Николай Копосов - Хватит убивать кошек!

• Название: Хватит убивать кошек!
• Автор: Николай Копосов
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-86793-348-2

Критика социальных наук — это ответ на современный кризис гуманитарного знания. Социальные науки родились как идеология демократии, поэтому их кризис тесно взаимосвязан с кризисом современного демократического общества. В чем конкретно проявляется кризис социальных наук? Сумеют ли социальные науки найти в себе ресурсы для обновления или им на смену придет новая культурная практика? В книге известного историка Н. Е. Копосова собраны статьи и рецензии, посвященные истории и современному состоянию социальных наук, и прежде всего — историографии. В центре внимания автора — формирование и распад современной системы основных исторических понятий.

---

Благодаря этим дебатам авторитет нетрадиционных медиевистов значительно вырос. Они превращались в интеллектуальную силу, которую консерваторы не могли ни изгнать с профессионального поля, ни игнорировать, ни тем более победить в открытой полемике. Поэтому стратегия, избранная доминирующей группой, состояла в том, чтобы отрезать нетрадиционных медиевистов от преподавания и руководства аспирантами (и, конечно, от международных связей) и по возможности скомпрометировать их, внедрив в общественное мнение их образ как «интеллектуалов», «самовыражающихся» (характерное словцо эпохи) в своих сочинениях вместо того, чтобы скромно служить истине, как подобает «профессионалу». Отметим, что подобная стратегия в данном конкретном случае оказалась не слишком эффективной.

«Жизнь и смерть в Средние века» (1991)

Для Ю. Л. Бессмертного присоединиться к группе неофициальных медиевистов было нелегким решением несмотря на то, что развитие его собственной личности и взглядов делало такой шаг единственно возможным. Как верный и восторженный ученик А. И. Неусыхина он тяжело переживал то, что учитель не принял «поворота к ментальностям» и в конфликте доминирующей группы с А. Я. Гуревичем поддерживал консерваторов. Ю. Л. Бессмертный пытался добиться примирения А. Я. Гуревича с А. И. Неусыхиным, считая, что научные разногласия не обязательно должны сказываться наличных отношениях, но в итоге потерпел фиаско и принял сторону первого. В 1970-е гг. Ю. Л. Бессмертный, вслед за А. Я. Гуревичем, обращается к изучению истории средневековой культуры. В этот период его профессиональная репутация, уже весьма высокая после выхода первой книги, заметно укрепляется, и он превращается, по общему признанию академической среды, в одну из ключевых фигур нетрадиционной историографии.

В 1970–1980-е гг. маленькая команда медиевистов с А. Я. Гуревичем и Ю. Л. Бессмертным во главе была весьма активна, практикуя и распространяя «новую историю», равно как и знакомя советского читателя с произведениями историков школы «Анналов». Вместе с А. Я. Гуревичем Ю. Л. Бессмертный издал серию реферативных сборников, сделавших известными в России такие работы, как «Бувинское воскресенье» и «Тройственная модель мира» Ж. Дюби, «Сыр и черви» и «Бенэнданти» К. Гинсбурга, «Монтайю» Э. Леруа Лядюри, «Переосмысливая Средневековье» Ж. Ле Гоффа и т. д.[290] В тот период не могло быть и речи о том, чтобы перевести эти книги (с огромным трудом А. Я. Гуревич добился издания «Апологии истории» Марка Блока), так что именно реферативные сборники играли тогда ту роль, которую сегодня в научной жизни России играют переводы.

Не меньшее значение имели и собственные исследования нетрадиционных медиевистов. Книгой эпохи была, конечно, работа А. Я. Гуревича «Категории средневековой культуры»[291]. Со своей стороны Ю. Л. Бессмертный опубликовал ряд статей в подобном стиле[292]. Однако даже в 1970–1980-е гг., когда интеллектуальное влияние А. Я. Гуревича достигло апогея, научные интересы Ю. Л. Бессмертного отличались некоторым своеобразием. Его привлекали прежде всего феномены, находившиеся на границе между историей культуры и социальной историей. Огромные усилия он отдавал работе над коллективным трудом по истории крестьянства[293], пытаясь по мере сил даже в рамках этого официального издания отразить социокультурную проблематику. Но главной темой его исследований к 1980-м гг. стала историческая демография. Это был период, когда во французской историографии обозначился переход от глобальной истории к микроистории — переход, к которому Ю. Л. Бессмертный отнесся с чрезвычайным вниманием. В особенности на его исторических взглядах сказалась стремительно развивавшаяся в 80-е гг. историческая антропология. Книга «Жизнь и смерть в Средние века»[294] характеризуется сочетанием количественного анализа, мастером которого всегда был Ю. Л. Бессмертный, с реконструкцией ментальных установок, доминировавших в семейной жизни средневековой Франции. При этом анализ ментальных установок выступал в работе не только как самостоятельная исследовательская задача, но и как способ реконструкции социальной истории (на основании изучения демографических представлений Ю. Л. Бессмертный считал возможным восстанавливать недостающие сведения о демографическом поведении). Но вместе с тем для подхода Ю. Л. Бессмертного к исторической демографии характерно внимание к индивидуальным и даже исключительным случаям, которые источники иногда позволяли обнаружить[295]. По-видимому, демографический материал привлекал Ю. Л. Бессмертного прежде всего потому, что позволял — естественно, при историко-антропологическом подходе — непосредственно почувствовать тот пласт истории, который касался глубоко личной, эмоциональной жизни людей прошлого, и тем самым в наибольшей степени «гуманизировать» историю. Поэтому не случайно, что путь Ю. Л. Бессмертного от «макросоциальной» истории к «истории индивидов» пролегал именно через занятия исторической демографией.

