Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

• Название: Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
• Автор: Пирс Брендон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065002-6 (АСТ), 978-5-403-03364-0 (АСТ Москва)

Книга Пирса Брендона и по названию, и по содержанию перекликается с эпохальным трудом Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи». И это не случайно: британцы, стремясь к завоеванию мира, всегда оглядывались на Древний Рим. Они нашли ключ к обретению истинного могущества на руинах Рима. Но там же следует искать и причины падения Британской империи.

Об этом и многом другом автор размышляет на страницах данной книги и рисует многоплановую картину упадка и разрушения Британской империи между 1781 и 1997 годом.

---

Судя по последовавшему отчету, это привело к отправке отряда полицейских и «членов комитета бдительности для расправы с головорезами в манере, изображенной в кинофильмах и дешевых романах о Диком Западе»[2534]. Дюжины людей были застрелены, некоторые из них — хладнокровно, большинство — совершенно без вины. Перед одной казнью британский офицер объявил: «Вы, сингальцы, хотели бороться с маврами (то есть мусульманами), а затем — с нами. Теперь вы видите, что случилось. Этот человек будет застрелен через десять минут, а ваших жен отдадут маврам, чтобы они делали с ними все, что хотят»[2535].

Другие наказания включали порку, изгнание и коллективные штрафы. Сотни людей были брошены в тюрьмы, среди них — строитель независимости страны Дон Стивен Сенанаяке. Это царство террора[2536] вызвало среди сингальцев «широко распространившийся ужас, напряжение и чувство мучительной несправедливости, которое не забывается»[2537].

Преемник Чалмерса пытался восстановить моральную репутацию империи. Он признавал и верность местных жителей, и «официальную жестокость»[2538]. Удивительно, что в то время, когда пропаганда союзников распространяла мрачные и сенсационные рассказы о немецких зверствах, он сказал: «Часть действий была в стиле немецких варваров по жестокости и несправедливости»[2539]. Однако то, что могло привести к революции в Ирландии или перевороту в Индии, на Цейлоне закончилось призывами провести большее количество реформ.

В 1919 г. Ассоциации реформ, которые появились после репрессий, слились с новым Цейлонским национальным конгрессом. Национальный конгресс не предполагался в качестве копии националистической партии Индии. Он не был агрессивным и представлял собой не массовое движение, а проводник идей англоязычной элиты. Его президент призывал соотечественников «стать вначале британцами, а потом цейлонцами»[2540].

Цейлонский национальный конгресс также был безнадежно склонен к расколам, которые использовали губернаторы, проводившие политику «разделяй и властвуй»[2541]. Тамилы, бюргеры, кандийцы и городские рабочие организовали конкурирующие организации в 1920-е гг., а марксисты и сингальские шовинисты — в 1930-е гг.

Однако участники Цейлонского национального конгресса провели смелую и решительную кампанию за продвижение к независимости внутри империи. Они составляли обращения, представляли петиции, отправляли депутатов. Это вежливое давление дало дивиденды: губернаторы стали включать больше цейлонских представителей в свои советы. Но тогда они обнаружили, что трудно работать с личностями вроде Д.С. Сенанаяке, который сильно подорвал миф о европейском превосходстве. Поэтому система должна была снова измениться. В 1927 г. президент Конгресса объявил, что они достигли границ земли обетованной. В тот год британцы назначили комиссию для определения способов проведения дальнейших конституционных реформ, которую возглавлял лорд Доноугмор. В отличие от Комиссии Саймона в Индии, ее тепло приняли. И отчет был соответственно «революционным»[2542], причем в такой степени, что лорда Доноугмора сравнивали с лордом Даремом.

Это произошло не потому, что он рекомендовал форму двоевластия, в соответствии с которой губернатор будет править при помощи Государственного совета, где доминируют цейлонцы. Просто этот Совет должен был создаваться в результате всеобщих выборов. Сама Британия только что предоставила право на голосование всем взрослым, а в 1931 г. Цейлон стал первой азиатской и колониальной страной, где сделали то же самое.

Цейлонские плантаторы пришли в ужас. Один губернатор назвал их лидеров «Рип Ван Виклями», оторвавшимися от реальности, потому что они продолжали считать людей с коричневой кожей детьми, могли даже сломать зонтик местного чиновника, потому что «для местного неблагоразумно носить зонтик в присутствии европейца».

По иронии судьбы, Конгресс был не менее шокирован новым правом участия в голосовании, предложенным Доноугмором. Оно уводило демократию слишком далеко. Участники партии выступали против, поскольку считали, что самоуправление — это управление ими.

Получилось так, что почтительный народ, почти 90 процентов которого жили в сельской местности и были бедны (60 процентов не умели читать, а менее 30 процентов голосовали), должным образом поддержал на выборах свою элиту. Но губернатор остался на командном посту, имея широкие полномочия и возможность контроля (через трех назначенных министров) над правосудием, финансами, обороной и международной политикой. Однако Государственный совет выбрал семь цейлонских министров, которые отвечали за здравоохранение, образование, сельское хозяйство, связь и т.д. Один из них сказал, что страна таким образом добилась семи десятых самоуправления, и ожидается, что она быстро придет к полной независимости.

