Аполлон Коринфский - Народная Русь

• Название: Народная Русь
• Автор: Аполлон Коринфский
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5—88590—309—3.

Новая серия «Русичи» включает в себя труды дореволюционных и современных исследователей и ученых, занимающихся вопросами культуры, этнографии, истории России, русского фольклора, быта и обрядов. Ее открывает работа А. А. Коринфского «Народная Русь», впервые изданная в 1901 году в Москве, когда-то широко известная, но незаслуженно забытая в родном отечестве на многие десятилетия и, наконец, снова увидевшая свет. Богатый фактический материал, любовь к земле русской, к простому народу, к родному языку — все это не оставит читателя равнодушным.

---

Благовещеньев день — последний позимний-предвесенний праздник — свято чтится в народе, подготовляющемся к нему своеобразными обычаями. Так, прежде всего следует вспомнить о «двенадцати пятницах», упоминаемых и в языческом почитании богини Фреи. Эти «пятницы» стоят в изустном дневнике русского простолюдина перед набольшими праздниками, особо чтимыми в народе. Из них — «первая великая пятница», — как гласит народный стих духовный, записанный в Симбирской губернии, — приходится «на первой неделе Поста Великаго; в ту великую пятницу убил брат брата, убил его камением; кто эту пятницу станет поститься постом и молитвою, от напраснаго убийства сохранен будет и помилован от Бога». Вторая великая пятница — «супротив Благовещенья Бога нашего: в тую великую пятницу воплотился сам Иисус Христос Святым духом в Мать Пресвятую Богородицу; кто эту станет пятницу поститься постом и молитвою, от нутренной скорби сохранен будет и помилован от Господа». В других разносказах, подслушанных народными бытоописателями в иных местностях, эта, «благовещенская», пятница («супротив Гавриилы Благувестителя») охраняет справляющего ее, по завету старых людей, человека «от скудности, от бедности, от найвеликаго недостатку», а также — «от плотской похоти и дьявольскаго искушения». В одном сказании прямо говорится, что исполняющий относительно нее благочестивый обычай предков «увидит имя свое написано у Господа нашего Иисуса Христа на престоле в животных книгах». Наособицу чтится «благовещенская пятница» у раскольников, относящихся к чествованию ее со слепым суеверием. Она является, в их воображении, совершенно особым, одушевленным и вдохновленным чудотворной силою, существом (св. Пятницею). Она — «гневается на непразднующих и с великим на оных угрожением наступает», по словам начетчиков. На нее не положено ни прясть бабам, ни топором работать мужикам. «Кто не чтит благовещенскую (благую) пятницу — у того всякое дело будет пятится!» — говорится и вообще в народе. Красные круги возле солнца, замечаемые в этот день, по мнению деревенских погодоведов, несут благую для народа-пахаря весть о предстоящем богатом урожае.

В канун Благовещеньева дня (в среду), суеверная деревня приготовляется ко встрече великого праздника тем, что сожигает старые, слежавшиеся за зиму соломенные постели, окуривает дымом зимнюю одежину, а местами — и весь домашний скарб свой, думая этим отогнать всякую нечисть, порожденную темными силами зимы-Мораны. В это время суеверный народный опыт советует сожигать белье болящих людей — для защиты от «лихого сглаза» и от «всяческого чарования».

Вечером в канун Благовещеньева дня крестьяне-туляки — (завзятые огородники) — ходят в погреба и подвалы, где скрытно ото всех чужих кладут на землю капустный кочан — первый, снятый по осени с огорода. Существует поверье, что если, возвращаясь от благовещенской обедни, повнимательнее осмотреть этот кочан, то («на счастливого») можно найти в нем семена. Если вперемешку с этими последними засеять рассаду, то для выросшей из нее капусты не будет страшен никакой утренник-мороз: ни весенний, ни осенний. Под Благовещенье в некоторых местностях, преимущественно — в южных губерниях, перебираются молодожены из теплой избы в холодную клеть-горницу — «на летнее положение», оставляя в хате стариков да малых ребят. А старухам к этому времени новая забота приспевает — пережигать соль в печи. Сведущие во всяких поверьях люди говорят, что — если этой «благовещенской», солью, как и «страстной-четверговой», умеючи пользовать болящих-немощных, то всякий недуг как рукой снимет. Мало того: посыпать этой солью тесто ржаное, спечь колобашки да крошить их потом, по малости, в месиво недомогающему скоту, — так и то помощь немалая будет от этого. Все это хорошо знают в деревенской глуши, от отцов-дедов хранят в памяти, детям-внучатам из уст в уста передают. И ходит седое поверье по светлорусскому простору, селами-деревнями, под окошками стучится, незвано-непрошено пороги хат обивает походя, костылями своими подпираясь, до честных людей пробираючись. И всюду, где люд православный крепко-цепко за землю держится, — почет стародавнему поверью.

