Самуил Киссин - Легкое бремя

• Название: Легкое бремя
• Автор: Самуил Киссин
• Издательство: «Август»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-887792-004-7

С.В. Киссин (1885–1916) до сих пор был известен как друг юности В.Ф. Ходасевича, литературный герой «Некрополя». В книге он предстает как своеобразный поэт начала XX века, ищущий свой путь в литературе постсимволистского периода. Впервые собраны его стихи, афоризмы, прозаические фрагменты, странички из записных книжек и переписка с В.Ф.Ходасевичем. О жизни и судьбе С.В.Киссина (Муни) рассказывается в статье И.Андреевой.

---

Чего не делаю, но хочу? Да хочу написать на тебя пашквиль, а он не клеится. Я зато понял, почему хочется пашквиля: иначе — Малороссия.

Прощай пока. Я тебя тоже целую и люблю. Лидию Яковлевну благодарю за память и кланяюсь ей низко.

Я все это время очень добрый, приятный в обхождении. Поэтому, если напишу стихи, — то все злые.

Твой Владислав.

Гиреево, 7 июня 09.

Адрес. Ст. Кусково, Моск. — Ниж. ж.д., им. Старое Гиреево[79], мне.

Да, прислали мне из «Острова» через Ремизова комплименты и за стихами. На днях пошлю[80]. Экая все ерунда.

Пиши.

Прости — четыре дня носил в кармане. Но за это время ничего не произошло — можно отправить.

Пишешь ли что? Или не спрашивать? Ну ладно, валяй.

В.Х.

11 июня.

5. С.В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

Июнь 1909.

Дух мой позывает

Ко испражненью прежних дней[81]

А. П.

Увы! лирическим посланьем
Тебя я не взволную вдруг.
Души тоскующей признаньем
К чему тревожить твой досуг?
Свои мне вздохи надоели,
Попробую писать о деле.
Стихами больше не грешу,
В последний*, может быть, пишу.
Не по своей, ты знаешь, воле
Я начал к ним охладевать,
Но «Вам пишу, чего же боле».
И это должен ты понять.
Что делать! Ямб четырехстопный,
Услужливый и расторопный,
И тот мне начал изменять.

Не думай ты, что — новый Ленский —
В глуши счастливой, деревенской,
Вдали от толков городских,
Газет, журналов и родных
Брожу в лесу, копаюсь в Foeth’e
И мыслю: Johann Wolfgang Goethe
В подметки не годится мне.
Что, рифм плодя и строчек тучи,
«Порой мараю лист летучий»
Что пишется и рвется** мне.

И не в бездейственности важной
Мои проходят чинно дни.
И даже замысел отважный
Я бросил, тот, что искони
Питал мое воображенье:
Телесны силы укрепить.
Ты знаешь, в городе купить
Я вздумал Мюллера творенье[82]
И до сих пор не дочитал:
Там рубль, тут замысел пропал.
Но нет, — хотел писать о деле,
А вышло, сам не знаю, что,
Виной — размер. И еле-еле
Строфу докончил я зато.

Пора переменить размер и стиль.
Не удержу смеющейся личины
Я на лице, и горестную быль
Не выразит размер и легкий и невинный.
Нет! как-нибудь в ухабистых стихах
Поговорю о тяжком и полезном.
Жнецы последних дней, — что в сердце нашем? — страх!

«Век шествует путем своим железным!»
Не то беда, что «общая мечта
Час от часу насущным и полезным
Отчетливей, бесстыдней занята»,
А то, что мы — идем мы в ногу с веком,
Забыли лозунг: «Выше века будь».
И все ж полезным человеком
Никто из нас не кончит путь.
Я не случайно написал, — о, нет —
Жнецы последних дней — о злейшая из истин!
И тот из нас, кто чист и бескорыстен,
Плоды чужих трудов, не сознавая, жнет.
А если сеятель рукой своей безвинной***
Напрасно семена бросал в бразды,
И мы, поднявшись до звезды,
Мы, вышедшие жать чредою длинной,
Пришли напрасно?! Если семена
Его при камени упали, —
К чему тот тяжкий труд, что мы на рамена, —
Никем не прошенные, — взяли?!
………………………………………………
О, наших дней пророк, разбей свои скрижали!
Стихам Россию не спасти****,
Россия их спасет едва ли,
Да было б гадко!.. Некуда идти,
Смириться разве? Я смирился.

Лида тебе кланяется. Я тоже. За стихи прости. В письмах делаюсь глуп, как Кольцов, бессвязен, как Кириллов[83]. Пиши скорее и больше.

Муни.

Это письмо, Владя, писано одновременно с тем. Но я не был уверен, что то письмо дойдет, так как писал по предполагаемому адресу. Недели через полторы-две буду в Москве проездом. Пищи скорей, так как письма приходят сюда с оказией. Да напиши, наконец, свой адрес.

