Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

• Название: Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
• Автор: Пирс Брендон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065002-6 (АСТ), 978-5-403-03364-0 (АСТ Москва)

Книга Пирса Брендона и по названию, и по содержанию перекликается с эпохальным трудом Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи». И это не случайно: британцы, стремясь к завоеванию мира, всегда оглядывались на Древний Рим. Они нашли ключ к обретению истинного могущества на руинах Рима. Но там же следует искать и причины падения Британской империи.

Об этом и многом другом автор размышляет на страницах данной книги и рисует многоплановую картину упадка и разрушения Британской империи между 1781 и 1997 годом.

---

Но преданность — высокая судьба.

От скверны пусть очистит нас борьба…[2198]

Но безудержное честолюбие и эмоциональность Джавахарлала, которые выражались в припадках ярости, напоминающих припадки его отца, иногда заканчивались драками, а сдерживались духом самоотречения. Махатма это понимал и проследил, чтобы младший Неру последовал за отцом, заняв должность председателя Конгресса в 1929 г. «Он чист, как кристалл, правдив и верен, вне подозрений, — сказал Ганди. — Страна будет в безопасности в его руках»[2199].

Страна разделилась из-за обещания вице-королем статуса доминиона, который, судя по одному британскому отчету, дал «моральное лидерство в индийское политике лорду Ирвину»[2200].

В попытке сохранить свое положение, если обещание будет когда-то исполнено, представители мусульман, махараджей и других приняли приглашение посетить круглый стол в Лондоне. Конгресс его бойкотировал. Но Ганди требовалась более позитивная и драматическая стратегия и чтобы объединить свое движение, и чтобы бросить вызов Ирвину, чей престиж повысился после бомбовой атаки на его поезд под Дели.

«Патрицианский» вице-король ответил на взрыв со своим обычным хладнокровием. Он сказал другу, что у него «привит навык к таким вещам благодаря кофеварке «Куна», которая все время взрывается»[2201].

Поэтому Ганди, который укорял Ирвина за то, что тот получал жалованье, в пять тысяч раз превышающее доход среднего индуса, выступал за возврат к мирной политике отказа от сотрудничества в целях получения свободы от иностранного правления. В Лахоре, где Конгресс принял эту политику, Джавахарлал объявил независимость от империи, которая «проходит процесс политического распада»[2202].

В полночь 31 декабря 1929 г. Неру возглавил большую толпу, которая подняла оранжево-бело-зеленый флаг свободы в Ладжпатнагаре. Затем, под порывами холодного ветра, который дул через реку Рави, он первым начал дикий танец вокруг флагштока под крики: «Да здравствует революция!»

Революция Неру, со всеми разговорами о неотделимых правах индийского народа, больше взяла от Джефферсона, чем от Ленина. Революция Ганди была антитезисом терроризма, а Нирад Чоудри определил ее, как «политическое бешенство»[2203]. Она приняла форму мирного паломничества к морю, чтобы собрать соль и не платить налог на «единственную приправу бедных»[2204]. Это был марш, сравнимый с эпической одиссеей Рамы на Ланку и библейским путешествием Моисея в Ханаан.

В серой предрассветной дымке 12 марта 1930 г. Ганди отправился в путь из своего ашрама — скопления побеленных хижин среди рощи деревьев на песчаных берегах реки Сабармати, расположенного в пределах видимости хлопкопрядильной фабрики и ее дымовых труб в Ахмадабаде. Его целью стало удаленное и уединенное местечко на побережье, Дамди, располагавшееся в 240 милях к югу. Он был одет в дхоти (набедренную повязку) и держал в руке лакированный бамбуковый посох с железным наконечником. Махатму сопровождали семьдесят восемь учеников в одежде из кхаддара (домотканой хлопчатобумажной материи).

Вокруг них собралось «огромное море людей»[2205], включая журналистов, бригады операторов и военный оркестр, который начал исполнять «Боже, храни короля!» перед тем, как стала понятна неуместность этой мелодии. Оркестранты смутились и быстро прекратили играть.

Некоторые люди взобрались на деревья, чтобы лучше видеть происходящее. Другие размахивали флагами и разбивали кокосы на удачу. Третьи (некоторые в слезах) обрызгивали дорогу перед Махатмой водой и посыпали зелеными листьями. Ганди задал высокий темп в страшную жару, вскоре первые зрители остались позади. Но вдоль дороги выстроились еще тысячи, они осыпали участников марша цветами, монетами, купюрами и кумкумом (красным порошком, который означал почтение). В каждой деревне собирались новые толпы, чтобы поприветствовать Ганди с гирляндами, плакатами, дудками и барабанами. Так много людей пыталось стереть пыль с его ног, что их приходилось массировать с вазелином.

По вечерам, при мигающем свете керосиновых ламп, Ганди проповедовал о долге неподчинения сатанинскому правительству. Он убеждал жителей всей Индии, живущих в 700 000 деревень, покончить с «бесчеловечной монополией»[2206] на соль (которую он сам, по иронии судьбы, уже много лет назад исключил из своего рациона).

