Сюзанна Кирсли - Забытая история любви

• Название: Забытая история любви
• Автор: Сюзанна Кирсли
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-14-4788-1, 978-5-9910-2305-4, 978-0-7490-8078-5

XVI век. Шотландия. Величественный замок на склоне холма. Именно здесь сирота София встретилась с мистером Мори. Он в заговоре против английского короля, за его голову обещают награду, но Софию это не пугает. Ведь она любит его! Молодые люди тайно венчаются, а вскоре София получает трагическую весть…Через 300 лет в поисках вдохновения молодая писательница Кэрри Макклелланд отправляется в Шотландию. Она очарована красотой старинного замка и обаятельным сыном хозяина поместья. Но его младший брат тоже оказывает ей знаки внимания. Атмосфера накаляется. Обуреваемая страстями Кэрри начинает писать роман о девушке, которая три века назад жила здесь, но вдруг осознает, что грань между вымыслом и реальностью стирается. Неужели ее героиня София жила на самом деле? Найдут ли две любящие женщины, разделенные сотнями лет, свое счастье?

---

— Меня будет искать графиня, — проронила она и, сделав быстрый шаг от стойла, шаг столь стремительный, что сонный Хьюго тут же настороженно поднял голову с подстилки, развернулась и бросилась вон из конюшни, прочь от бдительного мастифа, от кобылы и главное — от мужчины, чей обжигающий, как огонь, взгляд она все еще чувствовала у себя на затылке.

Глава 10

Я знала, что он смотрит на меня.

Дождь к этому времени усилился и теперь гремел по ветровому стеклу с силой пятидесяти барабанщиков. Дворники уже не успевали убирать потоки воды, не дававшие разглядеть дорогу. Грэм свернул на обочину и остановил машину, а теперь повернулся ко мне и стал рассматривать мое лицо, пока я выглядывала в окно.

— Извините, — сказал он. — Такая погода не для экскурсий. Когда идет дождь, все кажется одинаковым.

— Не стоит извиняться. Погода же от вас не зависит.

— Можно попробовать переждать. — Однако по его неуверенному тону я поняла, что он, как и я, убежден, что дождь зарядил надолго. А он был не из тех людей, которые могут долго ждать.

Этого утра я ждала, как счастья, хотя и не признавалась себе в этом. Я смотрела на часы, когда полчаса назад он зашел за мной и провел меня к тому месту над гаванью, где оставил свой старенький белый «воксхолл» с Ангусом на заднем сиденье, который, завидев нас, радостно завилял хвостом. Но мы успели проехать совсем немного, когда тучи, скрывавшие утреннее солнце, обрушили на нас небесные воды. Стало понятно, что экскурсия наша закончится, даже толком не начавшись. Я старалась не показать досаду и разочарование.

Но Грэм, наверное, все равно их увидел, потому что снова завел машину, включил дворники на самую большую скорость и медленно сдал назад на узкую дорогу.

— Вот что я вам скажу. Здесь недалеко ферма моих друзей. Что, если нам навестить их? Побудем там какое-то время, пока дождь не утихнет.

Ангус, растянувшийся на заднем сиденье, поднял голову с подстилки, заметив изменение маршрута, и к тому времени, когда мы выехали на длинную подъездную дорожку к ферме, уже стоял на всех четырех лапах и изо всех сил вилял хвостом, демонстрируя свою радость.

Дорожка, превратившаяся в глубокое вязкое болото, вывела нас на аккуратный двор, ограниченный цепочкой приземистых сараев впереди, хлевами по правую руку от нас и невысоким домиком с выбеленными стенами и яркой синей дверью по левую.

— Подождите здесь, — сказал Грэм, натягивая на голову капюшон куртки. — Проверю, дома ли они.

Он остановился у двери, где прямо ему на плечи из водосточной трубы хлестала вода, и постучал. Никто не отозвался, поэтому, пожав плечами и ободряюще улыбнувшись мне, он перебежал через двор и распахнул дверь ближайшего хлева.

Грэм не преувеличивал, когда сказал, что Ангус ненавидит оставаться один. Пока его хозяин стучал в дверь, пес только поскуливал, глядя на него, когда же Грэм исчез в хлеве, спаниель встал на задние лапы, принялся царапать окно и завыл протяжным душераздирающим воем, который, наверное, только мертвого оставил бы безучастным. Я смогла вынести это ровно минуту, после чего повернулась и со словами «Ну ладно, ладно, потерпи. Сейчас мы тоже пойдем» потянулась за поводком.

Капюшона у меня не было, зато на мне были сапоги, чему я несказанно обрадовалась, потому что первые несколько шагов мне пришлось сделать по щиколотку в воде. Ангус, туго натянув поводок, потащил меня к хлеву. Мы почти с олимпийской скоростью пересекли двор и ворвались в хлев, прежде чем дождь успел промочить меня до нитки.

Внутри было теплее, чем на улице. В воздухе витала пыль от сена, поднятая животными, стоял кислый запах соломы и навоза. Однако после написанного вчера я даже не удивилась тому, что оказалась перед рядом стойл, в трех из которых стояли лошади, а одно пустовало, и что при моем появлении ко мне повернулись три лошадиные морды, странным образом похожие на морду кобылы, которую я придумала для Софии: с такими же большими влажными глазами, угольно-черными гривами и изящными обводами.