Эта книга, опубликованная в 1991 г., отражает круг занятий Ю. Л. Бессмертного в 1980-е гг., но вместе с тем предвосхищает проблематику, которая оказалась в центре его внимания в 1990-е гг.

Перестройка и «Одиссей»

Перестройка для Ю. Л. Бессмертного, как и для большинства советской интеллигенции, была неожиданным событием, о котором невозможно было даже мечтать. Однако он оказался гораздо лучше подготовлен к переменам, чем большинство его коллег, для которых в результате крушения социализма утратила смысл вся многолетняя работа по адаптации к советскому режиму. Именно в этот период старые водоразделы в профессиональной среде приобрели новую актуальность, а конфликты, ранее заглушенные бюрократическим благолепием, бурно выплеснулись на поверхность. Различное поведение в годы горбачевской перестройки разделило традиционных и нетрадиционных медиевистов. В эти годы впервые публично заговорили о наличии двух историографий в рамках советской историографии, всегда стремившейся демонстрировать единство.

Известно, что важнейшие политические споры горбачевской эпохи касались национальной истории. Но наиболее активными участниками этих споров были не столько историки, сколько писатели и журналисты. Впрочем, среди историков тоже сложилось демократическое движение, которое стремилось пересмотреть сталинскую концепцию истории, с небольшими изменениями господствовавшую в преподавании. Это движение попыталось также привлечь общественное внимание к вопросу о состоянии научных исследований, т. е. начать внутреннюю реформу исторической профессии. Лидером демократически настроенных историков стал Ю. Н. Афанасьев, но большая часть коллег оказалась весьма скептически, если не прямо враждебно настроена по отношению к возглавленному им движению. В Институте всеобщей истории АН СССР Ю. Н. Афанасьев находил поддержку против консерваторов главным образом в группе А. Я. Гуревича, Ю. Л. Бессмертного, Л. М. Баткина и их немногочисленных сторонников. Однако перестройка была очевидным примером роли активных меньшинств. Находясь в меньшинстве, но пользуясь высокой профессиональной репутацией и имея возможность найти опору в политике нового руководства страны, нетрадиционные историки на какой-то момент оказались едва ли не лидерами профессионального сообщества.

Эпоха перестройки увидела появление многочисленных новых журналов, в том числе и альманаха «Одиссей», который стал органом группы А. Я. Гуревича. Ю. Л. Бессмертный был соучредителем альманаха и руководил им в начале 1990-х гг. «Одиссей», первый номер которого увидел свет в 1989 г., стал своего рода русскими «Анналами». В его работе принимали участие видные отечественные и зарубежные историки, философы, лингвисты и социологи. Успех «Одиссея», даже в тяжелых материальных условиях начала 1990-х гг., не в последнюю очередь связан с энергией Ю. Л. Бессмертного.

Одним из важнейших факторов конца 1980-х гг. стало резкое расширение международных контактов. Нет смысла подчеркивать, что до этого нетрадиционные медиевисты не имели возможности выезжать из страны. Тем не менее они были гораздо лучше известны за рубежом, нежели консерваторы. Начиная с перестройки именно новые историки стали представлять российскую историографию на международной арене. Так, Ю. Л. Бессмертный организовал большой — и очень важный для советской историографии — международный коллоквиум в Москве по случаю шестидесятилетия «Анналов» в 1989 г.[296] Российские участники коллоквиума были поражены почти карнавальной переменой символической вселенной, чувством, что они попали в «мир наоборот»: А. Я. Гуревич и Ю. Л. Бессмертный сидели в президиуме, а Е. В. Гутнова и другие лидеры традиционного истеблишмента — в зале.

Роль Ю. Л. Бессмертного как организатора международных контактов трудно переоценить. Во многом благодаря ему сегодня российская историография гораздо лучше, чем раньше, интегрирована в международную профессиональную среду.