Екатерина Островская - Сверх отпущенного срока

• Название: Сверх отпущенного срока
• Автор: Екатерина Островская
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61428-8

Актеру Алексею Дальскому в последнее время не везло. В театре он играл мало, в кино почти не снимался. Но новая роль изменила судьбу… Один из самых богатых людей страны, Максим Потапов, предложил Дальскому на пару месяцев стать его двойником, заменяя на второстепенных встречах. Сходство действительно было поразительным! Никто из близких людей не догадался о подмене, даже жена олигарха Светлана. Но Алексей больше смотрел не на нее, а на юную горничную Аню, которая очень удивилась, когда хозяин вдруг обратил на нее внимание… А потом случилось непредвиденное — машину с Потаповым и его начальником охраны взорвали, и Дальскому пришлось на самом деле возглавить принадлежащий олигарху концерн. Чтобы избежать гибели, он должен узнать, кто покушался на Потапова, и вернуть себе настоящее имя. Иначе он не сможет быть с Аней, а он уже не представлял своей жизни без нее…

---

Когда подлетали к Вольфраму, Дальский посмотрел за окошко вниз и увидел ровные линии освещенных улиц, пересекающихся под прямым углом. По-настоящему вечер еще не наступил, сквозь ранние сумерки просматривались дома и дворы, автобусы и спешащие автомобили — все это движение, вся эта жизнь были поделены на одинаковые квадраты, словно город накрыли сверкающей неоновой решеткой. Проплыли трубы комбината, вертолет снова пошел над сопками, по которым ветер гонял снежную пыль, обнажая черные проплешины. Перед снижением и посадкой Алексей успел заметить только одинокий дом и высокий забор, убегающий в низину. Тут же зазвонил телефон — Герман Владимирович сообщил, что очень холодно, и посоветовал надеть пуховик и обязательно поднять капюшон.

Выходя из вертолета, Дальский так и сделал. В окружении охраны он взошел на крыльцо. Главный телохранитель встретил его и отправил всех остальных отдыхать. Алексей вслед за ним поднялся по широкой лестнице на второй этаж и по пустому коридору подошел к двери, которую Герман Владимирович распахнул, промолвив с некоторой вальяжностью:

— Прошу вас, Максим Михайлович!

Дальский шагнул внутрь и сразу увидел… самого себя, то есть настоящего Максима Михайловича Потапова, сидящего в кожаном кресле. Не поднимаясь, олигарх показал рукой на свободное кресло рядом.

То, что миллиардер оказался спокойным и рассудительным, не удивило. Поразило другое — то, что ускользало на видео, просмотренном Дальским, — Потапов оказался естественным и очень простым в общении человеком.

— …В общем, работы вам хватит. Сами понимаете, что просто так я платить деньги не собираюсь. Все публичные мероприятия, не представляющие для меня интереса, — ваши. Заседания правления концерна, в повестке дня которых не будет принципиальных вопросов, — тоже. И прием подчиненных по личным вопросам…

Олигарх сделал паузу, словно оценивая собеседника и обдумывая, что еще можно доверить этому человеку.

— Короче, все мое, кроме подписи, — подсказал Дальский.

— Подпись всегда при мне — она электронная.

— Ну, тогда вам нечего бояться: при всем желании растранжирить мне ничего не удастся. И дорогих подарков больше никому делать не буду.

— Если вы о часах, то это мелочь. Кстати, я бы и сам их Вике подарил. Но теперь главное…

Потапов посмотрел на Германа Владимировича, стоящего возле дверей. Тот понимающе кивнул и собрался выйти, но Максим Михайлович остановил его:

— Подожди. Хочу, чтобы и ты был в курсе. — После чего продолжил, обращаясь к Алексею: — Как вы знаете, я женат. Но моя жена — понятие юридическое. Близкие отношения у нас прерваны почти пять лет назад. В последний раз я ее поцеловал полтора года назад, когда вручал подарок на день рождения — гарнитур с сапфирами. Содержания я ей никакого не выплачиваю: просто даю деньги на содержание дома — пятьсот тысяч евро в месяц. Даже не знаю: хватает ей этого или нет, но Светлана большего и не просит. У нее имеются свои счета, на которых миллионов пять или шесть, а также какое-то количество акций моего концерна в собственности, но так мало, что можно не принимать их в расчет, говоря о ее доходах. У Дениса депозит в моем банке. Правда, воспользоваться всей суммой он сможет лишь по достижении двадцати одного года, а пока снимает только доход — один процент в месяц. Жена подкидывает ему сколько-то, я даю иногда немного — десятку раз в два или три месяца. Денис считает себя великим гонщиком…

— А как на самом деле? — вклинился Дальский.

— Ну, как можно водить машину, когда тебе еще нет восемнадцати и машина не собственная. Один из моих автомобилей, «БМВ» шестой серии, он разбил недавно: зацепил рейсовый автобус, когда гнал к Москве. Просит в подарок ко дню рождения авто, и я обычно отвечаю, что подарю то, что он искалечил. Со мной спорить сын боится, но матери высказывает все. Я доходчиво объясняю?

Алексей кивнул и добавил:

— Вполне. Я понял, что не стоит сближаться ни с Денисом, ни с вашей женой.

— Вот именно. То есть вы поняли главное: вам придется какое-то время пожить в моем доме, спать в моей постели, подниматься в семь утра, затем бассейн, душ, завтрак, выезд в офис и возвращение в десять вечера.

