Василий Щепетнёв - Хроники Навь-Города

• Название: Хроники Навь-Города
• Автор: Василий Щепетнёв
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029082-9, 5-9660-1180-Х

Рыцари Ордена Кор.

Звездолётчики с крейсера «Королёв», стартовавшего с Земли в 2026 году и... «опоздавшего» с возвращением на 8000 лет.

Отныне они живут в мире далёкого будущего, в результате глобальной катастрофы скатившемся к ДАЛЁКОМУ ПРОШЛОМУ.

Здесь бароны и крестьяне живут в феодальных замках и селениях, в лесах обитают варвары-мутанты, с людьми воюют и торгуют пришельцы из космоса, а где-то под землёй скрывается таинственный Навь-Город — родина странных, тёмных, могущественных существ.

Здесь лучший из рыцарей Ордена Кор — бывший бортмеханик Корней Фомин — снова и снова сражается с порождениями Зла — монстрами и пришельцами из иных измерений, мутантами и «чужими».

Такова его ОБЫЧНАЯ РАБОТА — работа человека, защищающего добро и справедливость с оружием в руках.

---

— Разве это панцирь? Дрянь, а не панцирь, — громко, на весь торг, обругал товар рыцарь. Видно было — нарушил пост, пренебрёг, и теперь хмель взял его в полон.

— Доблестный рыцарь, верно, не разглядел, — с достоинством ответил оружейник. — Это панцирь Сур-Альской работы времён Второго Похода, трофей барона Лоо-Ги. Барон проиграл его в карты известному игроку Боо-Ксе, а тот отдал его мне в обмен на двуручный меч, откованный для графа Куум, внезапно скончавшегося в прошлом году и потому не выкупившего полный набор оружия, который он заказал в ожидании Призыва.

Луу восхитился ответом оружейника: тот сумел перечислить величайших бойцов Белоземья таким образом, что вышло — все они за оружием обращались только к нему.

— А мне плевать, чей он трофей и кто его проиграл! Если я говорю дрянь, значит — дрянь!

— Доблестный рыцарь слышал историю о мудреце Лии-Се, которому захотелось отведать винограда? — невозмутимо продолжил оружейник.

— Что? Ты, наглец, хочешь сказать, что я не могу купить этот паршивый панцирь?

— Помилуйте, доблестный рыцарь, как я смею? Я просто вспомнил…

— Хорошо. Сколько ты за него хочешь?

— Панцирь стоить десять золотых марок.

— Я возьму его. Для своего оруженосца. Но прежде испытаю.

— Как будет угодно доблестному рыцарю.

— Ты говорил, он — Сур-Альской работы?

— Подлинной Сур-Альской, доблестный рыцарь.

— Тогда он должен выдержать выстрел.

— Выдержит, доблестный рыцарь.

— Вот это-то я и проверю. — Рыцарь подозвал слугу. Тот подбежал, держа наготове ящичек красного дерева. Рыцарь раскрыл его и достал шестиствольный револьвер. Да, похоже, рыцарь богат… — Если панцирь выдержит, я его куплю.

— Панцирь выдержит. — Оружейник немного побледнел, но от своего не отступался. Да и куда отступать? — Прикажете поставить панцирь у стены?

— Прикажу. Только, милейший, ты его не неси, не надо. Сам надень и встань, так оно лучше будет.

Теперь оружейник побледнел не на шутку.

— Доблестный рыцарь хочет, чтобы я надел панцирь?

— Доблестный рыцарь хочет настоящей проверки.

Зеваки стали подтягиваться поближе.

Оружейник оглянулся по сторонам в надежде, что кто-нибудь отговорит рыцаря. Нет, других рыцарей поблизости не оказалось.

— Тут ведь такое дело… Пуля, она дура, вдруг мимо панциря пролетит да в голову попадёт? Или в ногу?

— Не пролетит. Поторапливайся, скоро полдень!

Оружейник в надежде посмотрел на небо: в полдень торг прекращался, рыцари должны были участвовать в свадебной процессии. Оттого-то они и ушли, один этот злыдень и остался.

Но солнцу до полудня — ещё локтя два.

Он неохотно начал облачаться.

— Давай, давай, — подгоняли зеваки, боясь лишиться зрелища. — Дал слово, так держи!

Оружейник надел шлем, не доверяя меткости рыцаря, начал прилаживать поножи — всё медленно, еле-еле. А быстрее солнца-то.

— Я же сказал — мои пули мимо не летают, — остановил его рыцарь. — Иди!

Оружейник пошёл к амбару. Стена его, глухая, толстая, была испещрена следами прежних выстрелов — здесь веками испытывали Гремучее Оружие. Сейчас оно было не в чести — мута нужно нашпиговать пулями, прежде чем он падёт, вурдалак — тот вообще от пуль только свирепеет, и чудища. Навь — та сама плюётся пулями, что держись… На людей оно только и хорошо, но сейчас люди меж собой не воюют.

Оружейник прислонился к стене.

— Я готов. — Из-под забрала голос его звучал робко. Надеется, что рыцарь пошутил? Постращал и будет? Нет, дерзить знатному человеку никому не след, пусть ты даже оружейник-разоружейник!

Рыцарь поднял револьвер, прицелился.

Бам! Бам-бам! Он выстрелил все шесть раз.

Дым закрыл от Луу-Кина оружейника. Жив, нет?

Рыцарь стоял в сизом облачке, и видно было — доволен. Проучил невежу.

Ветерок медленно разгонял завесу.

Оружейник лежал навзничь.

— Сур-Альский панцирь, как же! — крикнул кто-то из зевак.