Переступает через порог времен 25-е марта — день, встречающий своею зорькой-зоряницею Весну-Красну; а народ честной уже готов приветить его честь-честью, по праздничному; в чистоте всякой, по стародавнему обиходу древнерусскому.

«На Благовещенье и ворон гнезда не завивает!», — гласит седая старина. А уж если ворон-птица чтит-празднует этот день, то человеку подобает и подавно! Исстари заведено на Руси ничего не работать в этот весенний праздник, да не только не работать, а и с огнем не засиживаться. «Кто не чтит Благовещенья, с огнем за работой сидит, — убьет у того в это лето молоньей близкого-родного!» — говорят на посельской Руси. — «Завьет на Благовещенье гнездо птица — ослабнут у нее крылья: ни летать, ни порхать ей, век свой ходить по земле. То и человек: не будет ему, безбожному, ни в чем спорины, что и птице — без крыльев!»

Придерживающиеся старины люди советуют печь мирские, из общей муки благовещенские просфоры и нести их для освящения к обедне («вынимать за здравие»). Принеся домой такую просфору, кладут ее сначала под божницу, а после — в закром с овсом, оставляя в последнем до первого ярового засева. Сея яровину, сеятель берет с собой просфору из закрома и носит во все время посева привязанною к сеялке. Соблюдением этого обычая думают оградить нивы ото всякого «полевого гнуса» (вредных для хлебов насекомых) и вообще заручиться благой надеждою на урожай. Если у кого в хате есть образ «праздника», то ставят его на Благовещеньев день в кадку с яровым зерном, предназначающимся для посева, истово-богомольно приговаривая при этом:

«Мать Божья!
Гавриил-Архангел!
Благовестите, благоволите,
Нас урожаем благословите:
Овсом да рожью,
Ячменем, пшеницей
И всякого жита сторицей!»

В малорусских губерниях можно еще и теперь услышать в народе сказание о том, как Богоматерь засевает все нивы земные с небесной высоты. Гавриил-архангел водит, по словам этого сказания, соху с запряженным в нее белым конем, а Мать Пресвятая Богородица разбрасывает из золотой кошницы всякое жито пригоршнями, а в то же самое время «устами безмолвными, сердцем глаголящим» молит Господа Сил о ниспослании благословения на будущий урожай.

Народные поговорки-присловья, утверждают, дополняя одна другое, что: «До Благовещенья зимним путем либо неделю не доедешь, либо неделю переедешь!», «Каково Благовещенье — таково и Светло Христово Воскресенье!», «На Благовещенье дождь — уродится рожь: густа да колосиста, да умолотиста!», «На Благовещенье солнышко с утра до вечера — об яровых тужить нечего: благая весть — будет чего поесть!» и т. д. Но приметы идут в своих вещих предсказаниях и несколько дальше: они говорят, что если на Благовещенье день красный, то весь год будет пожарный. Благовещенский дождик, кроме изобилия ржи, предвещает и грибное лето. Для рыболовов он сулит спорый ход красной рыбы. Благовещенский утренник — тоже сулит какое-либо благополучие в хозяйстве.

На богатой всякими преданиями старой Смоленщине о Благовещенье «весну гукают». Во всяком доме пекутся поутру пироги. После обеда парни и девки берут каждый по куску, выбирают где-нибудь на припеке местечко, большею частью у бани — на кострике или на бревнах, обращаются к востоку или на полдень, (парни снимают шапки) и молятся Богу; потом кто-нибудь запевает: «Благослови, Боже, нам весну гукати!» — и все собравшиеся на «гуканье» подхватывают голосистым звонким хором:

«Ай лели-лели, гукати!
Весна красная, теплое летечко!
Ай лели-лели, теплое летечко!
Малым деточкам вынеси, весна, по яичечку!
Ай лели…»

После этой — затягивающейся на довольно продолжительное время — песни все садятся в кружок: пьют пиво, а то и водку, едят пироги и начинают петь новые, круговые песни. Вот, например, одна из таких песен, поющаяся, что называется, в самую первую голову:

«Уж ты, ластовка, ты косатая,
Ай лели-лели, ты косатая!
Ты возьми ключи, лети на небо.
Ай лели-лели, лети на небо!
Ты запри зиму, отомкни лето.
Ай лели…»

Эту песню сменяет вторая — не менее красноречиво говорящая сердцу молодых певунов затейливых:

«Вир, вир, колодезь стюденый!..
А што в тебе воды нет?
Ай лели…
Кони воду выпили,
Выпили, выпили, выпили.
Копытом землю выбили,
Выбили…
Што в тебе, Иванушка, жены нет?
Жены нет…
Была бы голова, будет и жена
И жена, и…»

За второй идет, звонкой трелью соловьиной-голосистою разливается третья: