Огай Мори - Инцидент в Сакаи

• Название: Инцидент в Сакаи
• Автор: Огай Мори
• Жанр: Историческая проза

---

Вдруг Дои прыгнул в гроб и закричал:

— Ёкота-кун, Ёкота-кун, а здесь недурно!

— Не терпится человеку, — проговорил Такэути. — Скоро положат, не сомневайся. А пока что вылезай!

Дои хотел вылезти, но не смог; борт внутри оказался высокий и гладкий. Ёкоте и Такэути пришлось вызволять его, повернув гроб на бок.

Близилось время их смертного часа, и они вернулись в главный храм. Кланы Хосокава и Асано позаботились о рисовой водке. Специально из города пригласили обслугу. Поднимались чарки, провозглашались тосты. Из зависти к получившему стихи от Миноуры воины обоих кланов напере-

216

бой просили либо написать, либо дать им что-нибудь на память. Если не оказывалось под рукой подходящей вещицы, отрывали от своей одежды воротник или рукав.

Церемония харакири началась в час Лошади.

*Час Лошади — двенадцать часов дня.*

Первыми под навес ступили помощники. Выбраны они были накануне вечером, во время прощального пира, устроенного конвоем в осакской усадьбе Нагабори; каждая кандидатура согласовывалась с членами всей группы смертников.

Вынув мечи из ножен, помощники расположились за помостом для харакири. Наготове были двадцать носилок. Они предназначались для останков, которые предстояло отнести к павильону Ходзюин и там положить в гробы.

Для высоких особ были воздвигнуты специальные трибуны. На южной трибуне сидели: глава Управления иностранных дел принц Ямасина-но-мия, секретарь Управления иностранных дел генерал Дата, служащий того же Управления генерал Хигаси Кудзэ, высшие должностные лица кланов Хосокава и Асано. На северной трибуне сидел Фукао, представитель княжества Тоса. В северной части западной трибуны — глава Государственного надзора Коминами и несколько его чиновников. Главную трибуну — западную — отвели французскому консулу и его охране из двадцати с лишним вооруженных солдат. Присутствовали и знатные гости от княжеств Сацума, Нагато, Инаба, Бидзэн и других.

Уполномоченные от кланов Хосокава и Асано доложили: приготовления завершены. Двадцать человек спустились с галереи главного храма к носилкам. Их сопровождал эскорт, какой положен в дальнем пути. Носилки опустили. Глашатай развернул список, собираясь огласить имена присутствующих. Но вдруг небо нахмурилось и хлынул дождь. Публика, переполнявшая храм и прилегающую территорию, заметалась в поисках укрытия. Возникла невообразимая толчея.

Церемонию приостановили. Принц и другие официальные лица укрылись под навесом. Ливень продолжался до часа Овна. В результате потребовались новые приготовления, которые затянулись до часа Обезьяны.

217

Наконец церемония возобновилась.

— Миноура Инокити! — провозгласил церемониймейстер. На территории храма воцарилась мертвая тишина. Миноура ступил на помост, облаченный в хаори черного крепа и короткие шаровары. У него за спиной, на расстоянии трех сяку, встал помощник Баба. Поклон принцу как главной персоне, поклон всем присутствующим. Миноура придвигает к себе поданную слугой деревянную подставку, берет меч в правую руку. Громоподобно звучат его предсмертные слова:

— Слушайте, вы, французы! Умираю не ради вас, но ради отчизны. Смотрите же, как японец делает харакири!

Миноура распахивает хаори, приставляет меч к голому телу и резко вонзает его в живот слева. Проходит вершка три вниз, затем поворачивает направо и режет еще на три вершка вверх. Открывается зияющая рана. Миноура отбрасывает меч и, не сводя ненавидящих глаз с французов, вытаскивает свои внутренности. Баба обнажает меч и ударяет его по шее, но, видимо, недостаточно сильно.

— Баба-кун! Что же ты! Действуй спокойно! — кричит Миноура.

Вторым ударом Баба достиг позвонков; было слышно, как они хрустнули. Но Миноура снова кричит:

— Я еще жив! Руби как следует!

Пронзительней прежнего звучит его голос, — наверное, его слышно за три квартала. Французского консула зрелище приводит в ужас.

Голова Миноуры скатилась с плеч лишь после третьего удара Бабы.

Следующим вызвали на помост Нисимуру. Это был человек более мягкий, звали его Удзиацу, происходил он из рода Минамото из селения Эногутимура уезда Тоса. Соответственно чину конюшего получал жалованье сорок коку.

