Константин Лапин - Непростая история

• Название: Непростая история
• Автор: Константин Лапин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1961

...Повесть «Непростая история», над которой автор работал последние годы, носит известный автобиографический характер. Впервые она была опубликована в журнале «Знамя» (№ 5, 6 за 1958 год).

---

Наденька, старавшаяся ни в чем не отставать от жизни, тоже решила учиться плавать; она тут же, на полях чертежа, набросала эскиз купального костюма, который специально сошьет себе для занятий. Копировщица Люда, во всем берущая пример со своей старшей товарки, тоже записалась в секцию, разалевшись при этом, как пион. Может быть, она ждала, что Виктор Алексеевич запишется.

— С меня довольно и того, что я весь день плаваю в ваших чертежах, — сказал инженер Кириллу, когда тот, больше для очистки совести, чем из желания видеть Одинцова на водной станции, протянул ему список. — Теннис — единственный вид спорта, который я признаю! Не говоря о преферансе.

Предупредив по телефону мать, Кирилл решил после работы ехать на водную станцию. Для сокращения пути он наискосок пересекал строительную площадку. До половины высунувшийся из кабины «Воронежца» экскаваторщик махал ему рукой и что-то кричал; Кирилл сделал вид, что это к нему не относится.

С экскаваторщиком Борисом Ковалевым — после Драгина самым беспокойным и шумным человеком на стройке — Малышеву пришлось столкнуться чуть ли не в первый день своего появления на площадке. Размахивая ручищами так, что Кирилл чувствовал легкий ветерок, поднимаемый ими, экскаваторщик стал крыть его при людях последними словами за какой-то неверно оформленный наряд: он принял Малышева за нового сметчика, поступившего на работу одновременно с Кириллом.

На стройке Волжской гидроэлектростанции, откуда прибыл Ковалев, он был одним из знатных механизаторов. Первый «миллионер» ГЭС, он вынул вместе со своим экипажем комсомольско-молодежного экскаватора больше миллиона кубометров грунта — об этом писали все газеты. На Волге Ковалев разработал конструкцию ковша с облегченными стенками: трехкубовый «Уралец» мог теперь вынимать до четырех с половиною кубометров мягкого грунта.

Коллектив гидростроителей послал своего передовика в столицу на конференцию сторонников мира. Операторы кинохроники засняли Ковалева во время выступления, когда он, потрясая кулаками, клялся, что, если будет нужно, сроет Жигули до основания своим экскаватором. А вернувшись на ГЭС, он заскучал по Москве, по шумным улицам и кипучей жизни, стал работать хуже. На время его даже сняли с бригадиров. Правда, к концу строительства Ковалев выправился, получил почетное право выбрать ковшом своего экскаватора тот камень, который первым лег на дно Волги в памятный день перекрытия.

Достроив ГЭС, он уехал в Москву, так хорошо принимавшую его когда-то. Здесь он надеялся отличиться еще больше, чем на Волге. Но в тресте, строившем жилые дома для москвичей, объем земляных работ был несравним с масштабами гидроузла. С мощного «Уральца» Ковалев пересел на маленький «Воронежец», вместо отдельной комнаты в уютном коттедже с окнами, выходящими на Волгу, он получил койку в общежитии строителей. И заработки у него пошли другие, и не было здесь ни волжского воздуха, который пьянил, как вино, ни обильной рыбалки, ни охоты — словом, всего того, к чему он успел привыкнуть за пять лет. Свое недовольство, свою неуемную силу и энергию Ковалев нередко тратил на мелкие столкновения с разнарядчиками, с шоферами, с предпостройкома Жильцовым.

Вот почему Кирилл, отлично разглядев знаки экскаваторщика, еще быстрее зашагал к остановке трамвая. Но от Ковалева было не так просто отделаться. Скоро молодой человек услышал за своей спиной приближающийся топот и шумное дыхание.

— Товарищ техник!.. Можно вас на минутку?.. — Вытирая рукавом ковбойки потное лицо, Ковалев нагнал его. — Ну и жарынь, совсем как у нас в Жигулях... Это вы здорово придумали, товарищ техник — учить народ плавать.

— Учить плавать будет тренер. — Кирилл вынул блокнот. — Значит, записать вас?

— А это зависит от того, кто у вас там еще числится... Иначе мне после нашего славного Куйбышевского морюшка без интересу плескаться в вашей, простите, московской луже.

— Извините, я спешу: записывать или нет?

Экскаваторщик доверительно подмигнул молодому человеку.

— А землячка моя записалась?.. Крановщица Глушко Полинка? Есть? Тогда порядок, и меня пиши, техник! — Он заулыбался, показывая желтоватые, сидевшие в деснах, как зерна в тугом кукурузном початке, зубы. — На воде Полинке нипочем от меня не удрать. Я саженками до острова Телячьего отмахивал, а это километра три от Отважного... Ну, бывайте здоровеньки!

