Николай Николаев - Русская Африка

• Название: Русская Африка
• Автор: Николай Николаев
• Издательство: Вече
• Жанр: Культурология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-3477-8

Кто первым из россиян ступил на жаркую африканскую землю? Кем были эти люди и что заставило многих из них покинуть родные места и навсегда поселиться на африканском континенте? Для кого-то поездка в Африку была делом обычным: артисты выезжали на гастроли, художники — на этюды, археологи — в экспедицию. Но после революции 1917 года в Африку не ездили, а бежали. Большинство попавших туда россиян было изгнано не только из России, но и из Европы. О русских африканцах, или африканских россиянах, многие из которых в разное время заслужили уважение и известность в принявшей их стране, пойдет речь в этой книге.

---

В архивах до сих пор не удалось найти ответного письма Екатерины II. Однако Л. Шенье в своих донесениях сообщал, что в августе 1780 г. марокканский султан назначил Мухаммеда бен Абд аль-Малека послом в Тоскану, Неаполь, Вену и Россию. В июне 1781 г. Шенье писал в Париж о возобновлении русско-марокканских переговоров, о планах направить посольство в Россию. Наконец, в июне же 1781 г. Шенье сообщил, что в мае 1781 г. султан получил письмо на арабском языке от императрицы Екатерины II из Леванта, извещавшее о прибытии посла, «уполномоченного заключить мирный договор и привезти консула для проживания в областях, подвластных марокскому султану». Но затем эти сведения не подтвердились.

Известна более поздняя переписка русской императрицы с Сиди Мухаммедом бен Абдаллахом в 1782–1783 гг.

Миги истории

Копию грамоты императрицы Екатерины II султану Марокко Сиди Мохаммеду бен Абдаллаху подарил корреспонденту ИТАР-ТАСС известный в Марокко дипломат, в недавнем прошлом посол в ряде европейских стран Мохаммед бен Насер Ганнам. При встрече он сказал: «У меня есть для вас большой сюрприз». Им-то оказалась эта каллиграфически написанная грамота самодержицы всероссийской, опубликованная недавно в «Дипломатической истории Марокко».

В этом поистине бесценном документе, совершенном в Санкт-Петербурге и датированном 8 мая 1783 года, после перечисления титулов Великой Екатерины говорится, что «посол Ваш Мугамед Бен Абдыл вручил в Пизе нашему поверенному в делах статскому советнику графу Моцениго султанскую грамоту». «Усмотрели мы из оной с удовольствием, — пишет царица, — как благое ваше расположение сохранять всегда рачительно и твердо искренний мир и дружбу с империю вашею». Далее Екатерина II благодарит султана Абдаллаха за его высочайшее разрешение предоставить всем российским морским судам в марокканских портах режим наибольшего благоприятствования.

«Эта грамота, — сказал посол бен Насер, — один из тех бережно хранимых в МИДе документов, которые положили начало отношениям дружбы и сотрудничества между двумя странами и которые остаются таковыми по сей день». «Меня особенно радует, — продолжил он, — то, что у истоков этого благородного дела стоял мой прадед и полный тезка бен Насер Ганнам. Он был советником тогдашнего главы марокканского МИДа и чрезвычайного посла в России бен Слимана. Бен Насер в составе первого чрезвычайного посольства в Марокко в июле 1901 г. был принят в Большом Петергофском дворце российским императором Николаем II. И теперь я могу с гордостью сказать, что мой прадед стал чуть более ста лет назад первым «космонавтом», можно сказать Юрием Гагариным, который вышел на орбиту российско-марокканских отношений вместе с первой марокканской дипмиссией, посетив в 1901 г. Санкт-Петербург и Москву».

«Наша семья Ганнамов, андалузская по происхождению, — одна из старейших в Марокко, — отметил его правнук и потомственный дипломат бен Насер. — Прадед оставил своим потомкам, особенно моей семье, своеобразное наследство, восходящее к славным деловым связям двух монархий. Мы, Ганнамы, храним, например, несколько писем с российскими почтовыми марками, отправленными из Москвы и Санкт-Петербурга. В них прадед рассказывает о теплых приемах в далекой России, куда он добирался на пароходе, затем через Францию и Германию по железной дороге в вашу страну. Но с особым тщанием мы храним российский самовар. Ведь мы тоже чаевники».

Бен Насер вынес в холл своей просторной с большим садом виллы на окраине Рабата и поставил на низкий арабский столик широкий, пузатый, серебристого цвета самовар из меди с длинным, как клюка, дымоотводом. На этой реликвии, высотой почти в половину человеческого роста, стоит чуть заметное клеймо: «Тула. Братья Петровы. 1850 год». Музейная редкость, да и только. Даже для сегодняшних туляков.

«Для моего прадеда и не могло быть лучшего подарка от императора Николая II. По наследству тульский самовар, — сообщил бен Насер, — перешел к нам. Но тоже не совсем просто. Когда умер последний дед лет сорок назад, детям осталось кое-что из имущества. Но одной из главных ценностей были три самовара. Два дорогих, скорее всего, французских из чистого серебра, и один медный — из России. Мне, как бы неприхотливому человеку, достался, на первый взгляд недорогой, зато по-настоящему царский самовар. И я, как видите, безумно счастлив». И бен Насер предложил посидеть у самовара за чашкой чая. Но только из традиционного марокканского железного чайника, из которого веяло ароматом зеленых листиков китайского чая с марокканской мятой.

