Самуил Киссин - Легкое бремя

• Название: Легкое бремя
• Автор: Самуил Киссин
• Издательство: «Август»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-887792-004-7

С.В. Киссин (1885–1916) до сих пор был известен как друг юности В.Ф. Ходасевича, литературный герой «Некрополя». В книге он предстает как своеобразный поэт начала XX века, ищущий свой путь в литературе постсимволистского периода. Впервые собраны его стихи, афоризмы, прозаические фрагменты, странички из записных книжек и переписка с В.Ф.Ходасевичем. О жизни и судьбе С.В.Киссина (Муни) рассказывается в статье И.Андреевой.

---

9. С. В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

[Открытка. 27.8.09 Москва]

Владя! Ты что ж это не пишешь, а? Безобразник. Здесь устроились недурно. Купаемся в «Евксинском Понте»! Многое приятно. Но писать не хочется. Вот тебе стихотворный конец, не идущий к началу:

Хоть описанья гор и Крыма
И устарели с давних пор,
Хотя ума и сердца мимо
Летит посланий милый вздор, —
Но счастлив был бы я немало,
Когда бы, небо умоля,
Я новых дней обрел начало
В тебе, полдневная земля,
И дух усталый успокоя,
Я описать стихами мог
И роковую песнь прибоя
И розы благовонный вздох.

Кланяйся Диесперову[93]

Твой Муни.

10. С. В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

[Открытка. 23.9.1909, Глухов — 25.9. 1909, Москва]

Владя! Голубчик! Ее морят жаждой, ее целый час держали под хлороформом и на столе — это удачная операция[94]. В больнице вечно никого нет, а если кто есть, то скрипят сапогами, шумят. Я не из тех, кто зовут хирургов палачами, но, Господи, заходи к Лиде. Весели ее, хотя я знаю, тебе не до веселости. Напиши, как в К<нигоиздательст>ве: найду минутку прочесть, не минуту, а больше. Адрес: Глухов (Чернигов, губ.), д-ру Кадегробову для Киссина. Целую.

Муни.

11. С. В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

[Открытка. 28.09. 1909, Глухов — 29. 09. 1909, Москва].

Милый мой Владя!

Что, брат, ты мне ничего не пишешь? Я теперь в состоянии понимать все и интересоваться всем. Исполни, пожалуйста, следующие мои поручения: узнай, когда в университете последний срок записи на лекции и взноса университетских и лекционных денег; а также напиши, каково мое и твое положение в книгоиздательстве — нельзя ли нам остаться сослуживцами. Передай мой привет Владимиру Михайловичу и его жене, а также дорогим сотоварищам по работе. Попроси Владимира Михайловича, если будет у него время, написать. Как Борис Николаевич? Когда мне быть в консистории?[95] как с тобой? Пока напиши на открытке, а потом письмом.

Ничего подобного я не переживал.

12. В.Ф. Ходасевич — С.В. Киссину

10 окт<ября> 09

Свет очей моих! Писать я ей-Богу не мог, а не не хотел. Суди сам. Каков мой день? Утром, до 3-х, либо университет, либо гранки, чаще всего и то и другое. От 3–6 К<нигоиздательст>во. В 9 ужинаю, совершенно обалделый. А потом — либо опять-таки гранки, либо перевод (я перевожу не Пруса, а Красинского: «Иридион»)[96], который, впрочем, подвигается медленно, ибо классик + я занят. А то еще — иди куда-нибудь. Просто умираю. В антрактах: музей (кое-какие возможности открываются)[97], книжки читать надо, Марина в Москве и прочее. Ей-Богу, ежедневно с утра поел какао, до 8–9 вечера ничего не ем. Сейчас тоже бы не стал писать тебе, да завтра праздник. Даю тебе слово, что за эти 3 недели без дела проваландался в сложности не более 10 часов. Никогда в жизни столько не работал и счастлив этим невероятно.

Новости: вышел Летучий Голландец, книга плагиатов[98]; один меня оскорбил.

Уехал Диесперов — кланяется.

В К<нигоиздательст>ве все великолепно.

Свидетельствовать о лжи тебе придется недели через три.

Мариэтта меня обзвонила по телефону, ни разу не застала, Живет на старой квартире, кажется не едет к Мереж<ковским>[99] (Сведения от Яблоновских).

Бор<иса> Ник<олаевича> не видел, видеть не жажду, вместо журнала — к<нигоиздательст>во (верх культурности и проч Метнер, д’Альгейм, Петровский, Рачинский, Эллис, черт в ступе). Впрочем, вместо к<нигоиздательст>ва — журнал, вместо журнала — к<нигоиздательст>во, вместо к<нигоиздательст>ва — журнал, вместо журнала — к<нигоиздательст>во…[100] черти лиловые!

Вышел сборник «Смерть»[101]: Городецкий, Вяч. Иванов, Анатоль Каменский, Розанов, Абрамович, Илья Репин и другие писатели. Знай наших. «Журнал для всех» — издатель. Аполлон выйдет 25-го[102]. Кажется, мне вернут «Стансы», но через Зайцева прислали тюк комплиментов. Есть одно слово такое, да ты его не любишь… Жаль!

