Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

• Название: Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
• Автор: Пирс Брендон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065002-6 (АСТ), 978-5-403-03364-0 (АСТ Москва)

Книга Пирса Брендона и по названию, и по содержанию перекликается с эпохальным трудом Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи». И это не случайно: британцы, стремясь к завоеванию мира, всегда оглядывались на Древний Рим. Они нашли ключ к обретению истинного могущества на руинах Рима. Но там же следует искать и причины падения Британской империи.

Об этом и многом другом автор размышляет на страницах данной книги и рисует многоплановую картину упадка и разрушения Британской империи между 1781 и 1997 годом.

---

Идеал дружбы и товарищества возник во время работы групп каторжан, скованных одной цепью. В конце концов, он вылился в дух национальной солидарности, который достиг своего апофеоза на полуострове Галлиполи.

Это, по крайней мере, центральный догмат легенды об АНЗАК. Ее в то время распространяла пропаганда, а в дальнейшем поддержал официальный военный историк Австралии Чарльз Бин, главный автор гиперболы Галлиполи. Это был худой невысокий мужчина, в очках, с голубыми глазами и ярко-рыжими волосами, благодаря которым он получил кличку «Капитан Морковка».

Бин был свидетелем кампании на полуострове Галлиполи, находясь на передовой, и очень восхищался «диггерами», которые там сражались. Он разделял лирическое мнение Джона Мейсфилда о том, что эти бронзовые гиганты, которые «выглядели, словно короли из старинных поэм»[1570], представляли собой самую прекрасную группу молодых людей в мире. Они умерли так, как жили, не имея на земле никакого господина, никому ничего не должные.

Бин приписывал их энергию и жизненную силу англо-саксонским предкам и всеобъемлющему влиянию фронтира, которое проникло в души городских людей, составлявших основную часть австралийского имперского подразделения. Он объяснял их рыцарство, как продукт дикой местности, где «мужчина всегда и любой ценой должен поддерживать товарища». В результате они и проявляли непревзойденный героизм[1571].

Бин сделал вывод, что благодаря смелости и самопожертвованию простых австралийцев «страна узнала себя»[1572]. Многие новозеландцы верили, что по тем же признакам их собственная страна обнаружила свою уникальную историю.

С самого начала снайперы-журналисты пробивали дыры в этой легенде, а в дальнейшем большие академические орудия пытались разнести его на куски. Чарльза Бина посчитали «блестящим создателем мифа»[1573], история которого, несмотря на все достоинства, гуманность и целостность, представляла АНЗАК в розовом цвете. Часто она была смягчающей, иногда уклончивой, драматизировала доблесть и облагораживала страдания. Бин утрировал «живой и беззаботный эгалитаризм офицеров-диггеров»[1574], который, судя по всему, способствовал находчивости и командной работе, которой не могли соответствовать воспитанные в трущобах «Томми» под командованием джентльменов и франтов в моноклях и с усами.

Невозможно было поддержать аргументы Бина о том, что военная виртуозность — это естественный продукт «открытого общества»[1575]. Ведь немецкие солдаты, сформированные гораздо более иерархичным государством, чем Британия, по общему мнению, являлись лучшими в мире.

Более того, легко показать, что до, во время и после войны большинство австралийцев и новозеландцев были преданы империи. Они гордились общей кровью и культурой, ценили политические связи, коммерческие и военные контакты, которые объединяли их с метрополией. Австралийцы повторяли слова Теннисона: «Одна жизнь, один флаг, один флот, один трон» (таков был девиз Имперской федеративной лиги, еще не оскверненный схожим нацистским лозунгом).

Эти люди верили, что империя имеет единую судьбу. Образцом патриота империи был австралийский журналист Джей Адей, который отметил, что на статуе Боадикки работы Торнкрофта начертаны знаменитые строки Коупера:

Тем, что Цезарь никогда не знал, Гордо твой потомок будет править.

Заморский потомок Боадикки, как писал Адей, «это, возможно, не англичанин. Но он более велик. Это человек империи, один из детей тихого и медленного времени, который вернулся в вечном цикле, чтобы поклониться у этого святилища. Оно принадлежит ему».

Поклонение означало клятву верности. В случае войны, как сказал либеральный премьер-министр Альфред Дикин, девизом Австралии будет: «Империя, всеми правдами и неправдами». Когда его преемник, лейборист Эндрю Фишер, сказал У.Т. Стеду в 1911 г., что если Британия вовлечет Австралию в несправедливую войну, «мы будем вынуждены спустить британский флаг»[1576], ему пришлось взять свои слова обратно и извиниться за сказанное.

Так что в 1914 г. Антиподы с готовностью ответили на призыв Британии. Добровольцы бросились под знамена. Они же снова сделали это в 1939 г. Тогда вновь проснулся дух полуострова Галлиполи. Он вдохновлял на верность империи и в Австралии, и в Новой Зеландии, которые являлись, по мнению людей вроде Билли Хьюза, в той же степени частью Британии, как Миддлэсекс.

