Гелий Рябов - Сумасшествие лейтенанта Зотова

• Название: Сумасшествие лейтенанта Зотова
• Автор: Гелий Рябов
• Издательство: Бук-Мишель
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-85692-028-7

В настоящий сборник детективных повестей Г. Т. Рябова вошли остросюжетные произведения о правоохранительных органах, о чести, о подлости и долге. Герои, с которыми предстоит познакомиться читателю, не просто попадают в экстремальные ситуации, совершая подвиги или предательства, — они всегда и безусловно идут по острию, их жизнь — вечная и неизбывная проблема выбора.

---

Он мнется:

— Это же минут сорок займет, пока то, пока се. Вас здесь застукают — амба! Объект.

— Ладно. Делаем так.

Я пишу на дверях, черчу, точнее — толсто, смачно — шариковой ручкой: «Туалет закрыт до 12.00. Ремонт водопровода».

— Понял? Мы запремся. Стучишь так… — и я показываю: один долгий, два коротких.

Он уходит, торопливо пряча деньги. Теперь — каждое мгновение на счету. На часах 9.25.

25

…Переоделись, таблички на халатах, бодрым шагом идем по длинному коридору. Ведет не знание — я не ориентируюсь, но горячее желание вызволить Игоря.

Поворот, матовая дверь, лестница за ней, видимо, скоро пост.

— На посту — офицер, — шепчет на ходу Юрий. — Мы вряд ли пройдем, он поднимет тревогу…

— Если успеет, — отвечаю ему многозначительно.

Я прав. Мы — правы. Они — нет. И главное: у меня все же 10-й дан…

Пост, офицер бросает скользящий взгляд на наши карточки, и я вижу, как на его лице сначала появляется удивление, потом… не знаю, это, кажется, самый настоящий страх.

Неужели провал… Я подхватываю его взгляд. У лестничного марша стоит женщина в белом халате, девушка. По-моему, ее не было в тот момент, когда мы подошли к постовому…

— Идемте. Вас ждут, — говорит она коротко, и я вижу — Юрий узнает ее. Это действительно она. Юрий и Зина разговаривали с нею у Елисеева… — он подтверждает это знаком. Та самая — но, значит, и я должен ее знать?

Постовой мгновенно приходит в себя, словно просыпается, и делает разрешающий жест.

Она идет впереди, по-прежнему никого, нам явно везет, но с каждой следующей секундой у меня усиливается ощущение, что все происходит не на самом деле: то ли во сне, то ли в трансе… Я смотрю на Юрия, у него такое же состояние, как и у меня.

…А она все идет и идет, и кажется мне, что постепенно она отделяется от пола и плывет над ним странным белым облаком, и оборачивается на ходу, и улыбается, и вот — я тоже ее узнаю. Это Она — Милый призрак. Она вывела меня из узилища сатаны и спасла…

Дверь, еще дверь, палата — это не та, в которой мы лежали рядом с Игорем.

Здесь только одна кровать. Человек на ней накрыт тонкой белой простыней с головой… И это значит, что…

И это значит, что перед нами труп. Она откидывает простыню — так и есть. Белое лицо, закрытые глаза, дыхания нет. Бедный Игорь, ты не дождался нас…

Она закрывает ему лицо простыней и жестом показывает на носилки-каталку, попервости я и не заметил…

Мы берем Игоря за руки и за ноги — он не гнется — и укладываем. Снова закрываем простыней.

— Но… зачем? — с трудом говорит Юрий. — Он мертв, зачем?

Она улыбается, и от этой улыбки по моей мокрой спине ползет холодок.

— Что есть смерть? — слышу ее голос, но губы сомкнуты. — Тлен или новая жизнь? Несите…

Мы становимся по обе стороны каталки, двигаем ее, открывается дверь, коридор, и опять никто…

И снова дверь, белый зал, на постаменте посередине — обитый красным кумачом гроб…

— Он был офицер…

Кажется, это она произнесла, впрочем, не уверен.

Укладываю Игоря, только теперь замечаю, что на нем добротный, хорошо сшитый штатский костюм.

Всматриваюсь в его белое лицо. Никаких сомнений, он умер, наверное, дня два назад — вон на лице синеют трупные пятна…

Но тогда зачем это все? Усилия наши оказались напрасными, мы рискуем зря…

— Переодевайтесь…

На стульях какие-то костюмы, мы переглядываемся и послушно натягиваем на себя белые рубашки и все остальное. На лацкане моего пиджака крупный значок: «Харон. Фирма ритуальных услуг». Значит, мы… О Господи…

— Там остался наш товарищ, — говорит Юрий. — Он в опасности.

Она улыбается:

— Опасность — это глупое восприятие. Так думают те, кто не знает истины. Модест вне опасности. Те, кто дал вам машину, — тоже. Они ничего не помнят и не вспомнят. Вы должны идти со мной…

Теперь она говорит отчетливо и внятно. Мы ставим гроб на каталку и вывозим из зала, и тут в моем отупевшем мозгу вдруг сопрягается все…

— Ты спасла меня, ты помогла нам и теперь, но… зачем тебе… мы?

— Вы должны все сделать сами, — говорит она непререкаемо. — В этом ваше прощение…

Но за что это, Боже ты мой, за что? За то, что мы — люди, всего лишь люди?