Володя Высоцкий[103] получил (т. е. получит на днях) 2 тысячи в наследство. Пьет авансом. Это много лучше, чем если бы он собирался издавать культуру.

Мог бы еще написать о «Malleus’e»[104], да это очень долго, кроме того сейчас подадут ужин и у меня болит голова, ибо утром был на генеральной репетиции «Эроса и Психеи» [105]. Посмотрел половину и побежал в К<нигоиздательст>во.

К<нигоиздательст>во собирается издавать библиотеку классиков. Может быть, одним из первых — Иридион моей работы.

Завтра Муромцев, Тесленко, Давыдов и Малянтович судят Эллиса с Янтаревым[106]. Весело на этом свете! Ефим[107] горд. Дидур[108] (бас такой, Шаляпин) дал ему автограф: «Мне очень приятно петь в Москве. Г-ну Бернштейну. Год, число и месяц». Ей— Богу! Ефим показывал сегодня в театре.

Прощай, больше писать не могу. Грустно, что тебе скучно. Что, брат, делать?

Поцелуй себя нежно. Поклонись Лидии Яковлевне и сестре твоей, коли она меня помнит, и пожелай самого хорошего. Стася тебя целует. В К<нигоиздательст>во поцелуи передам.

Твой Владислав.

13. С. В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

[Открытка. 8.10.1909, Глухов — 10.10.1909, Москва]

Нехорошо, Владя, ничего не писать. Мое пребыванье здесь еще затянется на неопределенное время, хорошо, если дня на 2–3, а то и больше. У сестры температура 38–39. Да, брат! Со всем тем моя полезность здесь уже не прямая, а посредственная. Я полезен тем, что я есть. А делать я ничего не делаю. Скучно, нехорошо» тоска. Написал бы о К<нигоиздательст>ве, о своих делах, Да — когда я должен свидетельствовать в консистории? О Весах, об Аполлонах, о мистической игре в бирюльки и о прочем. Привет Владимиру Михайловичу, Стасе, Борису Николаевичу и пр., и пр. Пиши.

Муня.

Авось, буду в Москве 15-16-го.

14. В.Ф. Ходасевич — С.В. Киссину

Здравствуй. Бога ради прости, что молчал. Но — клянусь — у меня не было свободной минуты. Сам посуди: университет, «Польза», «Ченчи»[109] (начал) + радость и работа: мне Владимир Михайлович заказал Пруса, пожалуй, даже для двойного выпуска. Однако, «Польза» меня пока завалила. Там дела на всех парах, да все вещи вроде Балтрушайтиса и Ликиардопуло[110]. И все просят: нельзя ли к завтрашнему дню? Ну, конечно, можно, да часа три за ними и посидишь. Пробовал сдавать экзамен по логике, да не вышло: времени не хватило. Все же не унываю, ибо работаю, а это — все, о чем я мечтал.

Слышал, что тебе приходится неважно, да и заключил о том же по твоим письмам: Владимиру Михайловичу и мне. Что, брат, делать? Трет, трет, трет, немного отпустит, а потом опять будет тереть, — я ведь знаю.

Здесь нет новостей. Вчера прекратили дело Эллиса, за неявкой обвинителя (представитель Музея). В воскресенье я был у Белого. Забежал на полчаса, отдал стихи (все старые — и убежал). Кажется, журнал превращается в к<нигоиздательст>во, а к<нигоиздательст>во превратится еще во что-нибудь… ерунда. Впрочем, я не дослушал. Завтра утром пойду с Белым в Скорпион за книгами для рецензий. Удовольствие не из великолепных.

Ты спрашивал о К<нигоиздательст>ве. Не беспокойся. Все идет, как нельзя лучше. Люди они приятные, а я работаю честно. Результат — удовольствие, кажется, взаимное. Тебе все много кланяются, даже Сыромятников. Какой грозный человек: съел Бронштейна[111]. Сей последний грозится показать мне свою пятистопную социологическую драму из будущих времен. А пока что — я выправляю ему стихи (он переводит «Федру», Аннунцио). Словом, все хорошо, ни о чем не заботься; приезжай, однако же, скорее, — скучно.

До свидания. Целую тебя и очень люблю.

Твой Владислав.

Поклон Лидии Яковлевне.

29 октября 09. Москва.

15. С. В. Киссин — В. Ф. Ходасевичу

[Открытка. 11. 07.1910, Таруса — 12.07.1910, Москва]

Что это, все сговорились мне не писать, что ли? Как история с этим новогреческим прохвостом? Как вообще ход истории? Мой адрес: Таруса (Калужс<кой> губ.), Антоновка, имение Калюжных[112]. С. В. Киссину.

Пиши, черт.

Муни.

16. В.Ф. Ходасевич — С.В. Киссину

Вена, 3/16 июня 1911 г.

Увы, русский поезд опоздал, и я уеду отсюда только вечером[113]. Сейчас 1/2 первого. Я шлялся, шлялся — и пришел в кафе.

Муничка, в Вене все толстые, и мне слегка стыдно. Часов в 9 встретил я похороны и задумался о бедном Каннитферштане[114], его несметном богатстве и о прочем. Хоронят здесь рысью. Ящик с покойником прыгает, венки прыгают, — все толстое, пружинистое — и прыгает.