Сколько правды в плодородной мифологии АНЗАК? Как авторы конфликтных точек зрения о полуострове Галлиполи учитывали доказательства?

С самого начала все предприятие было имперской трагедией. Оно было лишено воображения, амбициозно, готовилось поспешно и несло в себе клеймо (которое не спутаешь ни с чем иным) поборника империи — первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля. Он пришел в ужас, увидев, что солдаты союзников «жуют колючую проволоку» во Фландрии.

В качестве альтернативы мертвой точке на западе, Черчилль придумал восточную экспедицию, гомерическую по героизму и наполеоновскую по размаху. Первый лорд предложил захватить бухту Золотой Рог, объединить Балканы, объединить силы с Россией и обойти по флангу Центральные державы в континентальном масштабе. Вначале он настаивал, что только одни корабли могут прорваться через Дарданеллы — древний Геллеспонт, пролив, ведущий к городу, основанному Константином в месте соединения Европы и Азии, «вечному памятнику славе его царствования»[1577]. С характерным для него упрямством Черчилль даже смог убедить сомневающихся адмиралов поддержать план. Джеки Фишер, первый морской лорд, в дальнейшем жаловался, что Уинстон «отравил его вредными испарениями».

Но мины потопили несколько линкоров. А обстрел с них фортов полуострова Галлиполи только предупредил турок о намерениях союзников.

Однако Китченер согласился отправить британские и индийские войска, а также АНЗАК. Для командования ими он назначил генерала сэра Йена Гамильтона, смелого паладина многих конфликтов. Пуля буров повредила ему левую кисть на горе Маджуба.

Гамильтон был необычно прогрессивным и умел хорошо выражать свои мысли, стремился к литературной славе, Китченер однажды назвал его «чертовым поэтом»[1578].

Так что именно Гамильтону пришлось оценить испытания Ксеркса, который на короткое время пересек Геллеспонт, страдания и невзгоды Агамемнона, который провел «десять долгих лет, пытаясь взять Трою»[1579].

Но командующий испытывал благоговейный трепет перед своим шефом с глазами цвета базилика, посему не потребовал достаточного количества ресурсов для проведения крупнейшего амфибийного вторжения в истории. Вместо жесткого руководства сражением он оплакивал незавидное положение своих солдат в зажигательных и витиеватых пассажах. После смерти Руперта Брука на пути на полуостров Галлиполи, Гамильтон написал: «Бог начал небесную весеннюю чистку, и наша звезда должна быть ярко натерта кровью самых смелых и самых лучших из нас»[1580].

Гамильтон недооценил противника, не применял никакой новой тактики, выступал с предложениями вместо отдания приказов, оставаясь в море — и буквально, и метафорически.

Солдаты АНЗАК, чей первый конвой причалил в Александрии в декабре 1914 г., познакомились с британским верховным командованием во время учений в Египте. Генерал Годли инструктировал новозеландцев, заявляя: египтяне относятся к расам, более низким по человеческой шкале, чем маори, а малейшая фамильярность с ними породит презрение[1581].

Новозеландцы оказались более послушными и легко поддающимися обработке, чем австралийцы. Последние отказались отдавать честь высокомерным и надменным штабным офицерам и так зависали в злачных местах Египта, что, судя по всему, превратили Каир в «мюзик-холл дьявола»[1582]. Тренировка АНЗАК по большей части состояла из долгих маршей в пустыне. Это могло подготовить их к еще одной битве в вельде, а не к окопной войне. Дальнейшие игры в войну солдаты рассматривали, как «чистый фарс и оскорбление нашего интеллекта»[1583].

Система безопасности работала так плохо, что письма адресовались «Константинопольскому экспедиционному корпусу», а «Эджипшиан газетт» услужливо подтвердила: это и есть их место назначения. На одном транспорте была сделана надпись мелом: «В Константинополь и в гарем»[1584].

Рано утром 25 апреля 1915 г., запутавшись из-за сильного течения в Эгейском море и темной береговой линии, корабли Королевского ВМФ доставили солдат АНЗАК не в то место, в которое требовалось. Они оказались на мысе с западной части, у суженного участка полуострова Галлиполи, названного «Дьявольский Плевок».

Части 3-й бригады были одеты в форму цвета хаки с оттенком горохового супа (латунные пуговицы и значки с изображением восходящего солнца окислились и стали черными). Они имели при себе зеленые тканые вещмешки, поясные сумки и ремни, а также широкополые фетровые шляпы. Солдаты задерживали дыхание, когда набитые дозорные катера скользили сквозь бархатную ночь по сатиновому морю. Не было видно ничего, кроме блестящих глаз и вспышек фосфоресцирующего свечения у носа катеров.