Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

• Название: Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России
• Автор: Геннадий Невельской
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-358-06890-2

Записки адмирала Геннадия Ивановича Невельского — один из интереснейших документов, излагающих подлинную картину событий, происшедших в 1849–1855 гг. на Дальнем Востоке — в низовьях Амура, на Сахалине и побережье Татарского пролива, окончательное существование которого как пролива было доказано в 1849 г. автором книги. Эти события, как известно, закончились в 1858 г. закреплением по Айгунскому договору с Китаем обширного, до того никому не принадлежавшего края за Россией. Спокойно, шаг за шагом, с документальной точностью и правдивостью, находящей себе подтверждение в рассказах его сподвижников и других очевидцев, излагает Г. И. Невельской свою «историю подвигов». Его книга читается от начала до конца с неослабевающим интересом.

---

31 декабря западный ветер перешел в береговой юго— юго-восточный муссон. 2 января 1849 года мы перешли меридиан мыса Горна в южной широте 57°21′. С самого выхода из Рио-де-Жанейро погода стояла постоянно пасмурная и ненастная, но, несмотря на это неблагоприятное условие, при принятых мерах и заботливости врача и офицеров, больных на транспорте почти не было: говорю почти, потому что заболело только три человека и хворали они не более трех дней[28]. 2 февраля мы бросили якорь на рейде Вальпарайзо после 64-суточного, весьма трудного плавания от Рио-де-Жанейро.

Стараясь сколь возможно скорее достигнуть Петропавловского порта и имея здоровую и бодрую команду, я простоял в Вальпарайзо всего только четверо суток — время, которое необходимо было для пополнения водой и провизией. 6 февраля мы снялись с вальпарайзского рейда и направились к Сандвичевым [Гавайским] островам. В течение первых трех дней имели тихие переменные ветры, пока 9 февраля, в южной широте 30°2′ и западной долготе 74°30′, не вступили в полосу юго-восточного пассата, который все время дул умеренно.

С 25-го числа ветер стал переходить к востоку; потом дули переменные тихие ветры с продолжительными шквалами;

9 марта мы получили северо-восточный пассат. В этот промежуток времени мы два раза пересекли экватор, в последний раз 4 марта, в западной долготе 110°51′. До 22 марта, широты 16°13′N и долготы 142°28′W, мы имели ровный северо-восточный пассат, но с этого пункта он заменился переменными тихими ветрами, дувшими преимущественно из восточной половины компаса. 2 апреля 1849 года транспорт «Байкал» бросил якорь в гавани Гонолулу на острове Оагу, после 55-суточного плавания от Вальпарайзо.

На Сандвичевых островах мы встретились с бывшим тогда здесь кораблем Российско-Американской компании под командою капитан-лейтенанта А. О. Рудакова.

Команда наша веселилась и отдыхала вместе со своими соотечественниками, которых она не видала со времени выхода из Кронштадта. Здесь я с офицерами и командиром корабля Российско-Американской компании Рудаковым представлялся королю Сандвичевых островов Камеамеа {42}. Его величеством мы были приняты весьма парадно и благосклонно, в знак особого уважения, какое он питал к России. Простояв в Гонолулу до 10 апреля, пополнив провизию и набрав воды, мы пошли в Петропавловск.

До широты 31°32′N транспорт шел при умеренных и тихих северо-восточных ветрах, но с этой широты, с 21 апреля, ветер перешел сначала к юго-востоку, а потом менялся беспрестанно в направлении и силе, нагоняя при этом шквалы и пасмурность; с такими обстоятельствами мы шли до самого Петропавловска. 11 мая, в виду Авачинской губы, выпал большой снег и нашел жестокий шквал с гор, но вскоре сделался ровный попутный ветер, с которым 12 мая 1849 года мы вошли в Авачинскую губу и в 2 часа пополудни, после 32-суточного плавания от Гонолулу и через 8 месяцев 23 дня по выходе из Кронштадта[29], бросили якорь в Петропавловской гавани, против порта. За весь переход из Кронштадта мы простояли на якоре всего 33 дня; больных на транспорте из 42 человек экипажа не было ни одного.

Донося из Петропавловска князю Меньшикову о своем прибытии, я писал: «При содействии неутомимых моих помощников мне удалось совершить это плавание благополучно и прибыть в Петропавловск с бодрой и здоровой командой, не имея никаких повреждений в корпусе судна, а равно и никакой порчи в грузе. Этим оправдалась надежда моя — быть в Петропавловске в начале мая 1849 года. Таким образом, я надеюсь, без особых расходов для казны, исполнить возложенное на меня Вами поручение. Надеюсь приступить к нему с июня месяца, начав опись с северо-восточного берега Сахалина и продолжая ее далее до Тугурской губы».

Петропавловский порт в середине XIX в.

Гравюра середины XIX в.

