Эдит Уортон - В лучах мерцающей луны

• Название: В лучах мерцающей луны
• Автор: Эдит Уортон
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-05142-3

Впервые на русском — увлекательный, будто сотканный из интриг, подозрений, вины и страсти роман классика американской литературы, автора такого признанного шедевра, как «Эпоха невинности», удостоенного Пулицеровской премии и экранизированного Мартином Скорсезе.

Сюзи Бранч и Ник Лэнсинг будто созданы друг для друга. Умные, красивые, с массой богатых и влиятельных друзей — но без гроша в кармане. И вот у Сюзи рождается смелый план: «Почему бы им не пожениться; принадлежать друг другу открыто и честно хотя бы короткое время и с ясным пониманием того, что, как только любому из них представится случай сделать лучшую партию, он или она будут немедленно освобождены от обязательств?» А тем временем провести в беззаботном достатке медовый не месяц, но год (именно на столько, по расчетам Сюзи, хватит полученных ими на свадьбу подарков), переезжая с виллы на озере Комо в венецианское палаццо и так далее, ведь многочисленные друзья только рады их приютить. Но, как известно, гладко бывает лишь на бумаге, особенно когда в планы вмешивается настоящая любовь…

---

Она сразу поняла, что молодой Лэнсинг точно не из их числа: бедный, насколько только возможно, и, насколько только возможно, компанейский. И потому решила видеться с ним так часто, как позволит ее суматошная и путаная жизнь; и это ей вполне удавалось устраивать благодаря своей находчивости. До конца той зимы они сталкивались постоянно; настолько постоянно, что миссис Фред Джиллоу однажды внезапно и резко дала ей понять, что она «делает из себя посмешище».

— Ах… — ответила Сюзи долгим вздохом, честно глядя в подкрашенные после слез глаза подруги и покровительницы.

— Да! — вскричала Урсула Джиллоу, разрыдавшись. — Пока ты не вмешалась, Ник обожал меня… я, конечно, не хочу упрекать тебя… но когда думаю…

Сюзи промолчала, не найдя слов. Да и что она могла возразить, если подумать? Платье, что на ней, — подарок Урсулы; авто Урсулы отвезло ее на банкет, с которого они обе возвращались. Она рассчитывала провести наступающий август с четой Джиллоу в Ньюпорте… и единственной альтернативой было отправиться в Калифорнию с Бокхаймерами, у которых прежде отказывалась даже обедать.

— Конечно, то, что ты себе вообразила, — это полный вздор, Урсула; а что касается моего вмешательства… — Сюзи помедлила в нерешительности, потом пробормотала: — Но если это хоть сколько-то тебя успокоит, постараюсь встречаться с ним реже… — И исторгла вздох глубочайшей покорности в ответ на соленый от слез поцелуй Урсулы…

Сюзи Бранч по-мужски относилась к данному слову; и на следующий день она надела шляпку, которая более всего была ей к лицу, и разыскала молодого мистера Лэнсинга в его номерах. Она намеревалась сдержать обещание, данное Урсуле; но при этом ей хотелось выглядеть как можно лучше.

Она знала, когда его скорее всего можно застать дома, поскольку он был занят тоскливой работой над популярной энциклопедией (буквы от «V» до «X») и сказал ей, какие часы посвящал этому ненавистному занятию. «О, если бы только это был роман!» — подумала она, поднимаясь по темной лестнице; но тут же ей пришло в голову: будь это роман из тех, что ей хватало терпения прочесть, возможно, автор заработал бы на нем не намного больше, чем на энциклопедии. Мисс Бранч смотрела на литературу со своей колокольни…

Квартира, куда мистер Лэнсинг впустил ее, была намного чище, но не намного светлей лестницы. Сюзи, зная, что он помешан на восточной археологии, представляла себе, что он живет в голой комнате, украшенной единственно образцами древней китайской бронзы безупречных форм или драгоценными черепками азиатских керамических сосудов. Однако в глаза бросалось блистательное отсутствие подобных вещей и попытки как-то приукрасить пристойную бедность комнаты, служившей одновременно спальней и гостиной.

Лэнсинг встретил посетительницу с искренней радостью и явным равнодушием к тому, что она могла подумать о его жилище. Он, казалось, думал только о том, как ему повезло увидеть ее в день помимо уговоренного. И Сюзи еще больше огорчилась, что нужно исполнять обещание, и была рада, что надела самую хорошенькую шляпку; и несколько мгновений она молча смотрела на него из-под затеняющих глаза полей.

Как ни горяча была их обоюдная симпатия, Лэнсинг никогда не говорил ей слов любви; но это не могло удержать его посетительницу, в чьей манере было изъясняться откровенно, когда не было причин, житейских или денежных, о чем-то умалчивать. Поэтому вскоре она рассказала, что вынудило ее прийти к нему; досадно, мол, но вы должны понять. Урсула Джиллоу ревнива, и им придется прекратить встречи.

Взрыв смеха, который вызвали у него ее слова, прозвучал для нее как музыка; поскольку она, в конце концов, боялась, что он, возможно, посвящает Урсуле столько же времени, сколько работе над энциклопедией.