Ковалев побежал обратно; водитель самосвала, вставшего перед «Воронежцем», беспрерывно сигналил, вызывая экскаваторщика.

Первый человек, кого он увидел на водной станции, была Лера, одиноко сидевшая в верхнем ряду трибун для зрителей.

— Вы? — не поверил Кирилл своим глазам.

Вчера он видел ее в комнате при электрическом освещении, потом на улице при свете фонарей и, признаться, не очень разглядел лицо Леры. Глаза у нее, оказывается, серые и совсем не такие большие. И волосы не столько светлые, сколько выгоревшие от солнца. И подбородок с нижней губой чуть выдается вперед, как у малых детей. И все же милое, очень милое, самое милое лицо.

— Что вы здесь делаете, Лерочка?

— Вас жду, — сказала она обиженно.

— Меня? — Его развеселили слова девушки, даже ее обиженный тон. — Но разве мы договаривались встретиться здесь?

— Если вас дважды за каких-нибудь полчаса ехидно спрашивают: «А когда придет ваш Кирилл?.. И почему эти поэты всегда запаздывают?» — то начинаешь и в самом деле думать, что мы условились о встрече.

Он был слишком рад ей, чтобы сердиться на Лешку.

— Простите его! Честное слово, Лешка неплохой парень... А почему вы удрали «по росе»? Почему меня не дождались?

Лера улыбнулась, лицо ее, казалось, осветилось изнутри.

— Лучше скажите, куда вы удрали?.. По улице гуляли, да?

— Я? Я спал как убитый. А вы... когда вы, Лера, догадались, что я привел вас к себе?

— Во всяком случае, до того, как мы поднялись к вам.

Кириллу на миг стало грустно. Он и сам не мог бы объяснить себе, почему возникло это чувство. Потому ли, что девушка слишком умна и, возможно, опытна в делах такого рода? Потому ли, что она слишком легко говорит об этом?..

— Я должен отлучиться, — сказал он. — Мне нужен Лешка.

— Только ненадолго, — попросила Лера. — И передайте своему другу, что я его еще не простила...

Лешка, которого он разыскал в инструкторской комнате, не глядя, сунул привезенные Кириллом бумажки в карман темно-синих тренировочных брюк.

— Через пару деньков позвони, думаю, что все будет в порядке. А сейчас сыпь-ка, братец мой, к своей Лерке, я ее тут до белого каления довел. Она на трибуне сидит.

— Уже видел. Сердита на тебя — ужас!

— Да? У меня больше причин на это.

Что ж, Лешка имел все основания сердиться. Наверное, Кирилл и сам был бы зол на его месте. Тем не менее он тут же пригласил чемпиона составить компанию. Можно, скажем, поехать в гости к Грише Львову.

Он говорил это просто так, на всякий случай, не думая, что Лешка примет его предложение. Просто ему было совестно снова уйти с Лерой, не сказав ни слова другу.

А тот был сегодня на высоте. Изумленно посмотрев на Кирилла, он постучал костяшкой согнутого указательного пальца по лбу, затем по дощатой стенке.

— Один и тот же звук! — определил он. — Чтобы я поехал к какому-то несчастному мазилке, который не может отличить пловца от топора! У меня есть более интересные «кадры» на сегодня.

Лешка до сих пор не мог простить художнику, которого Кирилл как-то привел на водную станцию, что тот рисовал весь день девчонок и новичков, а не его, прославленного чемпиона. С некоторых пор Лешка вообще не считал за людей тех, кто проплывал стометровку брассом медленнее минуты двадцати секунд.

Кириллу хотелось окунуться, если уж он приехал на водную станцию.

— Пошли в воду, Лерочка! — крикнул он снизу девушке.

— Что-то не хочется... Вы купайтесь, Кирилл. Я подожду...

Он проплыл всего сто метров, причем в самом ударном темпе, весь выложившись на этой дистанции. Он ведь знал, кто смотрит на него с трибун.

— Вы плаваете, как бог, Кирилл! — похвалила Лера, когда он, сев с ней рядом, расчесывал гребешком мокрую голову. — Ничуть не хуже вашего Лешки-зазнайки.

— Ну, что вы, Лерочка! — смутился Кирилл, хотя ее похвала была приятна ему. — С Лешкой никакого сравнения не может быть... Мы сейчас едем к моему другу художнику! — ему не терпелось ввести ее в круг своих ближайших знакомых.

— Это не тот, кого мы встретили ночью на Садовом кольце?.. В «Волге», с блондинкой...

— Нет, мы поедем к Грише Львову. А то был Виктор Алексеевич. Кстати, он вас тоже вспоминал. — На секунду он запнулся — говорить ли дальше? — и, словно с размаху бросаясь в холодную воду, продолжал: — Он спросил, не снимались ли вы в фильме «Весенний поток»?

— Забавно, очень забавно! — задумчиво проговорила Лера. — Моя подружка Юлька все уши прожужжала мне, уверяя, что я — точная копия героини. А я этого вовсе не нахожу, хотя дважды специально смотрела картину.