Вдруг оружейник зашевелился и начал подниматься — сначала сел, потом встал на колени, потом — во весь рост. Стоял он нетвёрдо, качался, но голос, как ни странно, окреп.

— Доблестный рыцарь может убедиться — панцирь выдержал испытание.

— Покупай, раз обещался. — Теперь зеваки голосили за оружейника.

Рыцарь неохотно протянул револьвер слуге, взамен тот дал ему кошель.

— Ты только сначала поправь панцирь-то. Вмятины убери, отполируй наново… — Дальше разговор пошёл для других неинтересный, и зеваки отхлынули.

— Ну, натерпелся парень страху. Штаны-то, штаны…

— Зато вещь продал!

— А я слышал, есть ловкачи, что вместо себя мута подставляют. Муту разве что прямо в лоб угодишь, тогда только свалишь. И то не сразу.

— Да за десять золотых марок ты и голым под пулю встанешь!

Старшина протрубил в рожок. Всё, кончился торг. Теперь бегом-бегом, прибраться да на свадебку. Хоть со стороны посмотреть.

Все поспешили к гостинцу. Луу поотстал, лезть в толпу не хотелось. Не медяки ж ловить? Задавят, затолкают. И прытким пальчикам в такой толпе раздолье. Нет, ему туда ни к чему.

Луу отошёл подальше, но на высокое место. Отсюда и увидит.

Остальные торговцы тоже искали местечко поспокойнее. Да разве найдёшь! Лучшие места отведены лучшим людям, а прочие давно с утра заняли бездельники, кому других дел не досталось.

А поглядеть было на что: одних рыцарей собралось человек сто, чего о других говорить! Он шарил взглядом, пытаясь отыскать спутника. Нет, не видно.

Солнце наконец забралось на самый верх. Пора бы и начинать, но трубы молчали, Золотые Ворота оставались закрытыми. Непорядок.

— Учитель просит подняться к нему на башню!

Опять зелатор подкрался, и опять он его не услышал.

— Веди, Юниус, — сказал он юноше.

Башня Бец-Ал-Ела была, пожалуй, самая высокая в Замке, и пока они поднимались, сердце у Луу успело настучаться вдосталь.

— Учитель велел ждать его здесь.

— А сам?

— А сам он, разумеется, в свите баронессы.

— Он придёт по окончании торжеств?

— Торжеств?

— Ну, свадьбы.

— Никакой свадьбы не будет. — Юниус смотрел на торговца с видом превосходства знающего над невеждой.

— Не будет?

— Принцесса Ки-Ева скончалась этой ночью.

— Скончалась? — Луу вспомнил, что Большой Сол говорил о принцессе. — Она болела?

— Её убил вампир.

4

Петух, обыкновенный деревенский петух, кричал раз от раза громче и громче. Но никто не откликался. Окрест один-одинёшенек, вот и надрывается: вдруг кто мимо летит, отзовётся?

Отзываются обыкновенно лисы, но петуху, видно, было уж всё равно: чем одиночество, лучше лиса.

Фомин приоткрыл глаза. Никакого петуха. Никакого кукареканья, просто пришло время вставать, а он ещё сызмальства внутренние часы сопрягал с природой — петухом, громом, дождём. Не он один — все, кто родился на Марсе, любили окружать себя собаками, водопадами, вьюгами, пусть только воображаемыми. Всё веселее машинных стонов.

Ничего, сейчас он и въявь получает впечатления самые разнообразные. И даже сверх того. Без вурдалачьего воя можно бы и обойтись. Но нет: полюбите Землю чёрненькой, беленькой её каждый полюбит. Петушок по утрам исправно будит — и славно. В конце концов, есть ведь и полезности на этой Земле. Например, хухрики, исключительно приятные бытовые растения. Не хуже ватерклозета.

Как всякий уроженец Марса, Фомин особенно тщательно следил за физической формой. Юношеское стремление превзойти коренных землян силой и выносливостью ушло, но привычка осталась. Отжался от пола, помахал сабельками, левая на три четверти, правая — четыре четверти, потом наоборот, сто приседаний, двести прыжков. Обет такой.

На сто двадцатом прыжке он услышал шаги. Замок с умом строили. Акустика потрясающая. Наёмные убийцы запросто не подойдут.

Но тут — не убийцы. Шаги хоть и спешные, но уверенные. Так не тати ходят — хозяева.

Он угадал: рыцарь-послушник, по виду совершенно трезвый, убедясь, что гость к приёму посетителей готов, с необычайной торжественностью провозгласил:

— Баронесса Т'Вер!

Фомин изобразил соответствующий случаю поклон. Хотя — какой случай? Так запросто баронессы по утрам к рыцарям не ходят. Лишь что-то чрезвычайное могло привести сюда хозяйку Замка.

Жестокое время — утро. Баронесса вечером выглядела если не молодой, то уж, во всяком случае, энергичной женщиной в полном расцвете сил, сейчас же перед ним была старуха.

— Я к вам с просьбой, — сказала она с порога.

— Чем могу служить? — только и оставалось ему ответить.

Разыгрался аппетит, захотелось поторговаться, вырвать у Небесов тысячу-другую марок? Не получится. Слово рыцаря Дома Кор дано обеим сторонам.

— У меня… У нас неприятности. Я прошу, чтобы вы взяли на себя Бремя Свидетельства.

— Разумеется. — Отказаться он просто не мог. Не полагалось отказывать в таких просьбах.

— Невеста моего сына, принцесса Ки-Ева, этой ночью скончалась. Нас ждут в гостевых покоях.