!»

Но когда Иосиф Виссарионович узнал, что мы с мамой отказываемся переезжать, он рассердился и прислал в Тбилиси начальника своей охраны генерала Власика. Не успев переступить порог, тот сразу объявил, что через 24 часа мы отправляемся в Москву. Так и произошло…

— В детские и юношеские годы людям свойственна чрезмерная гордость, даже хвастовство. Нередко от молодых ребят слышишь: мой папа может… мой папа сделает… У вас, сына в самом деле всемогущего отца, не было внутреннего ощущения собственного превосходства над своими ровесниками, не появлялся соблазн бросить им: «Мой папа…».

— Такое поведение противоречило бы моей человеческой натуре. Мне и в голову не приходило ставить себя выше кого-либо! Работу отца я считал обычным делом, которым он занимался по долгу службы. Так считал, кстати, не я один, а миллионы советских людей.

— Случались ли ссоры из-за супружеской неверности? Ведь не секрет, что ходят самые фантастические слухи о Лаврентии Берия как половом гиганте, сексуальном маньяке, жертвами которого сначала становились грузинские красавицы, а потом и чуть ли не всего Советского Союза!..

— Мне кажется, что слухи об этом сильно преувеличены. Отец был абсолютно нормальный мужчина и поддерживал с матерью искренние отношения. Правда, как мне известно, в Тбилиси он влюбился в одну красавицу из знатной семьи, и закончилась эта интрижка приличным скандалом, устроенным матерью.

— А как же быть тогда с утверждениями, что у начальника личной охраны Лаврентия Павловича полковника Рафаэля Саркнсова обнаружили список с двадцатью тремя любовницами шефа? Как же объяснить наличие множества предметов женского туалета в его рабочем кабинете? Я где-то вычитал, что число амурных страстей Берия равняется 214…

— Пусть эта арифметика останется на совести тех, кто, подобно евнухам, занимался столь ревностным подсчетом чужих любовниц. Я не намерен обсуждать этот вопрос, но раз он прозвучал, отвечу: сфабриковать списки или подбросить «вещдоки» в кабинет нейтрализованного хозяина, как вы понимаете, не составляло никакой сложности для сотрудников госбезопасности. И не забывайте, что многие женщины-агенты из отцовского ведомства предпочли признать себя любовницами, чем осведомителями тайной полиции.

— И все же образ Берия-ловеласа тиражируется широко. Например, я видел американский многосерийный видеофильм «Красный монарх», в котором демонстрируются любовные похождения Лаврентия Павловича.

— В кино можно показать все, что угодно. В действительности многое иначе. Я всегда жил вместе с отцом и не помню, чтобы он ночевал вне дома, кроме командировок, конечно. Домой он, естественно, никого не приводил. Другое дело, если подобным можно заниматься в рабочее время.

— А разве нельзя, если очень захотеть?!

— Если очень захотеть, то да, но ведь и ограничения были большие… Отец с исключительной ответственностью относился к возложенным на него обязанностям, пристально следил за выполнением каждого решения. Времени для утех почти не оставалось.

— А внебрачных детей у Лаврентия Павловича не было? — Однажды отец познакомил меня с маленькой симпатичной девочкой и сказал: «Ты — взрослый парень и должен знать: это твоя сестра!». В ответ я ему предложил: «Давай удочерю!» Он рассмеялся: «Не фантазируй… У нее есть мать!»

— Лаврентий Павлович заботился о них?

— Безусловно. Но мама ничего об этом не знала.

— До самого конца?

— Да, до конца дней своих… Я никогда не обмолвился ни одним словом… И следил за судьбой девочки: сестра все-таки! Но поскольку они жили в гораздо лучших условиях, чем я мог предложить, то я не навязывался…

— Мать вашей сводной сестры жива?

— Да. Она оказалась совестливой женщиной: всем визитерам, предлагавшим ей написать разоблачительную книгу о Берия, указывала на дверь.

— Вы поддерживаете с сестрой связь?

— Нет, я решил так: если она захочет, то всегда сможет меня найти. Материально она вполне обеспечена, и грузины ее постоянно поддерживают.

— Она намного моложе вас?

— Она ровесница моей старшей дочери. Считает себя грузинкой, хотя и носит русскую фамилию.

— Замужем?

— Развелась.

— Батоно Серго, мы говорим о грузинском периоде вашей жизни. Давайте завершим эту часть беседы…

— Кажется, я не упомянул о том, что закончил семь классов немецкой средней школы, организованной тбилисскими немцами. Все предметы преподавались на немецком языке, однако грузинский язык и литературу изучали в полном объеме.

— Немецким языком овладели хорошо?

— Я овладел им еще в дошкольном возрасте.

— Вас обучали целенаправленно?

— Да. Родители очень хотели, чтобы я знал иностранные языки, поэтому с четырех лет изучал немецкий, с пяти — английский. Этими двумя языками владею в совершенстве.

— В этой школе учились дети простых смертных или… — Школа была самая обыкновенная, никакой элитарности. «Элитарность» сводилась к тому, что в 1937 году большинство учеников осталось без родителей.

— Сохранились какие-то отношения с бывшими одноклассниками?

— Тесных контактов нет, но все же кто-то напишет, кто-то навестит… Время и события разъединили нас, да и возраст берет свое.

— Когда генерал Власик привез вас с матерью в Москву, отец уже был обустроен, в бытовом смысле, разумеется?

— Имел обыкновенную квартиру. Дом, в котором мы должны были жить, ремонтировался. Несколько месяцев провели в так называемом доме правительства на Набережной. Предлагали квартиру в Кремле, но отец отказался.

— Значит, вам в Кремле не довелось жить?

— Нет, но у меня был пропуск в Кремль, и я мог там бывать, когда хотел.

— Где вы учились в Москве?

— В обыкновенной русской школе.

— Отец принимал участие в выборе вашей будущей профессии?

— Я говорил вам, что сначала он мечтал увидеть меня художником, потом начал ориентировать на технику. Как-то он велел пойти в гараж и из старых частей собрать автомобиль. Отец хотел, чтобы я не только умел баранку крутить, но и знал, из чего состоит машина. Я два года с помощью механика собирал старый «форд». Отец подсказал мне заняться радиоделом, и я посещал дом техники. По окончании школы у меня уже была зарегистрирована радиостанция. Знание радиодела и языков сыграло потом определенную роль в моей судьбе.

— Вы в каком году окончили школу?

— В самом начале войны. Семнадцать мне исполнилось в ноябре 1941 года…

— «Сороковые, роковые…» — это и о вас?