Родился он в шестом месяце второго года Кока, нынче ему исполнилось двадцать четыре года. С восьмого месяца третьего года Кэйъо он служил в штабе пехотного отряда. На

218

помост для харакири Нисимура взошел в военном облачении. Не спеша расстегнул пуговицы, взял меч и вонзил его в живот слева. Решил, видимо, что недостаточно глубоко, протолкнул меч глубже, потом плавно повел его вправо и еще не приостановил движение меча, как помощник Косака, не выдержав, отсек ему голову, — она отлетела на три кэна...

*Кэн — мера длины, равная 1,81 м.*

Следующим был Икэгами, его помощник — Китагава. За ним шел Оиси, человек на редкость мощного телосложения. Он погладил живот, взял в правую руку меч и вонзил его с левой стороны. Другой рукой нажал на рукоятку и рассек живот донизу, затем двумя руками повернул меч вправо. Доведя его до правого бока, левой рукой нажал на рукоятку и повел вверх. Потом вытащил меч, положил его возле себя и, воздев руки, воскликнул:

— Прошу!

Помощник Отиаи сплоховал: срубил ему голову лишь после седьмой попытки.

Четко, без малейшей задержки, подавалось оружие. Наивысший класс харакири продемонстрировал Оиси. Один за другим следовали Сугимото, Кацукасэ, Ямамото, Моримото, Китадаи, Ината, Янасэ. Особо отличился Янасэ: вонзив меч в живот, он провел его слева направо и опять влево — из раны показались внутренности.

Двенадцатым по счету был Хасидзумэ. Когда он взошел на помост, на дворе уже стемнело и в храме зажглись фонари. Французский консул окончательно потерял самообладание — он то и дело вскакивал с места. Его беспокойство передавалось и вооруженной охране. В тот момент, когда на помост поднялся Хасидзумэ, консул встал и в сопровождении солдат быстро покинул трибуны, даже не отдав поклона ни особе императорской фамилии, ни высоким чиновникам.

Хасидзумэ распахнул одежду и уже приготовил меч, когда появился распорядитель. Он объявил об уходе французского консула и о том, что харакири пока отменяется. Хасидзумэ ничего не оставалось, как присоединиться к оставшимся восьмерым товарищам.

219

Все девять человек были настроены одинаково: коли умирать, так лучше поскорее. Возбужденные, они жаждали объяснения с теми, кто им помешал; хотели знать причину. Все вместе отправились в приемную Коминами. Говорил от имени всех Хасидзумэ:

— Мы пришли узнать, по какой причине нам помешали исполнить высочайший приказ.

— Недоумение ваше справедливо, — ответил Коминами. — Дело в том, что на церемонии должен непременно присутствовать французский консул. А он покинул трибуны, поэтому пришлось все приостановить. Старейшины семи княжеств — Сацума, Нагато, Тоса, Инаба, Бидзэн, Хиго, Аки — отправились на французский корабль. Вам же следует вернуться на место и ждать добрых вестей.

Девять человек повиновались. Воины кланов Хосокава и Асано приготовили для них в храме ужин, и если кто-то отказывался, его прямо-таки насильно заставляли приняться за еду. Потом принесли постели и всех уложили спать.

Наступил час Крысы. Воины двух кланов прибыли с известием: старейшины семи княжеств вернулись. Девять оставшихся смертников вышли их приветствовать. Из семи старейшин трое, дополняя один другого, рассказали, что французский консул выразил восхищение тем, как легко относятся граждане Тосы к собственной жизни и публично жертвуют ею. Но наблюдать это душераздирающее зрелище он не в силах и намерен просить, чтобы японское правительство помиловало тех, кто не успел совершить харакири, — решение двора будет передано, вероятно, через генерала Датэ. Пока же их просили воздержаться от каких-либо самостоятельных действий и ждать дальнейших указаний.

Девять человек отвесили почтительные поклоны.

Прошел день. Двадцать пятого явились воины двух кланов и сообщили: девять человек будут отправлены в Осаку. Оттуда трое из шестого отряда проследуют в княжество Аки, а шесть человек из восьмого — в княжество Хиго. Когда рассаживались по носилкам, Хасидзумэ прокусил себе язык, изо рта

220

хлынула кровь, он упал. Так он выразил свой протест против того, что ему помешали умереть славной смертью вслед за товарищами. К счастью, рана оказалась не смертельной.

*Хасидзумэ прокусил себе язык... — Распространенный в средневековой Японии способ самоубийства.*

Воины Асано, которым предстояло нести Хасидзумэ и еще двоих подопечных, спешили поскорее двинуться в путь, пока не стряслось еще какой-нибудь беды.

— Умерьте шаг! — кричали им вдогонку люди Хосокавы, но на их просьбу не обращали внимания, и им пришлось мчаться во всю прыть.