— Ты прав, — слышу ее голос.

…Двор, черный лимузин, вкатываем гроб в его чрево, Юрий садится за руль, я рядом, пора трогаться, и я снова чувствую, как меня охватывает озноб. Она говорит:

— Вам откроют ворота, разговаривать не нужно ни о чем…

Юрий включает зажигание, нажимает педаль газа, автомобиль мощно и уверенно трогается, в зеркале я вижу, как следом за нами трогается наш фургон, за рулем — Модест…

Нас выпускают беспрепятственно…

26

…Я выезжаю следом за черным автомобилем. Это — катафалк, ворота распахиваются… Все похоже на сон…

На условленном месте нас ждут экспедитор и грузчики (странно — мы не договаривались встретиться после «дела», кажется — только позвонить!). «Спасибо, ребята, выручили!» — Я уступаю руль, состояние словно после тяжелой болезни…

И они уезжают…

Сажусь рядом с Юрием и Джоном. Едем. Они тяжело молчат, я оглядываюсь — красный гроб покачивается, словно корабль на волнах. Откуда они его взяли? И мрачная догадка буравит мой взбудораженный мозг…

Там — Игорь. Его убили… Наши усилия напрасны.

Останавливаемся около дома Юрия Петровича. В его квартире ждет Зинаида. Господи, что мы ей скажем, что…

— Хочешь взглянуть? — вдруг спрашивает Юрий Петрович.

— Н-нет… — бормочу в ответ. — Зачем?

— И все-таки… — Он выходит, открывает задние дверцы, оглядывается на нас и решительно приподнимает крышку гроба.

И я вижу, как на его лице отражается недоумение, мгновенно переходящее в ужас.

Гроб пуст…

Он стискивает голову ладонями:

— Ребята, это же сон, мы все спим и никак не можем проснуться…

— Нужно идти, — сурово произносит Джон. — Она там. Она ждет.

…Садимся в лифт, этаж, еще этаж, стоп…

— Я… сам… — говорит Юрий Петрович. Он хочет позвонить в дверь, но она… открыта.

27

…Сон, сон, сон… Болезненный кошмар, что я скажу Зине, что объясню…

Снимаю дурацкий черный пиджак с фирменным значком, медленно (удерживаю шаг — подольше, подольше…) иду к дверям столовой, я знаю, Зина — там…

Увы, не одна… Она разговаривает с кем-то, слышен мужской голос, и совершенно невозможный по красоте — ее. Низкий, обворожительный… радостный — она сошла с ума… Господи, кто мог прийти к ней в такую минуту?

Ударяю дверь ногой и… застываю на пороге. Она сидит на диване, прижавшись к молодому человеку в форме, — офицер милиции лет 22-х на вид, и… мне кажется, что я падаю в пропасть…

Это Игорь. Он удивленно смотрит на меня, потом на часы:

— 18.00… — улыбается — мама, мне пора, служба…

И Зина улыбается… мне — улыбается так, словно ничего и не было.

Откуда ты взялась в моей сломанной жизни, Зина…

…и, словно ядро, вышибленное из ствола могучим напором порохового взрыва, — вылетаю на лестницу и срываюсь вниз. Джон и Модест несутся за мной. Скорее, я знаю, что там…

Выскакиваем на улицу, погребального катафалка нет, он исчез. Я вижу ошеломленные лица своих товарищей.

Джон подходит к кромке тротуара и жестом подзывает нас. Видны отчетливые следы протектора, они высыхают на глазах.

А мимо проходит молодой офицер милиции, и мы провожаем его долгими-долгими взглядами.

И понимаем: есть многое на свете, что не снилось, — это самое лучшее объяснение. А мой Игорь? Может быть, он тоже… ищет меня?

28

…Этот вечер был трудным, квартирные драки и склоки, потом привели двух карманников, один нагло все отрицал, хотя оперативник из спецгруппы намертво зажал его руку с чужим бумажником…

Болит голова, словно долго не спал, и мама была какая-то странная…

И этот мужчина в белой рубашке…

…А потом раздался резкий телефонный звонок, и Темушкин нетерпеливо махнул рукой — не слышишь, что ли?

Старушечий шамкающий голос; бабушка утверждала, что днем на Ваганьковском похоронили какую-то девочку и что похороны эти связаны с тяжким преступлением. Она не назвала себя и повесила трубку.

Доложил Темушкину. Он долго морщил лоб, потом улыбнулся:

— Тебе, Зотов, больше всех надо? Это же мистификация или сумасшествие. Плюнь…

И я понял, что мой старший, умудренный жизненным и служебным опытом товарищ — прав.

Неправедный пусть еще делает неправду…

11.01.91.

P.S. Стихотворение, написанное рукой Игоря, которое Зинаида Сергеевна нашла во внутреннем кармане его плаща:

…И страстного лица таинственный укор,
И странное души преображенье;
Смотрю на вас: вы опустили взор,
А в сердце — пустота, любви определенье…

И в сумрак уходя послушно и легко,
Вы жест изящный дарите, играя,
Все сказано, увы… И Слово — далеко,
Но рядом с вами сердце догорает.

Оно не в силах Светлый крест нести,
Оно давным-давно остановилось.
Последний взгляд. Последнее «прости».
Пусть властвует Любовь. Или хотя бы… милость.

Примечания