Гелий Рябов - Приведен в исполнение... [Повести]

• Название: Приведен в исполнение... [Повести]
• Автор: Гелий Рябов
• Издательство: Бук-Мишель
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-85692-028-7

В настоящий сборник детективных повестей Г. Т. Рябова вошли остросюжетные произведения о правоохранительных органах, о чести, о подлости и долге. Герои, с которыми предстоит познакомиться читателю, не просто попадают в экстремальные ситуации, совершая подвиги или предательства, — они всегда и безусловно идут по острию, их жизнь — вечная и неизбывная проблема выбора.

---

— Не бойся. Евгении Сергеевне ничего не грозит. Она ушла.

— Ку… Куда? Ты так говоришь… Я боюсь.

— Она ушла, идем.

— Но… ее квартира? Они же будут искать!

— Они ничего не найдут.

Он смотрел не мигая, странно смотрел, и под воздействием его взгляда она обернулась, и сдавленный крик вырвался у нее. В это трудно было поверить: ободранные стены, черный от копоти потолок, истлевшие лаги — все, что осталось от полов. Мерзость запустения…

— Нет… — с ужасом сказала Таня. — Нет…

— Они придут в никуда. Это так и должно быть с ними — в конце концов.

— Мне страшно… Мне кажется, что я умру сейчас.

— Не сейчас. Ты проживешь долгую жизнь и будешь счастлива. Любимый муж, трое детей, почтительная родня… Тебе будет ровно девяносто пять, когда это случится.

— Ты… не можешь знать. Нет.

— Успокойся. То, что ты видела, — не приснилось тебе. Но этого нет более. Забудь.

— Хорошо. Идем. Но я не забуду. Никогда…

Что-то похожее на улыбку мелькнуло на лице Сергея:

— Я отвезу тебя в другое место. Там безопасно.

— Что ж… — взяла его за руку. — Я поняла. Ответь только: этот… муж? Кто он?

— Ты познакомишься с ним через год. Только помни: никогда не рассказывай о Сильвестре. Это должно умереть навсегда. Знаешь, тени прошлого возвращаются иногда.

— Как сейчас?

Он не ответил.

Вечерело, зажглись фонари. Это была другая окраина города, она сохранилась почти в неприкосновенности: двухэтажные дома, вытянувшиеся без промежутка вдоль улицы, старинные, чудом сохранившиеся подвесы фонарей. Здесь было тихо, уютно, спокойно.

Вошли во двор и увидели двухэтажный особнячок, когда-то в нем жили мастеровые кержацкой слободы, их храм возвышался над кладбищем, оно начиналось в глубине двора.

— Ступай за мной, — Сергей ободряюще улыбнулся. — И ничего не бойся. Тебе будет безопасно здесь.

По старинной чугунной лестнице поднялись на второй этаж, Сергей постучал, двери открыл пожилой человек с буйной седой шевелюрой — поблекшее вороново крыло. Вглядевшись в лицо Тани, сказал:

— Милости просим… — и пошел первым.

То была мастерская художника: мольберт, невидимое со двора огромное окно и картины, картины… Ими было заполнено все пространство.

Таня подошла к мольберту. На почти законченном полотне уходила под горизонт дорога, роились кучевые облака, вот-вот должен был пойти дождь, и какой-то человек в крестьянской одежде, с посохом, шел, сгорбившись, неизвестно куда…

— Каторжный тракт, — сказал художник. — Но ведь этот мужик придет когда-нибудь туда, где ему будет хорошо. И всем…

— Вы говорите безнадежно… — сказала Таня. — Неужто совсем нет будущего?..

— Есть, конечно. Но долог путь. Идемте, я покажу вашу комнату.

— Мне нужны ключи от твоей квартиры. И помни: выходить нельзя. Телефона здесь нет, поэтому наберись терпения. Я приеду утром. — Сергей ушел.

Он оставил машину во дворе — на том самом месте, что и в тот памятный вечер. И сразу же возникла «определенность»: они были рядом, пусть он пока и не видел их. «И слава Богу, — подумал. — Пока я ищу вам заветные денежки — вы меня не тронете. А сами вы их никогда не найдете, не вашего тусклого ума это дело…».

В двери черного хода он вошел решительно — пусть ломают голову, артисты. Он не видел, как от темной стены отделился «сотрудник» и проговорил себе в воротник: «Объект на черной лестнице, направляется в квартиру». «Не мешайте ему», — послышалось в ответ.

Сергей между тем уже вошел в кабинет Сильвестра. Разгадка или ключ к ней были здесь, об этом свидетельствовала все та же «определенность». Картины, полки с книгами, портрет зэка. Сергей подошел вплотную и рассмеялся: «Давно не виделись», — почему-то сказал он. Полки с книгами привлекли его внимание — это напоминало игру: «Холодно-теплее-горячо», только никто не подсказывал, «подсказка» возникала изнутри, — все усиливающаяся «определенность»…

Стал перебирать и просматривать книги, палец остановился на корешке из кожи с золотым тиснением, надпись была по-немецки: «Практическое руководство по собиранию древних монет». В это время раздался звонок, и голос художника, у которого коротала время Таня, сообщил: «К вящей славе Божией». Раздались короткие гудки, Сергей перевернул страницу «Руководства», мгновенно сообразив, что искать звонившего не станут — наверняка «сообщник» использовал телефон-автомат, сейчас они проверяют и, убедившись, плюнут. «К вящей славе…», — подумал, переворачивая следующую страницу — вслух он не произносил ничего, помнил: они и видят, и слышат абсолютно все.