Его ученики сами несли свои спальные принадлежности, ночевали по-походному в траве и ели почти столь же мало, как и их гуру. Они соблюдали строгий режим молитв, занимались специальной гимнастикой и ежедневно вели дневник. Несколько человек не смогли продолжать путь сами, их пришлось везти в повозках с впряженными волами. Но Ганди в возрасте шестидесяти одного года, хотя и был старше всех, казался наполненным нечеловеческой энергией. После дня, в течение которого он пересекал прибрежную равнину, десять миль по грунтовым дорогам, рисовым полям, болотам и рекам, его иногда можно было увидеть пишущим письма при лунном свете в четыре часа утра. Один из корреспондентов, работающих в газете и хронометрирующих его продвижение вперед, заявлял: Ганди пребывал в опасном гиперактивном нервном состоянии[2207].

5 апреля махатма добрался до Данди. «Никогда еще не было более уединенной сцены для драмы, чем маленькая, пытающаяся свести концы с концами деревенька, которая стояла на холмах над берегом и видела большие волны Аравийского моря, набегающие на него», — сообщала «Нью-Йорк таймс»[2208].

На следующее утро Ганди вышел из своей хижины и пошел к прибрежной полосе по черному песку, засыпанному медузами. За ним наблюдала огромная толпа, среди которой было много женщин в ярких сари малинового, розового и пурпурного цвета. Это были яркие пятна на фоне серых глинобитных хижин и сухого серовато-коричневого берега.

Ганди поднял горсть природной соли. Она символизировала противостояние британскому правлению. Рядом с ним поэтесса Сароджини Найду, первая женщина-председатель Конгресса, воскликнула: «Приветствую тебя, освободитель!»[2209]

Сами британцы попытались принизить роль всей кампании вслед за вице-королем, который отказался арестовывать махатму, поскольку решил, что марш окончится провалом. Лондонская «Таймс», редактором которой был друг Ирвина Джеффри Доусон, высмеивала выступление Ганди в Данди: «Это был фарс, который не удался и оказался неуместным» (мелодрама, лишенная важнейших членов труппы — полисменов).

В дальнейшем «Таймс» отнеслась с презрением и издевалась над «красноречием англизированных индусов» из прессы, выступавшей за махатму: «Это было бы очень забавно читать, если оно не было таким трагичным».

«Таймс» высмеивала председателя Конгресса и «марионетку Ганди» — Джавахарлала Неру: «Причудливый продукт довоенного Харроу и послевоенной Москвы, который предпринял жалкую попытку украсть для себя немного света прожекторов, производя собственную соль». Но даже самые верные и преданные журналисты признавали, что для крестьян Ганди был «больше, чем лидер. Он — легенда»[2210].

Его сатьяграха возбуждала воображение индусов, которые считали соль подарком бога. Точно таким же зажигательным был призыв Ганди к каждой женщине схватить кусок незаконной соли и держать его, как она держала бы любимого ребенка, которого у нее пытаются вырвать злые люди. По всему Индостану миллионы индусов (и даже некоторые мусульмане) незаконно собирали соль, наслаждаясь ароматом неподчинения и вызова. Пакеты с контрабандной солью продавались открыто, а щепотка с куска, который взял сам Ганди, была продана на аукционе за 525 рупий.

В Бомбее, на арене проявления недовольства, группа сборщиков соли прошла вверх по лестнице Ворот Индии и распевала «Банде Матарам» («Здравствуй, Мать!», гимн Индостана) и другие националистические песни на набережной Аполло-Бундур. Их протест побудил группу молодых американцев в ближайшей гостинице надеть пилотки из грубой ткани, подобные той, что носил Ганди. И это выступление тоже вызвало волны беспокойства по всему полуострову — от яхт-клуба до плавательного клуба «Канди», где его участники защищались от посторонних вывеской «Собаки и индусы не допускаются»[2211].

Правительство ответило на демонстрации яростно, произошла целая серия агрессивных действий. Мятежи в Калькутте и Карачи были подавлены стрельбой из винтовок. Войска гарвалов восстали после подобных беспорядков на северо-западной границе, которые в итоге подавили при помощи бомб, танков и пулеметов. Толпы забрасывали камнями полицию в Пуне. Террористы совершили набег на арсенал в Читтагонге. Ганди осудил насилие, которое сам невольно вызвал. На майдане в Бомбее группа белых бойскаутов стала свидетелем того, какой эффект производило его присутствие: «На удалении, с другой стороны участка, покрытого бурой травой, мы увидели большую толпу местных жителей в белых головных уборах Конгресса. Они слушали мужчину в очках, который стоял на коробке из-под мыла. Еще дальше стояли ряды индийских полицейских в сине-желтой форме, в плоских круглых фуражках. Они держали бамбуковые дубинки в руках. Конная английская полиция в белых пробковых шлемах несла дозор. Об их местоположении можно было судить по небольшим облакам белой пыли. Мы наблюдали молча, не понимая слов выступающего, криков и пения толпы. Внезапно ряды индийской полиции стали наступать, бамбуковые дубинки закружились, словно пропеллеры, проходящие сквозь морские водоросли. Вскоре послышались крики охваченной паникой толпы, поднялись облака пыли. Ужас происходящего леденил нам кровь. Конная полиция бросилась в атаку. Последовал хаос. Толпа разбилась на части, и орды восставших понеслись мимо нас»[2212].