Юлия Друнина - Стихотворения (1942–1969)

• Название: Стихотворения (1942–1969)
• Автор: Юлия Друнина
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

...«Добавлю еще, что помимо нелегкого жизненного опыта очень важно — не менее важно! — наличие художественного чутья, счастливого прозрения, позволяющих бесстрашно отсечь и отбросить все лишнее.

Каждый истинный художник приходит в искусство со своей „темой“, да что там темой — со своей жизнью, и только этим он и интересен, при условии, если его жизнь до боли интересна другим. Если она, выделяясь своей индивидуальностью, все-таки совпадает с великим множеством их жизней.

Поэтому стихи о войне разных поэтов не мешают друг другу, не повторяют друг друга, а может быть, лишь дополняют. А тут еще особая судьба — „шагаем и мы — девчата, похожие на парней“. Сандружинницы, санинструкторы, медицинские сестры. Вчерашние школьницы, выносящие раненых под огнем с поля боя. Всеобщее чувство и благодарности к ним и вины перед ними.

Вот о них, о их жизни и смерти на войне, о их судьбе после войны, а, проще говоря, о себе — лирические стихи Юлии Друниной.

Конечно, она пишет не только о войне. У нее есть стихи о любви, о природе. Она бывала и на Курилах, и в Братске, и в тундре, и в тайге, и на Урале, и в Полесье. У нее немало стихов о дорогом ее сердцу восточном Крыме. Разнообразные строки, навеянные заграничными поездками и впечатлениями. Но все эти, в том числе самые мирные, спокойные, стихи, словно озарены тем огнем — огнем скупого костра, сплющенной гильзы-коптилки, снарядного разрыва, прифронтового пожара. Никуда не деться от грозного отсвета»...

---

1950

«Веет чем-то родным и древним…»

Веет чем-то родным и древним
От просторов моей земли.
В снежном море плывут деревни,
Словно дальние корабли.

По тропинке шагая узкой,
Повторяю — который раз! —
«Хорошо, что с душою русской
И на русской земле родилась!»

1952

ПИОНЕР

Заботы остались на дымном вокзале.
Нам ветер весенний желает удачи.
Прощайте, мои подмосковные дали,
Лесные платформы, веселые дачи!

Старушка качает седой головою
И крестится по привычке,
Когда мимо окон с космическим воем.
Проносятся электрички,

И внуку бормочет:
                                — Вот страсти-то, милый!
А внук-пионер улыбается:
                                             — Что ты!
Ему по душе эта скорость и сила,
Ветров исступление, чувство полета.

И верю я — этот парнишка в веснушках,
С вихрами в дорожной колючей пыли,
Будет водить по морям безвоздушным
Ракетные корабли.

1952

«— Рысью марш! — рванулись с места кони…»

— Рысью марш! —
Рванулись с места кони.
Вот летит карьером наш отряд.
— Ну, а все же юность не догонишь! —
Звонко мне подковы говорят.

Всех обходит школьница-девчонка,
Ветер треплет озорную прядь.
Мне подковы повторяют звонко:
«Все напрасно
Юность догонять!»

Не догнать?
В седло врастаю крепче,
Хлыст и шпоры — мокрому коню.
И кричу в степной бескрайний вечер:
— Догоню!
Ей-богу, догоню!

1952

КАТЕРИНА

Шли купцы животами вперед,
В кабаках матерились длинно.
В тот ничем неприметный год
Обвенчалась ты, Катерина.

Мать крестилась сухой рукой,
Робко вздрагивали ресницы.
Ты в кого уродилась такой —
Большеглазой да тонколицей?

Ты в кого уродилась, скажи,
С этим сердцем, большим и чутким?
Как ты сможешь с Кабанихой жить,
Слушать пьяного мужа шутки?

Муж кудлатой трясет головой:
Мол, конечно, бывают краше,
Но «карактером» ничего —
Больно тихая, как монашка.

— Знаем тихие омута! —
На невестку свекровь шипела.
В низких горницах — духота,
Были б крылья — так улетела.

А любовь? Разве это любовь?
Здесь и любят наполовину…
Днем и ночью грызет свекровь
Безответную Катерину.

Взгляды сплетниц-купчих остры.
Все ж ты вырвалась на свободу:
По преданию, с той горы
Катерина бросилась в воду…

Я всегда эту гору найду,
Отыщу ее склон зеленый:
Летом в сорок втором году
Там держали мы оборону.