*Ср. Фет: «Знать, в последний встречаю весну»… (Примеч. Муни)

** Я пишу — мне пишется — ergo, я рву — мне мнется (Примеч. Муни)

*** К этой и следующей строкам «Сеятель» А.П. (Примеч. Муни)

**** См. подлые, иезуитско-идиотические слова С. Соловьева о борьбе с капитализмом — хорошим стилем[84]. (Примеч. Муни)

6. В. Ф. Ходасевич — С. В. Киссину

Здравствуй. Хотел ответить стихами, но решил не отвечать вовсе. Когда будешь в Москве, поговорим. Ответы у меня есть на все. Цель же этого письма — предупредить тебя, чтобы ты обязательно известил меня точно о дне, часе и месте, где можно тебя поймать. Затем, если ты хоть один целый день намерен пробыть в Москве, — я затащу тебя в Гиреево.

Вот и все. Прощай пока. Поклонись Лидии Яковлевне, поцелуй себя. Я тебе очень рад буду.

Твой Владислав.

Я же тебе писал свой адрес: Кусково, Моск. — Нижегор. ж.д., им. Старое Гиреево, мне.

Гиреево 17 июня 09.

7. В. Ф. Ходасевич — С. В. Киссину

28 июля, вторник. <1909>

Прости, что не смог поехать в Москву вчера: на дорогу грошей не было. В университете порядок такой: 5 и 7 опускаются бюллетени с заявлениями, что ты хочешь держать экзамены по таким-то предметам. Однако, это еще не запись. 10 и 11 числа будут вывешены списки, кому куда записываться, самая же запись начинается 12–го. В день по 300 человек, и кому когда назначено — менять нельзя. Чушь ужасная! Можно прислать до 10-го заявление письменное, оно равняется записи на экзамены (которые начинаются 25-го), но заявление должно быть с приложением 7-копеечной марки + отправлено заказным письмом с обратной распиской, что, кажется, для тебя невыполнимо: нет почтового отделения; где же ты сдашь письмо и получишь расписку? Лучше приезжай сам 5-го, чем несказанно порадуешь и меня, печального, уединенного и вообще…

Есть у меня грустные соображения о Метерлинке (впрочем, ловкаче) и Сологубе. Его за «Королеву Ортруду» ругают все газеты и все невпопад[85]! Единодушные люди. Грустные соображения по приезде. Только одно: то есть до чего люди мелко плавают! Нет хороших писателей. Только Беклемишев да Ходасевич, — да и те, по правде сказать… нет, я хитер достаточно, чтобы утаить правду!

Я был у Муратова по зову Боричевского[86] (приятный человек!), у них жившего несколько дней. Встретился с ним у Грека[87], он меня и зазвал. Собирается к тебе. Если приедет или уже приехал — поклонись.

Ну, прощай. Привет Лидии Яковлевне. Целую тебя.

Твой Владислав.

P.S. Я, конечно, не происхожу от Моисея, а от какой-нибудь иерихонской сволочи. Но нельзя ли назвать Моисея моим предком? Сия поэтическая вольность мне необходима[88]. К тому же — неприятность родственникам[89]. Как думаешь? Из-за этого «страха иудейска» у меня застряли стихи!

В.

8. С.В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

Владя! Очень жду от тебя писем. Когда ты приедешь? Что делаешь? Пишешь ли? Продолжай писать пашквиль. Романа писать не буду по причинам не только внешним, то есть не только потому что писать не могу. Не могу, ибо не должен. Очень думал о Достоевском. Это привело меня к мыслям, из прежних моих вытекающим, намечавшимся, когда я ругал Мережковских, но очень резко отличающимся от многого, что я говорил в последнее время. Может быть, не сумею даже в разговоре формулировать, так как уже сделал это совершенно удовлетворительно, разговаривая с Боричевским. С Белым, Мережковскими, Достоевским порываю окончательно. Лично ни с тем, ни с другим, ни с третьим. Относительно третьего тоже лично. Поймешь? Что с Белым? Он мне все же дорог, хотя не нужен. В ненависти к ненависти клянусь на мече. Торжественность комическая только по форме. Что нового? Устроился ты в газете? Лида плохо слышала тебя по телефону: б<ыть> м<ожет>, оттого я многого не знаю. Лида кланяется. Приезжай[90]. Пиши об экзаменах и обо всем.

Твой Муни.

Относительно Мережковского — природный шулер. Не может не передергивать, ибо «как же иначе». Городецкому принадлежит только импрессионистическая эта формула[91]. А применяется давно, многими. Только всмотрись. Ох уж эти аксиомы! Если Мережковского уличают: «Зачем карта рукав совал?» Отвечает: «Что же мне ее в нос сунуть?»[92] По-своему прав, ибо шулер природный.

9. С. В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

[Открытка. 27.8.09 Москва]

Владя! Ты что ж это не пишешь, а? Безобразник. Здесь устроились недурно. Купаемся в «Евксинском Понте»! Многое приятно. Но писать не хочется. Вот тебе стихотворный конец, не идущий к началу: