Леон Дегрель - Гитлер на тысячу лет

• Название: Гитлер на тысячу лет
• Автор: Леон Дегрель
• Жанр: Биографии и Мемуары

Мемуары бывшего генерал-майора войск СС Леона Дегреля. Дегрель — военный деятель и ультраправый политик. Воевал на восточном фронте, получил множество наград.

После войны Бельгийские власти при поддержке союзников по антигитлеровской коалиции стали активно добиваться от Испании выдачи Дегреля, заочно приговорённого бельгийским судом к смертной казни за государственную измену в декабре 1945 года. Впоследствии Дегрель безрезультатно 12 раз обращался к бельгийским судебным властям с предложением проведения повторного процесса по его делу с участием коллегии присяжных.

Но правивший в Испании правый авторитарный режим Франсиско Франко отказался депортировать Дегреля, мотивируя это заботой о плохом состоянии здоровья бывшего командира дивизии СС, недавно пережившего авиакатастрофу. Когда здоровье Дегреля пошло на поправку, испанцы организовали ему побег в Аргентину.

В 1954 году Дегрель вернулся в Испанию и получил её гражданство под именем Леона Хосе де Рамиреса-Рейны. При помощи франкистских властей Испании он открыл строительную фирму и стал преуспевающим бизнесменом, не испытывая никаких лишений вплоть до конца своей жизни.

Дегрель вместе с тем продолжал вести политическую и публицистическую деятельность, по-прежнему выступая с ультраправых политических позиций. Он всячески оправдывал политику Гитлера и превозносил его как личность, критиковал установившуюся в Европе социально-политическую систему и отрицал Холокост, за что был в итоге оштрафован на крупную сумму по решению испанского суда. В 1973 году, давая интервью бельгийским журналистам и отвечая на вопрос, сожалеет ли он о чём-нибудь в своей жизни, Дегрель ответил:

«Я сожалею, что мне не удалось достичь намеченного, но будь у меня шанс, я бы всё повторил сначала».

Помимо публицистических статей, Дегрель написал и мемуары «Кампания в России».

Дегрель скончался от инфаркта 31 марта 1994 года в испанском городе Малага.

---

Плевать! Тридцать, пятьдесят раз мне приходилось слышать о том, что о своём пребывании в Каракасе, в Вальпараисо, на Кубе — где какого-то бедолагу, перепутав со мной, упекли в кутузку! — и даже в трюмах судна «Monte Ayala», остановленного американцами для досмотра в открытом море в конце августа 1946 г., — то есть спустя пятнадцать месяцев после окончания войны! — которое заставили вернуться в порт Лиссабона, где его несколько дней перерывали сверху донизу; а один американский полицейский даже прочистил пароходную трубу, дабы убедиться в том, что я не прячусь там среди сажи.

В одном отчёте разведывательной службы описывается как я пробирался сквозь леса с португальским полковником! ЦРУ засекло меня в Гибралтаре! Одни журналисты шли за мной по пятам в Ватикане! Другие — в одном из портов на Атлантике, где я покупал пушки! Меня видели даже в Антверпене, куда я, по всей видимости, отправился, чтобы подышать воздухом любимой родины!

Правда, время от времени, меня действительно отыскивал какой-нибудь оторопевший от нежданной встречи верный сторонник, который со слезами, бросался в мои объятия. После расставания с ним, мне приходилось собирать манатки и смыться куда-нибудь в другое место. Встречался и я с врагами. Это всегда были забавные встречи. Они упорно охотились за моей головой, и вот, внезапно сталкивались со мной, лицом к лицу. Первой реакцией было изумление. Затем их охватывало любопытство. Обычно хватало пары шутливых замечаний, чтобы разрядить обстановку.

Однажды, в одном известном ресторанчике я совершенно неожиданно для себя самого оказался за одним столиком вместе с одним из наиболее видных партийных лидеров бельгийских социалистов, неким Лежуа (Liegeois). Я не обратил на него внимания. Он точно также не обратил внимания на меня. Рядом с ним сидела крупная прекрасно сложенная блондинка. Я читал газету, и когда поднял глаза, наши взгляды пересеклись. На мгновение он застыл. Затем улыбнулся и подмигнул мне. Нет, он тоже не горел желанием отправить меня на виселицу!

Единственные, кто травил меня с поистине дьявольской ненавистью были евреи. Конечно бельгийское правительство также злобно преследовало меня на протяжении долгих лет. Двадцать раз оно требовало моей экстрадиции. Но, тем не менее, Спаак, министр иностранных дел, не осмелился зайти слишком далеко. У него тоже был свой «скелет в шкафу». В июне-июле 1940 г. он сделал всё, чтобы добиться от немцев права на возвращение в оккупированный Брюссель. Он бомбардировал их телеграммами, используя свои связи по всей Европе. Я был в курсе этих манёвров.

Его приятель, президент и бывший министр-социалист де Ман, как-то передал мне содержание писем, которые слал Спаак своей жене в Брюссель, прося её, при его помощи добиться от Гитлера разрешения на своё возвращение. «Анри де Ман всегда питал слабость к тебе!» — писал Спаак своей супруге, побуждая её отправиться к вышеупомянутому Анри, который с сардоническим хохотом зачитывал мне за обедом эти просьбы!

Десять раз Спаак подавал прошение, но Гитлер снова и снова отказывал ему. Поэтому Спаак бежал в Лондон. Но если бы не отказ Гитлера, он легко бы приспособился к режиму, как это сделал де Ман в мае 1940 г.

