Аполлон Коринфский - Народная Русь

• Название: Народная Русь
• Автор: Аполлон Коринфский
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5—88590—309—3.

Новая серия «Русичи» включает в себя труды дореволюционных и современных исследователей и ученых, занимающихся вопросами культуры, этнографии, истории России, русского фольклора, быта и обрядов. Ее открывает работа А. А. Коринфского «Народная Русь», впервые изданная в 1901 году в Москве, когда-то широко известная, но незаслуженно забытая в родном отечестве на многие десятилетия и, наконец, снова увидевшая свет. Богатый фактический материал, любовь к земле русской, к простому народу, к родному языку — все это не оставит читателя равнодушным.

---

8-го апреля — Родионов день (память апостола Иродиона). Туляки, посадившие — по их же, тульскому, старинному сказу — блоху на цепь, рассказывают, что в этот день встречается солнце красное с ясным месяцем. Встреча — встрече рознь: бывает и к добру, и к худу! Светел Родионов день — добрая встреча, пасмурен-туманен — худая. В первом случае ждут туляки хорошего лета, в последнем — недоброго. По народной поговорке, ходящей и не вокруг одной Тулы, а и по многим другим местам: «Горденек ясный месяц, и красному солнышку не уступит: задорен рогатый пастух — все звездное стадо перессорит!»

Через сутки после Родионова дня с его поверьями встречаются новые — терентьевские (10-го апреля — память мученика Терентия): зорко следят старики поутру за восходом солнечным, — если взойдет красное в туманной дымке — быть хлеборобному году, а если выкатится из-за горы что на ладони — придется перепахивать озимое поле да засевать яровиной. За Терентьями — Антипы идут к народу-пахарю; зовутся они «водополами». К этому дню приурочивается во всей средней полосе России ожидание вскрытия рек, разлива полой воды. Если запоздает вода выйти из берегов — нельзя, говорят старики со старухами, ручаться за хороший урожай. «Антипы — водополы, подставляй полы: жита сыпать некуда будет!», «Антип без воды — закрома без зерна!», «По Антиповой воде о хлебушке гадай!» — говорят в посельской Руси, питающейся от щедрот земли-кормилицы.

«Антип воду льет на поймы, Василий земле пару поддает!» — переходит простонародная мудрость к следующему апрельскому дню, посвященному памяти св. Василия-исповедника, епископа Парийского. «На Василья Парейского весна землю парит!», «Запарил землю Василий — выверни оглобли, закинь сани на поветь!», «На Василья и земля запарится, как старуха в бане!» — приговаривает деревня. По примете охотников, в этот день вылезает медведь — лесной воевода — из своей берлоги, вылезает — в кусты идет. «Заяц, заяц, выскочи из куста, дай место Михаиле Иванычу Топтыгину!» — можно по лесным местам услышать от деревенской детворы поговорку.

Успеют перешагнуть через порог всего одни сутки, а у охотника — новая примета: 14-го (в Мартынов день) переселяются лисички-сестрички из старых нор в новые. Нападает после этого, по уверению старых стрельцов-ловцов, на лису куриная слепота: три дня, три ночи не видит хитрый зверь ни темноты, ни света Божьего, — сидит на новом гнездовище да дремлет, покуда ему ворона не станет клевать головы. На это поверье краснобаев-охотников, обыкновенно, отзываются словами: «Не любо — не слушай, а врать не мешай!» Недаром славятся охотники тем, что не только птицу-зверя бьют, а и всякие небылицы плетут, — так почему же изменять им своему излюбленному обычаю для весеннего-пролетнего Мартынова дня…

Мартынов день зовется во многих местностях «вороньим праздником». По старинному преданию, на него каждый старый ворон отпускает своих годовалых воронят на отдельное гнездо — «на особое житье». Ворон — птица вещая, и не только вещая, а и зловещая. Живет ворон-птица, по народному поверью, до трехсот лет. Простодушная мудрость, выразившаяся в пословицах, присловьях и других крылатых словах, относится к нему далеко не доброжелательно. «Всякому б ворону каркать на свою голову!» — говорят старые люди, сведомые во всяком добре и худе. «Старый ворон мимо не каркнет!» — добавляют они. Народное суеверие замечает, что на церкви ворон каркает к покойнику на селе, на избе — к покойнику во дворе. Даже если пролетит через какой двор эта черная зловещая птица, — не быть там добру. В глазах народа, населившего окружающую природу живыми призраками своего суеверного воображения, ворон является олицетворением всего недоброго-злого. «Налетели черны вороны!» — говорят про обуявшие человека беды-напасти. «Ты не ворон! Что каркаешь — беду накликаешь?!» — приговаривают порою в народе. «Ворон — ворону глаз не выклюет!» — замечают о дружной-согласной жизни злых людей.