Вместе с этим донесением начальник Камчатки, капитан 1-го ранга Ростислав Григорьевич Машин, донося в свою очередь князю А. С. Меньшикову о приходе в Петропавловск транспорта «Байкал» в совершенной исправности, с бодрой и здоровой командой, в заключение писал, что никогда еще не доставлялось в Камчатку такого хорошего качества и прочности материалов и запасов, а равно и в такой полноте, без всякой порчи их, какие доставлены ныне на транспорте «Байкал», и что вследствие этого наши сибирские порты обеспечены по крайней мере на четыре года.

Между тем, пользуясь отходом почты в Европу во время пребывания моего в Рио-де-Жанейро, я писал оттуда, 26 ноября 1848 года, Н. Н. Муравьеву, что, судя по раннему приходу моему в Рио-де-Жанейро, я надеюсь в мае быть в Петропавловске и, по сдаче груза в этом порту, я решился, во всяком случае, получу или не получу высочайшее повеление, отправиться прямо к описи восточного берега Сахалина и Амурского лимана; «о чем, — писал я, — долгом моим считаю предварить Вас, в надежде, что Вы не оставите меня своим содействием: ибо, если я не получу на произведение этой описи высочайшего соизволения, то подвергаюсь по закону тяжкой ответственности».

В Петропавловске я получил от Н. Н. Муравьева секретное письмо, доставленное туда с курьером, и копию с распоряжением Р. Г. Машину: принять все меры к скорейшему выходу транспорта из Петропавловска. Вместе с тем я получил и копию с инструкции, представленной Муравьевым, через князя Меньшикова, на утверждение Николаю I.

В письме своем Н. Н. Муравьев благодарил меня за все принятые мной меры, особую решительность и самоотвержение к достижению важной и полезной для России цели, объясняя, что он ходатайствует, чтобы представленная им инструкция, копия с которой мне посылается, была утверждена Николаем I, на что он и надеется. Н. Н. Муравьев в этом письме уведомлял меня, что он нынешним летом посетит Петропавловский порт и на обратном пути, в исходе июля, думает встретиться со мною в Амурском лимане.

В инструкции, представленной Н. Н. Муравьевым через князя Меньшикова на утверждение императору, мне предписывалось:

1) из Петропавловска следовать к северной части Сахалина, тщательно осмотреть, не имеется ли в этой части полуострова {43} закрытой для мореходных судов гавани или, по крайней мере, рейда;

2) определить с севера подход и вход в лиман Амура, состояние Амурского лимана и нет ли в окрестностях мыса Головачева или Ромберга места, где можно было бы защитить лиман с севера;

3) обследовать устье Амура и далее самую реку, где она течет в определенных своих берегах, и тем определить состояние входа в реку из лимана и самой реки; кроме того, узнать, нет ли при ее устье в лиман или близ него, в самой реке, места, где бы можно было защитить вход в нее;

4) описать берега реки Амура и ее лимана близ устья в географическом и статистическом отношении;

5) определить состояние южной части лимана: справедливо ли убеждение, что Сахалин полуостров; если это убеждение ошибочно, то исследовать пролив, отделяющий Сахалин от материка, а также исследовать, нет ли тут места, удобного для защиты входа в лиман с юга;

6) обследовать юго-западный берег Охотского моря и Константиновского залива и привести эти места в ясность и определенность (то есть просто положить их на карту), необходимую для безопасного плавания судов в Охотском море;

7) упомянутые исследования в Амурском лимане производить на гребных судах, транспорт же должен оставаться на якоре близ мыса Головачева; как на транспорте, так и на гребных судах не должно быть поднимаемо ни военного, ни коммерческого русского флага;

8) о результатах этих исследований при первом случае сколько возможно поспешить донести секретно начальнику Главного морского штаба князю Меньшикову (для передачи императору) и генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву, ибо это данное вам поручение и следствия оного должны оставаться без огласки;

9) стараться быть в Охотске около 15 сентября и оттуда, по сдаче транспорта, через Сибирь возвратиться со всеми офицерами в Петербург.

Не получив таким образом в Петропавловске прямого повеления идти для описи берегов, считавшихся китайскими, а получив только лишь копию с инструкции на эту опись, которая могла быть и не утверждена {44}, я, дабы не терять времени и сознавая всю важность исследований, решился идти из Петропавловска прямо к Сахалину и в Амурский лиман; поэтому, имея в виду необходимость в скорейшем приготовлении для предстоящего трудного плавания транспорта, я счел своим долгом предварить офицеров, доказавших уже на деле свою благородную ревность и усердие к службе. Призвав их к себе в каюту, я объяснил им сущность Амурского вопроса, важность для России справедливого его разрешения и объявил, что из Петропавловска мы должны как можно скорее следовать к Сахалину и в Амурский лиман, чтобы достигнуть упомянутой цели, и что я вполне уверен, что каждый из них готов переносить все опасности и трудности, которые неминуемо должны встретиться при достижении этой цели.