1952

В БОЛЬНИЦЕ

Я помню запах камфары в палате
И Таниного сына тихий плач.
Со мной стояла девушка в халате —
Наталья Юрьевна,
                             Наташа,
                                            врач.

Она сказала:
                      — Все, —
                                        и отвернулась…
А Тане шел лишь двадцать пятый год.
Она умела песни петь под пулями,
Когда в атаку поднимался взвод.

Всегда терять товарища нам горько,
Но кажется вдвойне нелепой смерть,
Когда она не тронет в гимнастерке
Затем, чтоб дать в постели умереть.

Наш врач Наташа
Всех больных моложе.
Хоть не пришлось бывать ей на войне,
Невольно думалось —
Такая может,
Как и Татьяна, песни петь в огне.

Или привить себе чуму, коль надо.
Или отдать больному кровь свою.
Порой вставала перед ней преграда
Не легче, чем у воина в бою.

И в каждое свободное мгновенье —
Она в дежурку — и за микроскоп.
Уверенные, точные движенья,
Над линзою склоненный умный лоб.

Наташа знала —
Не дается скоро
Победа никому и никогда,
Но смерть возьмем мы приступом
                                                      упорным,
Как вражеские брали города.

1952

«Вот по нехоженым тропам…»

Вот по нехоженым тропам
Через поля,
Без дороги,
Мчит меня вдаль
Галопом
Досармовский конь тонконогий.

Ветер встречает гулом —
Знойный ветер июля.
Птица над ухом мелькнула
Иль просвистела пуля?

Пахнет полынью
Или
Порохом снова тянет?
Может, в том облаке пыли
Скрылись однополчане…

1952

ОДНОПОЛЧАНКЕ

Эти руки привыкли
К любой работе —
Мыть полы,
Рыть окопы, стирать.
Им пять лет приходилось
В стрелковой роте
Под огнем солдат бинтовать.

Эти руки зимой
Не боялись стужи,
Не горели они в огне,
А теперь
В окружении светлых кружев
Очень хрупкими кажутся мне.

Ты выходишь с сынишкой
Из детского сада,
Как подросток, тонка, легка.
Но я знаю —
Все выдержит, если надо,
Эта маленькая рука.

1952

«Я ушла от тебя…»

Я ушла от тебя…
Пышут улицы жаром.
От слепящего солнца
Прищурив глаза,
Я шагаю одна
По нагретым тротуарам…
Комсомольская площадь,
Казанский вокзал.

Я билеты взяла,
Задержалась у касс на минутку —
Все ж не так одиноко
В толпе, в папиросном дыму.

Молодой офицер
Бросил вслед осторожную шутку
За веселое слово
Спасибо ему.

А старушка с котенком
И бесчисленными узлами
Вдруг спросила,
Не плохо ли мне,
Отчего я бледна…

Смотрит женщина вслед
Понимающими глазами —
Прямо в сердце мое
Взглядом дружеским
Смотрит она.

Понимает она —
Утешенье сейчас не поможет
И в сторонке стоит,
Машинально платок теребя…
Улыбнуться бы мне
Этим людям хорошим.
Я ушла от тебя.
Как мне жить без тебя?..

1952

СТУДЕНТКЕ

Давно ли навстречу буре
В грохот, огонь и дым
Шла ты на быстром аллюре
С эскадроном своим?

Давно ли земля горела
Под легким копытом коня?
Сколько ты хлопцев смелых
Вынесла из огня?

Давно ли казалось странным,
Что где-то на свете тишь?

…Теперь с пареньком румяным
За партою ты сидишь…

1952

«В час, когда багровые закаты…»

В час, когда багровые закаты
Освещают неба синеву,
В битвах побывавшие солдаты
Любят по-особому Москву.

Подметает дворник тротуары.
На бульварах шумно и пестро.
Улыбаются, встречаясь, пары
Под часами или у метро.

И в улыбке этих губ счастливых,
В полыханье этих юных глаз
Всюду наше русское:
                                     — Спасибо
Вам, солдатам, защитившим нас!

1952

«В почерневшей степи Приднепровья…»

В почерневшей степи Приднепровья,
Где сады умирали
В орудийном огне,
Наградил меня бог
Настоящей любовью,
Ведь бывало и так
На войне.

В почерневшей степи Приднепровья,
Где сады умирали
И дымился металл,
На бегу,
Захлебнувшись кровью,
Мой любимый
Упал…

Нас война приучила
К утратам и крови.
Я живу не одна
В своем мирном дому.
Отчего же ты снишься мне,
Степь Приднепровья,
И сады в орудийном дыму?..

1952