Анатолий Орлов - Истории, которые нашептали деревья

• Название: Истории, которые нашептали деревья
• Автор: Анатолий Орлов
• Жанр: Природа и животные

Очень интересные истории от человека, искренне любящего свою работу. Анатолий Орлов — лесовод на Сахалине. Сборник его рассказов о природе подходит читателям 10-16 лет.

---

Зато утром, когда взошло солнце, зимнюю тайгу было просто не узнать.

Куда только подевались серенькие, вечно озабоченные березки?

Что случилось с угрюмыми, придавленными морозной тяжестью елями?

Лес в одночасье превратился в хрустальное чудо.

Со сказочными обитателями.

Со сказочными героями.

В серебряных платьях застыла стайка молоденьких березок, позванивая бриллиантовыми сережками.

Пышно расправили хвойные «воротники» солидные ели.

Засияли кораллами редкие кисти женственных рябин.

И даже пень, старый трухлявый пень, и тот превратился в сказочного Бову-богатыря, со стороны наблюдающего за происходящим действом.

Лес замер в хрустальной тишине.

Замер в ожидании очередного чуда.

Но вот откуда-то налетел гуляка-ветер. Зазвенели, падая, коралловые кисти рябин. С глухими охами сбросили елки снег. Не пощадил хулиган подружек-березок на пригорке.

«Тоже мне, принцессы! — просвистел проказник. — Вырядились, как фифы! А бриллианты-то фальшивые».

Присвистнул еще раз, прежде чем исчезнуть в потерявшей сказочную красоту чаще.

Часть 3 ВЕЧЕРА НА КРИЛЬОНЕ

Биологическая станция

Полуостров Крильон для морских и речных обитателей, что тихая гавань для рыбака.

Здесь, вдали от цивилизации, они живут, размножаются, поддерживая угасающие популяции.

Для сахалинских ученых это бесценный полигон по изучению живой природы.

Биологическая станция — один из объектов на полигоне.

Работа на станции идет, в основном, по ночам.

Такова уж специфика ее.

Эта ночь ничем не отличается от предыдущей.

Так же все заняты делом.

Так же собака досматривает свои собачьи сны вместо того, чтобы охранять хозяев…

Потрошение рыбы — удовольствие не из приятных, но без этого не обойтись.

Без экспериментов науки не бывает.

Жалко, конечно, этих молодых лососей, лежащих на тарелке.

Но у них забирают жизнь, чтобы продлить жизнь других.

Каждый день одно и то же…

Взвесил, взрезал, вымерил длину.

Внутренности — под микроскоп.

Только так можно узнать все о заболеваниях и изменениях в организмах речных и морских обитателей.

Только так можно собрать информацию об основных объектах промысла.

Над тусклой лампочкой вьется ночная мелочь — насекомые.

Без специального определителя в их биоразнообразии разобраться трудно.

Тут и совки, в семействе которых насчитывается 25 тысяч видов.

Тут и пестрые бабочки с поперечными полосками на крыльях.

Это пяденицы.

Заглянули на огонек волнянки, гусеницы которых при массовой вспышке размножения могут съесть всю хвою и листья с деревьев в округе.

Но Крильон, слава Богу, такая напасть миновала.

Шум прибоя за окном.

Крики ночных птиц.

Ничто не нарушает привычной работы.

Что ни валеж — то общежитие

Лучшая пища для костра — корчи, которых по берегам реки предостаточно.

Они подсохли на солнце.

Они смолисты.

А значит, лучше горят.

Но корчи, оказывается, облюбовал не только я.

Стоило сковырнуть трухлявую еловую лапу, от старости отвалившуюся от полусгнившего пенька, как на меня выпуклыми глазами уставилась светло-коричневая лягушка.

Громадный мешок из складок кожи под грязно-красным горлышком так и колышется от возмущения.

Это что, мол, за вольности.

Я здесь живу, а кто-то при живой хозяйке уже дом ломает.

Непорядок!

Пришлось опустить еловую лапу на место.

А под ивовой чуркой, корни которой веером рассыпались над пожухлой осокой, обнаружил с десяток голых, с прозрачной розовой кожей мышат.

Лежат в травяном гнездышке, попискивают…

И эта чурка оказалась фамильной.

Неудача ждала и при третьей попытке.

Огромная валежина с внутренней стороны оказалась насквозь изрешеченной муравьями.

Застигнутые врасплох насекомые в спешном порядке стали перепрятывать яичную кладку.

И эту валежину положил на место.