Затем бен Насер достал из шкафа еще одну реликвию из России — миниатюрный Коран с позолоченной обложкой 1892 года. Она тоже из Санкт-Петербурга и тоже осталась от прадеда, с радостью сказал он. «Да хранит Вас и Вашу страну Аллах. Да пребудут долго добрые отношения с Россией. И уверен, они будут еще краше», — добавил с уверенностью правнук-дипломат прадеда-дипломата, верных друзей по жизни и истории.

Есть также ряд свидетельств, что между Россией и Марокко был подписан договор о мире и торговле. Так, признанный знаток русских архивов В. Уляницкий в книге «Русские консульства за границей в XVIII в.» указывал, что на пост нештатного консула России в Гибралтаре с 1787 г. был назначен Яков Симпсон. «От Симпсона донесение гр. Воронцову о заключении дружеского трактата с владетелем африканским для предохранения российского флага от опасностей, которым он ныне от барбарских (берберских. — Ред.) морских разбойников подвержен».

Эту версию поддерживает польский автор А. Дзюбиньский, считающий, что нет оснований не доверять сообщениям Симпсона. Вместе с тем, по мнению Дзюбиньского, договор о дружбе, подписанный Екатериной II и Сиди Мухаммедом бен Абдаллахом после переговоров 1783–1787 гг., в последующий период (по причине фактического отсутствия русского флота в Средиземноморье) не осуществлялся на практике.

Версию подписания русско-марокканского договора в 1791–1792 гг., т. е. после окончания русско-турецкой войны 1787–1791 гг., предлагал известный советский востоковед Б. М. Данциг. Поиски текста договора в архивах, начатые Б. М. Данцигом в 1950-х годах и продолженные в 1980-х годах, до сих пор не увенчались успехом. Упоминание о существовании трактата отсутствует в перечнях и списках договорных актов, заключенных Россией с иностранными государствами в XVIII в. О нем не говорится ни в одном из дипломатических документов об истории русско-марокканских связей, выявленных нами в отечественных архивах.

Имеются и некоторые соображения, доказывающие сомнительность факта подписания русско-марокканского договора, а именно шаткость положения российского торгового флота в Средиземноморье в конце XVIII — начале XIX в. и отсутствие политической стабильности в Марокко и вокруг него. В конце XVIII — начале XIX в. первоочередной задачей России на Востоке по-прежнему являлась нормализация взаимоотношений с Турцией. Частые вспышки враждебности между двумя странами в эти годы приводили к тому, что положения Кючук-Кайнарджийского договора о защите российских судов от пиратства и преимуществах в торговле на Средиземноморье постоянно нарушались.

Накануне вторжения Наполеона в Россию русскому правительству удалось выйти из войны с Портой; одна из статей Бухарестского мирного договора 1812 г. гарантировала России удовлетворение за убытки, причиненные подданным и купцам российского императорского двора корсарами правительств алжирского, тунисского и триполийского, а также рассмотрение всех жалоб, связанных с торговлей.

В 1815 г. на Венском конгрессе европейские державы решили силой оружия положить конец действиям корсаров. Исполнить это решение было поручено Англии. В мае 1816 г. в Петербурге получили сообщение о выходе эскадры адмирала Эксмаута в море к берегам Алжира. В мае-июне начались военные действия англичан против Алжира и Туниса. Эти события широко комментировались в отечественной прессе того времени.

Беи Туниса и Триполи подчинились требованиям Эксмаута, выдали пленных христиан и дали обещание запретить пиратство.

Алжирский бей ответил отказом. Он обратился за военной помощью к Турции. Пока Порта раздумывала, посылать ли ей свою эскадру, Эксмаут подверг бомбардировке Алжир, чем вынудил бея подписать договор, в силу которого воспрещалось пиратство, уничтожалось рабство христиан и даровалась свобода всем пленным.

Но, как утверждали европейцы, пиратские действия продолжались и в последующие годы, что послужило одним из предлогов для организации французским правительством экспедиции против Алжира. В 1830 г. французская армия высадилась на алжирском побережье и захватила Алжир.

Для России захват Алжира Францией означал дальнейшее осложнение в развитии связей с Северной Африкой. В начале 90-х годов XVTII в. внутреннее положение в Марокко изменилось. В 1790 г. закончилось царствование султана Сиди Мухаммеда бен Абдаллаха. В 1790–1791 гг. усилились феодально-племенные междоусобицы, что приводило к беспорядку, грабежам, разорению, интригам, анархии среди племен. О внутренних событиях в стране подробно сообщалось в Петербург русским консулом в Гибралтаре Я. Симпсоном в донесениях за декабрь 1791 — июнь 1792 гг. В 1792 г. на престол взошел сын Сиди Мухаммеда бен Абдаллаха Мулай Слиман, правивший с 1792 по 1822 г. Новый султан, не в пример своему отцу, не проводил активной внешней политики. Пытаясь покончить с феодальной раздробленностью и отстоять независимость страны, он предпринимал попытки изолировать Марокко от внешнего мира. В период его пребывания у власти пришла в упадок торговля, ухудшилось финансовое состояние страны.