Однако британцы сравнивали Цейлон с другими колониями, где конституционный прогресс остановился — Ямайкой, Мальтой, Кипром, Британской Гвианой. Они смотрели на конституцию Доноугмора, как на нечто твердо установленное. На самом-то деле она научила цейлонских министров править и продемонстрировала, что это искусство не является европейской монополией. Никто не освоил его более полно, чем Сенанаяке, министр сельского хозяйства. Он был высоким и тучным землевладельцем с торчащими во все стороны усами, не отличался умом, не получил хорошего образования. Сэр Эндрю Калдекотт, губернатор с 1937 по 1944 гг., писал: «У Сенанаяке кругозор ограничен, как и способность выражать свои мысли». Он говорил о министре, как о «деревенском хулигане и задире», «буйволе из грязи»[2543].

Однако британцы ценили интеллект меньше, чем силу характера, а ею-то Сенанаяке обладал в огромном количестве. Виконт Соулбери сказал, что он напоминал «лучший тип английского сельского джентльмена — способного, проницательного, практичного, добродушного, обладающего чувством юмора и скромностью»[2544].

Сенанаяке правил в своем департаменте железной рукой, решал проблемы засухи и голода, расширял культивацию в засушливой зоне и обеспечивал сельскую бедноту землями короны за счет британских интересов. Плантаторы, которые гордо назывались «Парни из Долины Келани» или «Веселые Люди из Увы», страстно ненавидели его, не скрывая этого.

Да, Сенанаяке был амбициозным человеком. Однажды он сказал, что для успеха в цейлонской политике нужно быть буддистом, а это означало, что ему требуется отказаться от двух любимых видов отдыха — охоты и пива. Но он оказался образцом честности и неподкупности в сравнении со своим самым выдающимся конкурентом С.У.Р.Д. Бандаранаике, который фактически стал (по словам Калдекотта) «отступником ради политических целей, перешедшим из христианства в буддизм»[2545].

Бандаранаике любил выставлять напоказ свое духовное освобождение и один раз высказал предложение епископу Коломбо о том, что христианскому Богу следует «отказаться от привилегированного положения английского джентльмена и стать коричневым и простым сингальским деревенским жителем»[2546]. На публике он стал одеваться в фальшивый национальный костюм, хотя дома расслаблялся в брюках и рубашках, а его бриджи для верховой езды шили из домотканой материи.

Сэр Соломон осуждал это портновское предательство. На одной забавной фотографии его отец заснят в ярости в визитке с короткими гетрами и серых фетровых перчатках. Сын-бунтарь одет в белую дхоти (набедренную повязку), тогу, шаль и сандалии. Но было ясно, что молодой Бандаранаике, который в свое время считался звездой ораторского искусства в дискуссионном обществе Оксфордского университета, одевался так ради эффекта. Он безгранично верил в собственное величие и рано принял латинский девиз «Primus aut Nullus» («Первый или никакой»), однако мнение менял столь же часто, как и одежду. Вначале он исповедовал западные идеалы, затем проповедовал учение Ганди, потом разжигал сингальский антагонизм к тамилам. В 1941 г. он выступал за «кровавую революцию» против британцев[2547], за что его очень эффективно наказал губернатор.

Поэтому, несмотря на все красноречие, властный, деспотичный, деятельный и очень непостоянный и переменчивый Бандаранаике не пользовался доверием. Масса людей не верили ему. Когда началась Вторая Мировая война, именно надежный и непретенциозный Сенанаяке стал бесспорным лидером Конгресса. Хотя он дома носил саронг, а на работе костюм (часто — с орхидеей в петлице), его никогда нельзя было высмеять, как британско-сингальский гибриа, написать сатиру или памфлет, как на Бандаранаике. Наоборот, на Сенанаяке смотрели, как на основателя новой нации.

Война и отсрочила, и закрепила ее основание. Черчилль пытался блокировать прогресс на протяжении войны, и Министерство по делам колоний представляло оттягивание и откладывание со дня на день, как добродетель. Однако сам Колдекотт настаивал, что следует подбодрить и наградить мужественную и усердную помощь Цейлона в ведении войны. В любом случае, говорил он, национализм страны больше нельзя сдерживать. Это невозможно, как невозможно сдержать «волны, которые накатили на Канута». Он отмечал, что приливная волна пришла из Англии. Казалось, что одна фраза в брошюре Заморской лиги сэра Нормана Энджелла под названием «Что такое Британская империя», обещает свободу, в которой прежде местным жителям было отказано. Она разбудила страсти по всему Цейлону: «Мы сделали все, что смогли, чтобы наши завоевания перестали быть покоренными, чтобы отсоединить аннексированные территории. Действительно, империя уже давно пришла к концу»[2548].