И вот оно: на обороте титула написано орешковыми чернилами по-латыни: «Собирающий камни, делает это к вящей славе Божией». «Ад мажорем Деи глориам», — вспомнил давнее-давнее…

Открыл оглавление, палец полз по заголовкам, тонкие готические буквы складывались в слова: «Металл»… «Возникновение»… «Проба»… «Хранение».

Нашел нужную страницу. Немецкий он помнил не в совершенстве, но все же перевел главный — для себя — абзац: «Для самого ценного необходим неугадываемый, но легкодоступный тайник. Близкие не должны потерять наследство — об этом следует помнить всегда». «Лист легче всего спрятать в лесу», — всплыло из глубин памяти. Честертон, Господи, как давно это было — милый патер Браун, загадки, разгадки, споры с друзьями…

Ну, что ж… Сильвестр, собиратель неправедный, предусмотрел все. Тайник он выбрал действительно «неугадываемый», но — «доступный». Ладно…

Подошел к окну, встал перед «литером» и, уперев руку в бок, запел приятным тенором:

Это все мое, родное
Это все х… — мое!
То разгулье удалое,
То колючее жнивье.
То березка, то рябина,
То река, а то ЦК,
То зэка, то хер с полтиной,
То сердечная тоска!

Пусть насладятся, «товарисси»…

«Литер» на стекле был все тот же — распяленный черный паучок.

Смело вышел из парадного подъезда, насвистывая мотивчик, открыл автомобиль — не тронут, субчики, монет у него пока нет, они же, гугнивые, все понимают, буратиночки умненькие-благоразумненькие…

Про «буратиночек» он знать не мог и очень удивился тому, что незнакомые слова как бы сами собой возникли неизвестно откуда.

Решил заехать в морг — им следовало намекнуть на их ближайшее будущее, если поймут, конечно…

Блудливый генерал нервно выхаживал у переговорного устройства — то, что ему докладывали каждые две-три минуты, никак не свидетельствовало о приближающейся победе и завершении операции. Ни литерная техника, ни сноровка «наружки» не только не смогли изобличить фигуранта (имелся в виду, конечно же, Сергей), даже приблизиться к нему не удавалось! Генерал слышал все переговоры спецмашины с группой наблюдения и мрачнел все больше и больше. Предстоял неприятнейший «ковер» у начальника разведки. Тот уже намекнул, что половая неустойчивость генерала, вечная его озабоченность и сексуальная неудовлетворенность надоели руководству Комитета, потому что все три жены не считая «пустяков», конечно, требовали возмездия. Содержать три семьи — этого себе никто не позволял, но до тех пор, пока Блудливый (это была его неофициальная кличка) образцово выполнял задания и горел на работе — его терпели. Теперь же, когда дело вполне очевидно пошло под откос, — надеяться было не на что…

«Уходит, — доносил старший группы, — мы не в состоянии его догнать — юркая машина, и ориентируется в этом районе лучше нашего…» «Догнать, мать вашу… — орал руководитель операции из спецмашины. — Всех за яйца перевешаю!».

Блудливый не выдержал:

— Кто у нас там от «Яковлева»?! — истошно завизжал он в микрофон («Яковлевым» на сленге именовался прежний «Николай Николаевич», то есть «наружное наблюдение». Бедный развратник настолько одурел, что забыл: по этому радиоустройству можно было говорить, не опасаясь подслушивания «ЦРУ» или «Моссада»).

— Майор Клыков, — мгновенно отозвались из спецмашины. — Какие будут указания, товарищ генерал? Я руковожу группой «от Яковлева».

— Не трогать! — вопил Блудливый. — У него же нет ничего! Идиоты! Если вы его возьмете — операция сорвана! Всех за яйца перевешаю, ты меня понял, Клыков? — запас слов у многоженца был невелик…

— Внятно, — не по-уставному отозвался майор и тут же скомандовал: — В контакт не входить! Где он сейчас?

— «Жигуль» стоит у морга, — в голосе «сотрудника» звучал испуг.

А Сергей в это время стоял у мраморных столов, на которых топорщились под грязными простынями два тела. Свет здесь был тусклый, неверный. Сергей не без колебаний сдернул простыню сначала с одного, потом и с другого. Это были недавние его друзья, свалившиеся с моста первыми. На правом столе вытянулся Иван Александрович — голый он был неказист, фигура не тянула более чем на двойку с плюсом, но зато Козлюков… Аполлон или даже сам Зевс: мускулистый, с тонкой талией и огромным иссиня-черным пенисом. «Надо же… — равнодушно подумал Сергей, скользя взглядом по мужскому достоинству старшего лейтенанта. — Должно быть, официантки и машинистки его обожали… Бедные вы мои…» — Обернулся, на противоположной стороне стоял еще один стол. На нем угадывалось тело женщины. Здесь Сергей приоткрыл только лицо. Он ожидал увидеть то, что увидел: Анастасия Иванова-Потоцкая помолодела лет на десять или даже на двадцать, лицо спокойное, умиротворенное, она прошла свой земной путь, как могла…