Ну и местечко для отдыха выбрал!

Что ни корч — то общежитие.

Вернулся к привалу.

Взял ножовку и ею спилил пару сухих деревьев.

Их еще не успели заселить лесные обитатели.

Это, видно, их резервный фонд.

Так что спиленных сушин не жалко.

Мыс Канабеева

Шум моря, крики чаек — неизменное сопровождение человека при каждом путешествии по Крильону.

Мыс Канабаева — не исключение.

Так же шумит море, так же кричат чайки.

Такая же туманная дымка над остроконечными вершинами елей.

По каменистой россыпи подниматься нелегко, но жутко интересно.

Голые камни, но сколько цветов на них.

Вот первые фиалки.

Кажется, дотронься до хрустальных цветков — и сразу зазвенят.

Так тонки и прозрачны лепестки.

А это розово-фиолетовое чудо нигде не встречал раньше.

Так экзотично смотрятся огромные колокольцы незнакомого цветка на мощных стеблях среди каменистых россыпей.

А это — лютики.

Нежно-желтый цвет их бодрит, снимает усталость.

От цветового изобилия пестрит в глазах.

Здесь, на высоком обрывистом мысе Канабаева с причудливой каменистой архитектурой и множеством всевозможных окаменелостей, археологам раздолье.

Природа будто остановила часы.

Все, как в глубокой древности…

Вход в импровизированную пещерку.

Опять преодоление всевозможных преград.

Сужение и расширение ущелья…

А вот просторный свод выхода с будто высеченными ступеньками в камнях.

Одна ступенька, вторая, третья…

Светло-коричневая букашка размером с домашнего таракана по импровизированной лестнице суетливо сбегает вниз.

На ее крыльях по два темных фирменных пятна.

Нетрудно определить принадлежность насекомого.

Перед нами — падальщик.

Само название говорит о его занятиях и образе жизни.

Чем ниже, тем гуще сочится вода из-под камней.

Сначала она собирается в небольшие ручейки, потом ручейки сливаются в настоящие потоки.

Над одним из водостоков — куст аралии.

Пальчатые листья, колючки на стеблях.

За рубежом в такие края проложили бы туристические тропы.

Красота-то неописуемая.

Хороший отдых.

Хорошие деньги в областную казну.

А у нас даже статус заказника с этих уникальных мест сняли и собираются открыть карьер по заготовке камня для строительства завода СПГ в Пригородном.

Аммониты

Берега и русла рек Крильона словно музей под открытым небом.

Куда ни глянь — всюду раковины окаменевших моллюсков — аммониты.

По ним можно воспроизвести историю, произошедшую многие миллионы лет тому назад.

Они принадлежали к надотряду головоногих моллюсков, состоящему из более чем тысячи пятисот родов очень многих видов, быстро сменяющих друг друга во времени.

Аммониты жили с девона до мела включительно.

Но вместе с динозаврами вышли из эволюционной цепочки, так и не оставив потомков.

Эта окаменелость невелика, и ее можно легко поднять.

Но встречаются аммониты в диаметре и до двух метров.

Солидная коллекция выставлена в Сахалинском краеведческом музее.

По этим образцам легко воспроизвести строение аммонитов и их образ жизни.

Благодаря уникальному строению раковин они обладали потрясающими способностями.

В сообщающиеся между собой камеры раковин моллюск мог закачивать азот, регулируя плавучесть.

Только что собирал органические остатки на дне, а через мгновение уже превращался в плавучий батискаф.

С полутора сотнями щупальцев — рук разного назначения.

При опасности мог включить реактивную струю, как кальмар, чтобы уйти от погони.

А мог уйти в глухую защиту, спрятавшись в раковину и прикрыв вход специальной крышечкой.

Одним словом — универсал…

И, несмотря на такие способности, аммониты вымерли.

Их называют интеллигентами моря.

Реквием по нерпе

У моря есть свойство самоочищаться.

Все ненужное море выбрасывает на берег: и вырванные штормом водоросли, и мусор с рыболовецких судов, и мертвые тушки погибших рыб и животных.

С вечера море сильно штормило, и на берегу осталась лежать огромная туша тюленя-крылатки.

В мертвых глазах зверя застыла тоска.

Ихтиологи пробуют определить картину гибели.

Вскрывают тушу, осматривают зубы.

Первыми на падаль слетаются мухи.

Если добычу не обнаружат хищники, солнце и мухи тоже превосходно справятся с ролью санитаров.

Через неделю от этого великолепного зверя останется только скелет.