— Но, даю слово, это какая-то безумная ошибка! Во-первых, даже не верится, что она имела в виду меня… — запротестовал он; но Сюзи, которой его реакция вернула способность рассуждать здраво, остановила его:

— Можешь быть уверен, в подобных случаях Урсула выражается ясно и определенно. И не имеет никакого значения, что при этом думаешь ты. Главное для нее — это во что верит она сама.

— Как так! Мое слово тоже ведь кое-что значит, разве нет?

Сюзи обвела комнату медленным и задумчивым взглядом. Ничего, абсолютно ничего не свидетельствовало о том, что он когда-нибудь располагал лишним долларом — или принимал подарки.

— А по мне — так ничего не значит, — наконец проговорила она.

— Что ты имеешь в виду? Я свободен как ветер?..

— Я — нет.

Он задумался.

— Ну, тогда, конечно… Просто это кажется немного странным, — сухо добавил он, — что в таком случае возражение исходит от миссис Джиллоу.

— А не от моего жениха-миллионера? О, никакого жениха у меня нет; в этом смысле я свободна так же, как ты.

— Тогда… Может, нам просто и дальше оставаться свободными?

Сюзи озабоченно нахмурилась. Все оказывалось намного трудней, чем она предполагала.

— Я сказала, что свободна только в этом смысле. Я не собираюсь замуж, — полагаю, и ты не собираешься жениться?

— Боже, нет, конечно! — с жаром воскликнул он.

— Но это не всегда подразумевает полную свободу…

Он возвышался над ней, опершись локтем на уродливую черную мраморную арку, обрамляющую холодный камин. Подняв глаза, она увидела, как напряглось его лицо, и покраснела.

— Ты пришла затем, чтобы сказать мне это? — спросил он.

— О, ты не понял… и не знаю почему, ведь мы так давно вращаемся в одном кругу. — Она порывисто встала и положила ладонь на его руку. — Я очень хочу, чтобы ты помог мне!..

Он даже не пошевелился и не прикоснулся к ее ладони.

— Помог тебе объяснить мне, что бедная Урсула — это лишь предлог, но что есть кто-то, кто по той или иной причине действительно имеет право быть недовольным тем, что мы встречаемся слишком часто?

Сюзи нетерпеливо рассмеялась:

— Ты говоришь как герой романа — такого, какие обычно читала моя гувернантка. Во-первых, я никогда не признаю над собой такого рода права, как ты это называешь, — никогда!

— Какого же рода право ты признаёшь? — поинтересовался он, и лоб его разгладился.

— Ну… такого, какое, наверное, ты признаёшь за твоим издателем. — (Он театрально рассмеялся.) — Можешь называть это деловым правом, — настаивала она. — Урсула много делает для меня: я полгода живу за ее счет. Это платье, которое сейчас на мне, — ее подарок. Ее авто отвезет меня сегодня вечером на обед. Следующее лето я собираюсь провести с ней в Ньюпорте… В ином случае придется ехать в Калифорнию с Бокхаймерами — так что прощай!

Неожиданно разразившись слезами, она выскочила из квартиры и сбежала по трем крутым лестничным пролетам прежде, чем он сумел остановить ее, — хотя, если подумать, она что-то не помнила, чтобы он сделал такую попытку. Она помнила только, как долго стояла на углу Пятой авеню в резком блеске зимы, ожидая, когда образуется просвет в потоке авто с модницами внутри, и говорила себе: «В конце концов, можно пообещать Урсуле… и продолжать видеться с ним…»

Однако, когда Лэнсинг на другой день написал ей, умоляя о встрече, она ответила вежливым, но твердым отказом; а вскоре сумела получить приглашение поехать на две недели в Канаду покататься на лыжах, а затем во Флориду на шесть недель, пожить в плавучем доме…

Когда в своем погружении в прошлое она дошла до воспоминания о Флориде, вызванного видением вод в сиянии луны, благоуханием магнолии и нежным ветерком, она отдалась сладостной безмятежности ночи и дремота легким крылом коснулась ее век. Да, был один скверный момент, но он уже в прошлом, а она сейчас здесь, спокойная и блаженствующая, вместе с Ником; это на его колене покоится ее голова, и впереди у них год… целый год…

— Не считая жемчугов, — пробормотала она, смыкая веки…

II

Лэнсинг бросил окурок Стреффордовой дорогой сигары в озеро и склонился над женой. Бедное дитя! Уснула… Он выпрямился и поднял глаза к залитому серебристым светом небу. Как странно, как невыразимо странно было думать, что это льется свет его медового месяца! Год назад, если бы кто предсказал, что он отважится на такое приключение, он ответил бы просьбой отправить его в сумасшедший дом при первых же симптомах…

В душе он до сих пор не сомневался, что это приключение — чистое безумство. Хорошо Сюзи напоминать двадцать раз на дню, как блестяще они провернули это дело, — почему же ему беспокойно? Как ни дальновидна она и как ни счастлив он сейчас, по здравом рассуждении их надежды на будущее совершенно неосновательны. И, сидя у озера ясной летней ночью с Сюзи, которая дремала, приклонив голову к его колену, он пытался припомнить те успешные шаги, которые в итоге привели их к вилле Стреффи на берегу озера.