— В вашей постели?

— Не в супружеской, разумеется. У нас с женой отдельные спальни. Даже на разных этажах.

— Простите, а ее личная жизнь?

— Она — не ваше дело. Светлана знает, что находится под контролем, и любовников у нее нет, если вы об этом. Но если кто-то появится, я скандалов закатывать не буду, есть другие способы убеждения. Так ведь, Герман?

Стоявший у дверей главный телохранитель молча кивнул.

— Я полагаюсь на ваши осторожность и разумность, — продолжил Потапов (последние слова прозвучали как предостережение), — а также на ваши артистические способности. Но без какой-либо самодеятельности! Мне сказали, что вы просмотрели немало видеозаписей, знаете в лицо не только близких мне людей, но и членов правления концерна, всех моих референтов и помощников, обслуживающий персонал дома, где будете жить. Поменьше общайтесь с теми, кто меня знает хорошо, и подмены никто не заметит. Хотя сходство между нами — удивительное. Трудно даже поверить, что подобное возможно. Если все пройдет хорошо, то можете рассчитывать на премиальные.

— Сколько времени мне придется замещать вас?

Потапов задумался на мгновение, потом бросил взгляд на Германа Владимировича и дернул плечом.

— Думаю, что к Новому году вы вновь станете самим собой. Только чуточку состоятельнее. — Олигарх едва заметно усмехнулся. — Если захотите, вернетесь в театр. Я, скорее всего, буду его спонсировать. Обещал это Вике Сосниной, а свои обещания я привык выполнять.

— Три месяца, — прикинул Дальский, который вообще-то рассчитывал быть двойником дольше.

— Три, — подтвердил Потапов, — это гарантированный срок. Возможно, он увеличится. Вероятно, мы будем использовать вас и потом. Либо постоянно, либо время от времени, по мере надобности. Но в любом случае все будет зависеть от вашего желания. А три месяца вы должны отработать. Я хоть отдохну немного за это время.

Насчет трех месяцев Потапов, конечно, загнул. Как и насчет отдыха. Алексей, хоть и не очень разбирался в привычках олигархов, все же понимал, что у публичных людей такого уровня, как Максим Михайлович, не бывает продолжительных отпусков, ведь даже один день отсутствия способен решить многое. Ни с того, ни с сего постороннему человеку не уступают свою постель. Поводов для того, чтобы удалиться от дел, у Потапова может быть несколько.

Во-первых, роман на стороне. Да, пожалуй, роман вполне вероятен: была же у него связь с Викторией Сосниной. И с другими женщинами наверняка. Но… Потапов, конечно, не афиширует свои любовные приключения, однако зачем менять из-за них весь уклад жизни? Нет, сомнительно, чтобы Максим Михайлович стал скрывать интрижку или даже серьезную привязанность от общественности. Все люди его круга не скрывают, зачем же ему? Скандалов с женой он не боится: Светлана Валерьевна зависит от него полностью, а любви и близости между супругами давно нет. Сыну тем более наплевать, что там у папаши в личной жизни. Во-вторых, такое решение может быть связано с бизнесом за рубежом — требуется постоянное присутствие олигарха где-то вдалеке от России, но так, чтобы не пронюхали конкуренты. Хотя это тоже вряд ли. В-третьих, политика. Опять весьма надуманно. Или Потапов почувствовал какую-то угрозу? Только тогда было бы лучше пересидеть опасное время дома, пока Герман Владимирович со своими подчиненными не разберутся, что происходит. А вдруг опасность угрожает непосредственно в доме, и Максим Михайлович почувствовал это?

Дальский размышлял, перебирал варианты и ничего не мог для себя определить. Как бы то ни было, но теперь и его собственная жизнь, его собственная безопасность зависят от воли и намерений людей, не знакомых ему, и в таком случае даже три месяца — срок весьма продолжительный. Есть, конечно, выход: переселившись в особняк олигарха, сказаться больным, окружить себя преданными людьми… Да только где они, эти преданные люди? Откуда ему знать, кому доверять можно, а кому нельзя? А кроме того, как его могут убить в своем доме? Не в своем, конечно, в чужом, но хорошо охраняемом… Видимо, угроза в чем-то ином. И скорее происходящее все-таки связано с политикой. Потапов, возможно, поставил не на ту партию, а скоро выборы…

Дальский лежал в большой кровати, в теплой комнате дома, находящегося за Полярным кругом, в незнакомом ему краю. Чувствовал себя посторонним в мире, ставшем вдруг ему близким и — оказавшемся страшным. Алексей подумал о Нине, о том, что и жена наверняка сейчас в постели. Спит, вероятно. Даже вспомнилось, как она засыпает обычно — отвернувшись от него. А ведь прежде клала голову ему на грудь. Вдруг Нина сейчас не одна? Рядом с ней другой мужчина: который говорит ей ласковые слова, гладит ее тело… Картина представилась так реально, что защемило сердце и перехватило дыхание. Не от обиды, не от ревности, а от того, что Алексей неожиданно понял — не повторится с ним больше то, что когда-то оставило его на этом свете: желание любить и быть любимым, жить для кого-то — для единственной женщины, близкой и желанной. Пусть ничего не сбылось, но ожидание любви порою делает человека более счастливым, чем сама любовь. А теперь и ожидать-то нечего, если впереди три месяца жизни в чужом обличье. Может, и трех месяцев не будет? И Нового года? И новой любви?