Грэма видно не было. Наверное, решила я, он прошел через весь хлев и завернул за угол к сараям, которые, как мне теперь стало видно, присоединялись к хлеву в дальнем конце. Ангус ринулся было вдогонку за хозяином, но я придержала его, потому что мне хотелось еще минутку побыть с лошадьми.

Я люблю лошадей. Каждая девочка любит лошадей, как мне говорили, и я так и не переросла этот этап. Мои наиболее пытливые читатели удивлялись тому, как я умудряюсь в любой сюжет ввести парочку лошадей. В свое оправдание могу сказать лишь то, что довольно затруднительно написать исторический роман, ни разу не упомянув лошадей. Но в действительности все дело в том, что лошади — моя слабость.

Ни в одном из стойл не оказалось большого вороного мерина, которого я дала Натаниэлю Хуку, не было здесь и гнедого мерина. Только высокий рыжий гунтер, который равнодушно косился на меня, любопытный сивка в дальнем стойле и между ними кобыла, точнее, я приняла ее за кобылу, потому что она выглядела точь-в-точь как та, которую выдумала я. Она потянулась носом навстречу моей руке, и сердце мое сжалось от восторга, когда я погладила бархатистую шерсть возле ее ноздрей и почувствовала ее теплое дыхание на ладони.

— Это Тэмми, — раздался голос Грэма. Мои выводы оказались верны: он действительно ходил в сараи и теперь возвращался оттуда неторопливым шагом. — Хотите посмотреть на него? Он настоящий дамский угодник.

Я удивленно повернулась.

— Он?

— Да. — Грэм подошел ко мне и взял у меня поводок, чтобы освободить мне руки.

Я почесала шею Тэмми и заявила:

— Он слишком красивый для мальчика.

— Ну да. Только учтите, этим вы нанесли удар по его самолюбию. — Он посмотрел на меня с интересом. — Вы ездите верхом?

— Вообще-то не очень.

Усмехнувшись, он поинтересовался:

— Это что значит?

— Это значит, что я могу сесть на лошадь, если она мне это позволит, и даже удержаться в седле, когда она идет шагом, но все, что быстрее рыси, не для меня. Я падаю.

— Да, это осложняет дело, — согласился он.

— Насколько я понимаю, хозяев нет дома?

— Никого. — Он бросил взгляд на распахнутую двухстворчатую дверь, за которой стоял стеной дождь, потом снова посмотрел на меня и, увидев, как самозабвенно я глажу Тэмми, сказал: — Но мы можем подождать. Мы ведь не спешим. — Он придвинул ногой грубый стул и сел. Ангус опустился на покрытый соломой пол рядом с ним.

«Все почти так, как в моей книге», — думала я. Конюшня, кобыла (вернее, Тэмми, очень похожий на кобылу), я и Грэм с его чистыми серыми глазами, которые не случайно имели сходство с глазами мистера Мори. С нами даже была собака, которая свернулась калачиком на соломе. «Жизнь повторяет искусство», — подумала я и улыбнулась.

— А вы? — спросила я. — Вы ездите верхом?

— Ага. Я в юности даже призы брал. Странно, что отец вам до сих пор их не показал.

В его сухом голосе слышалась такая любовь к отцу, что я даже удивилась.

— Может быть, — предположила я, — он завтра мне их покажет. Он пригласил меня на обед.

— Да, он упоминал об этом.

— Вы тоже придете?

— Приду.

— Здорово. Знаете, ваш отец изо всех сил старается помочь мне с работой и очень хотел познакомить меня с вами, чтобы мы могли поговорить об истории. — Сделав вид, что меня ужасно интересует лошадиная морда, я, не поворачивая головы, как бы между делом обронила: — А почему вы не сказали ему, что мы уже встречались?

Всю последовавшую за моим вопросом минуту тишины меня так и подмывало обернуться, чтобы увидеть его лицо, понять, о чем он думает. Но, когда он заговорил, для меня ничего не прояснилось, потому что он просто переадресовал вопрос мне:

— А почему вы сами не рассказали?

Я прекрасно знала, почему хранила молчание, и причина была не только в том, что мне не хотелось, чтобы моя версия случайно вступила в противоречие с его рассказом или молчанием. Дело в том, что… Скажем так, Грэм, как и лошади, был моей слабостью. Когда он оказывался рядом, у меня закипала кровь, я немного смущалась и возбуждалась, как школьница, влюбившаяся в нового мальчика. И мне хотелось на какое-то время продлить это ощущение, насладиться им в полной мере, без чьего-либо вмешательства. Но ему я не могла этого открыть, поэтому просто сказала:

— Не знаю. Просто как-то не задумывалась об этом. — А потом я последовала его примеру и отфутболила вопрос обратно. — По-моему, вы не рассказали ему специально.

Но, если у него и были на то какие-то причины, он не назвал их, и мы заговорили о другом.

— Как продвигается книга? — поинтересовался Грэм.

«Да, эта тема гораздо безопаснее», — подумала я.

— Очень даже хорошо.

— Вы всегда пишете по ночам?

— Не всегда. Ближе к концу я пишу круглые сутки. Но лучше всего у меня получается, когда я работаю поздно. Не знаю почему. Может быть, потому, что в это время я впадаю в какое-то полусонное состояние.