Сродни ворону зловещему ворона, да не того разбора эта птица. Если она и каркает, то вся беда от этого, по народному представлению, не пойдет дальше ненастной погоды. «Ворон каркает к несчастью, ворона — к ненастью!» — говорят на Руси. «Ворон — волшебник, ворона — карга!» — отзывается об этой птице вороньего рода народное слово. Вороной в переносном смысле слова зовут каждого нерасторопного человека. Это — то же, что рохля, разиня, зевака. «Проворонить» — значит: прозевать, пропустить мимо рук. «Ну, начал наш Иван ворон считать!» — говорят о недальновидных людях; «Метил в ворону, а попал в корову!» — приговаривают о них же. Как относится народная Русь к свойствам вороны, видно, например, из таких поговорок, как: «Пугана ворона и куста боится!», «Ворона — сове не оборона!», «Вороне соколом не бывать!», «Наряди ворону в павлиньи перья, все каргой останется!», «Ворона прямо летает, да все без толку!», «Где вороне ни летать, а все навоз клевать!», «Одна ворона и за море летала, а все той же каргой вернулась!», «Не живать вороне в высоких хоромах!», «На что вороне большие разговоры, знает она одно свое кра!» и т. д. О воронах у деревенских, умудренных опытом, погодоведов существует ряд особых примет. Если каркает воронья стая летом — быть дождю, зимой — морозу. Играть примутся на лету вороны-карги — жди ведра. Ведуны-знахари предсказывают по «воронограю» (крику воронов и ворон) не только погоду, но даже и судьбу человеческую.

Пересекает свят-Пудов день (15-е число, память св. апостола Пуда) пополам апрель месяц. С этим днем связаны немалые заботы у пчеловодов. Опыт давних лет советует им осматривать омшаники, прислушиваться: начала ли гудеть пчела — Божья работница — в ульях. На юге в обычае выставлять в это время пчел из зимних помещений на вольный воздух. «На день святого Пуда вынимай пчел из-под спуда!» — говорит об этом местное народное слово.

За святым Пудом идет-торопится на свелорусский простор «Ирина-разрой-берега» (16-е апреля). В Московской и Ярославской губерниях существует у огородников обычай — засевать в этот день в особых ящиках-срубах капустную рассаду. На севере же это приурочивают к 5-му мая, дню «Ирины-рассадницы», — когда по другим, более мягким погодою местам уже высаживают рассаду на грядки. Сибирские старожилы издавна привыкли ждать к апрельскому Иринину дню полного вскрытия Иртыш-реки.

17 апреля, на вешний день Зосимы, соловецкого чудотворца, поются по сельским храмам Божиим молебны соловецким угодникам Зосиме и Савватию (см. главу «Пчела — Божья работница»): пчеляки собираются выставлять пчел, принимаясь за это дело не иначе как с благословения святых покровителей «Божьей птахи», составляющей все богатство пчеловода. За Зосимою чествуется, по православному месяцеслову, память святого Ивана Нового. В этот день положено у огородников засевать морковь со свеклою, — что и делается с соблюдением особых обычаев. Семена смачиваются в родниковой воде рано поутру. Седая старина завещала опускать при этом в родник медные деньги, чем предполагается обеспечить хороший урожай овощей. По другому поверью, предпочитается смачивать семена в обыкновенной речной воде на трех утренних зорьках. И то, и Другое поверья советуют огородникам — при выполнении этого — соблюдать величайшую предосторожность: никто из посторонних не должен видеть, что делают сеятели. «Чужой глаз — что лихой ворог — завистлив», — гласит седая простонародная мудрость, — «а зависть — что твоя ржавчина: весь урожай поедом съест!»

Девятнадцатый апрельский день приводят на Святую Русь преподобные Трифон с Никифором. Помолясь им перед божницею, хаживали в старину домовитые бабы-хозяйки с концом «обетного» холста в поле. Здесь — каждая на своей загонной меже — останавливались они, истово били земные поклоны во все стороны света белого и затем, обратясь лицом к восходу солнечному, выкликали: «Матушка-весна, вот тебе новая новинка!» После этого принесенный холст расстилался на межнике, причем тут же клался кусок пирога. По старинному поверью, весна брала себе это приношение и, в благодарность, отдаривала чествовавших ее богатым урожаем льна-конопли — на новые холсты.

Ударят бабы челом весне, поклонятся, бывало, ей холстиною, а на другой день (20-го апреля) происходило — по завету старины стародавней — «окликание родителей». Мало-помалу выводится теперь этот глубоко трогательный обычай, но еще в 30-х — 40-х годах он соблюдался почти повсеместно в памятующей дедовские заветы деревенской глуши. Чуть загоралась утренняя зорька, шли все бабы пожилые да старухи старые на кладбище — каждая на могилу своих родственников — и начинали причитать-вопить истошным голосом.

У Сахарова, в собранных им драгоценных памятниках родной старины, сохранились два причитания. «Родненькие наши батюшки!» — начинается одно из них: «Не надсажайте своего сердца ретиваго, не рудите своего лица белаго, не смежите очей горючей слезой! Али вам, родненьким, не стало хлеба-соли, не достало цветна платья? Али вам, родненьким, встосковалося по отцу с матерьей, по милым детушкам, по ласковым невестушкам? И вы, наши родненькие, встаньте-пробудитесь, поглядите на нас, на своих детушек, как мы горе мычем на сем белом свете. Без вас-то, наши родненькие опустел высок терем, заглох широк двор; без вас-то, родимые, не цветно цветут в широком поле цветы лазоревы, не красно растут дубы в дубровушках. Уж вы, наши родненькие, выгляньте на нас, сирот, из своих домков, да потешьте словом ласковым!» Плакали-надрывались тонкие женские голоса, плакало-обливалось кровью сердце каждой из причитавших. И не диво, что слышало это рыдающее сердце откликавшиеся из могилы голоса своих «родненьких», — а если даже и не слышало, то чуять — чуяло.