Что касается евреев, это совсем другое дело. Никогда в довоенном РЕКСе не было сильных антисемитских настроений. Правда меня возмущали воинственные манёвры евреев. Правда и то, что я не питаю к ним особой любви. Они мне не по душе. Но я их не трогал. Как и любой другой, еврей мог стать членом нашего движения. Главой брюссельского отделения РЕКСа во время нашей победы на выборах в 1936 г. был еврей. Даже в 1942 г. в самый разгар немецкой оккупации секретарём моего заместителя, Виктора Матти, был еврей с самой за себя говорящей фамилией Кан (Kahn)!

Я ничего не знал ни о концлагерях, ни о крематориях. Но почему-то, после войны евреи вбили себе в голову, что я являюсь главой возродившегося по всему миру антисемитского движения.

Во-первых, я не был его главой, во-вторых, нравится это кому-либо или нет, такого движения просто не существовало.

Таким образом, не было никакой речи ни о преследовании евреев, ни об антиеврейской организации.

Вот уже четверть века, как христиане живут мирно. Это не мешает еврейским руководителям самого высокого уровня, в частности входящим в руководство израильской службы госбезопасности в попытках ликвидировать меня, как главу совершенно несуществующей организацию, снаряжать одну за другой экспедиции для моего похищения.

Было продумано всё: большой чёрный «Линкольн» с переделанным багажником, в котором планировалось вывезти меня в бессознательном состоянии, предварительно накачав наркотиками; судно, стоящее возле берега, для перевозки меня в Тель-Авив; пять револьверов, чтобы пристрелить меня в случае сопротивления; шесть миллионов на оплату сообщникам; точный план моего жилища, с подробным описанием способов проникновения в него. За ночь до моего похищения были перерезаны телефонный кабель и линии электропередачи, и отравлены все соседские собаки.

В этот раскалённый от солнца июньский день им не хватило совсем немного, чтобы схватить меня. Вооруженные до зубов израильские охотники под предводительством знаменитого журналиста-еврея Цви Альдуби (Zwij Aldouby) были схвачены в тот момент, когда они уже приготовились праздновать успех.

Их приговорили к восьми, десяти и двенадцати годам тюремного заключения. Почти одновременно была разработана другая операция с целью моего похищения при помощи вертолёта, который должен был вылететь из одного марокканского порта. Спустя несколько лет была предпринята ещё одна попытка похищения или убийства. На этот раз еврейские охотники прибыли морем из Антверпена. Но именно одна еврейка сообщила одной из моих сестёр о готовящемся заговоре, тем самым, по её словам, желая отблагодарить меня за то, что я спас её во время войны. В то время я, как и многие другие, пытался спасти многих людей, которые опасались за свою жизнь. Но я не составлял списков, чтобы предъявить их после войны! Так что я даже не помню этой еврейки, которую я спас тогда, и которая спасла меня позднее!

Её предупреждение подоспело вовремя, троица была арестована сразу после высадки на берег. Но досадно, что каждый раз мне приходилось переезжать, прятаться в сельских домах моих старых друзей, в пивной, а однажды несколько долгих месяцев мне пришлось скрываться даже в келье одного бенедиктинского монастыря. Поверьте, я не шучу. Я надолго запомнил возглас «Benedicamus Domino», раздающийся в пять часов утра, которым будили монахов к утренней службе! Но постоянная смена жительства означает также отсутствие возможности заработать себе на хлеб, найти хоть какую-либо стабильную работу, или просто иметь крышу над головой для человека, вынужденного постоянно бежать, преследуемого смертельной угрозой.

Журналистские интервью также значительно затрудняли мою жизнь изгнанника, частыми упоминаниями моего имени привлекая ко мне нежелательное внимание. Было опубликованы десятки интервью, столь же правдоподобных, как и детективные романы. Как-то давно, я дважды принял в своём убежище «специальных корреспондентов», которые впоследствии полностью переврали мои слова, несмотря на данное обещание прислать текст для получения предварительного согласия на публикацию! С тех пор я бежал от журналистов, как от чумы!

Они перевирали сказанное мною, поскольку преследовали другую цель: им нужна была сенсация для скорейшей публикации в ближайшем номере. Но спешка не лучший помощник для выявления истины. Только однажды в одном журнале появилось настоящее интервью со мной. Они этого хотели. Мне же хотелось убедить всех в том, что в это время я находился в Буэнос-Айресе. Поэтому, хотя я находился за тысячи километров от этого места, я передал им полностью собственноручно написанное интервью, от вопросов до ответов, где всё действие происходило в одной из больниц этого города. Текст был напечатан без поправок. В журнале прекрасно знали, что ни один их репортёр меня не видел, и что я находился вовсе не в Буэнос-Айресе. Но кого это волнует? Главное, чтобы публика, читая, охала и ахала!

Ей подробно рассказывали, чем занимаются мсье Онассис и бывшая мадмуазель Кеннеди в своей постели, описывали с иллюстрациями состояние яичников королевы Фабиолы, хотя ни один журналист не служил камердинером у четы Онассис или санитаром у постели королевы! Журналист отправляется в командировку, желая прокатиться за казённый счёт и получить приличную сумму на дорожные расходы. Там он расслабится, отдаст должное местным достопримечательностям, а затем небрежно, на скорую руку состряпает материал. После этого ему остаётся только получить «гонорар».

Но изгнанник, как он видит публику? Со временем у него возникает несуществующий в реальности образ читателя. Он приписывает ему тот образ мыслей, которым тот более не обладает. Сам же он потерял нить развития событий. Всё меняется, но он не знает, что всё изменилось. Мир больше не таков, каким он был, люди не такие, какими он их знал. Подобно какому-нибудь старому промышленнику, отставшему от современной жизни, он должен заново приспособиться к ней. Он продолжает верить, что старые методы не утратили своей действенности, что они могут по-прежнему выглядеть привлекательными для публики, также как и он сам.