Константин Лапин - Непростая история

• Название: Непростая история
• Автор: Константин Лапин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1961

...Повесть «Непростая история», над которой автор работал последние годы, носит известный автобиографический характер. Впервые она была опубликована в журнале «Знамя» (№ 5, 6 за 1958 год).

---

Рядом с такими работами «Московская весна» Гриши, висевшая в девятом зале, будто поблекла, казалась мельче по мысли, слабее по исполнению. Перед полотном толпилась группка спорщиков. Старик с бородкой клинышком не мог понять названия картины.

— Весну всегда изображают в виде девушки, — терпеливо объяснял юноша в лыжной куртке, обращаясь не столько к нему, сколько к девушке в зеленой вязаной кофточке. — А Москва?.. Во-он внизу памятник Пушкину!

Сделав вид, что он не слышал объяснения, старик продолжал:

— И эта решетка а-ля модерн? Непереваренный Бонар на советской почве!

— Попробуйте-ка найдите такое у ваших хваленых французов! — адресовалась студенческая куртка к жадно внимавшей девушке.

— Почему моих? — обиделась бородка клинышком. — Вас еще на свете не было, сударь мой, когда я поклонялся Сурикову и Репину, ловил каждое слово Владимира Васильевича Стасова.

Гриша, появившийся в зале с гурьбой родственников и знакомых, был доволен: у его картины толпятся люди, они спорят, значит вещь не оставила их равнодушными.

Гришина мать, маленькая, смуглая, седая старушка с поблекшим лицом, по которому можно было заключить, насколько красивее сына она была в молодости, близоруко щурилась и благодарила всех: «Спасибо! Спасибо вам!» Вдове скромного фармацевта, которую сын вызвал в Москву к открытию выставки, казалось невероятным, что Гришина работа висит в этом огромном зале, что столько людей любуются ею.

Отцу Кати, степенному, молчаливому печатнику в серой тройке, портрет дочери понравился. А ее мать сказала:

— Хороша, да непохожа! Не моя дочь, нет!

Напрасно покрасневший от смущения автор, теребя подразумеваемые усики — если бы усы были настоящими, несдобровать бы им в этот день! — доказывал, что дело не в сходстве. Он писал не портрет Кати, которую знают в лицо лишь родня да знакомые, а картину под названием «Московская весна».

— А по мне, хоть весна, хоть зима, лишь бы похожа была. Вот Зою Космодемьянскую я сразу признала, хоть и каменная... Ничего, Гриша, не кручинься, еще научишься!..

Всей компанией пошли смотреть работы Гришиных друзей.

Слушая шумные споры, читая первые записи в книге отзывов (Гришина «Весна» была отмечена добрым десятком посетителей), Кирилл как-то особенно ясно осознал свою собственную несостоятельность. И Львов и его товарищи, что бы ни говорили об их работах, владели профессиональным мастерством, их творчество получило признание. А он, видно, полная бездарь!

После вернисажа Гриша отвез мать, едва передвигавшую от усталости ноги, к дальней родственнице, у которой старушка всегда останавливалась; на «чердак» сына ей было тяжело подниматься. В тесном дружеском кругу художник отметил открытие выставки. А когда они остались вдвоем в студии, Гриша выслушал самокритический рассказ друга о посещении литконсультанта.

— Если б я слушался всех, кто ругает меня, я бы давно выбросил кисти в окно и переквалифицировался на управдома. Молод, красив, силен как бык, любит и любим, и хнычет: поэма не удалась! Ну и черт с ней, с этой поэмой! Лера — вот лучшая твоя поэма!.. Ты всерьез уверен, что стихи — самое важное в жизни? Думаешь, я в твои годы не марал бумагу? Совсем недавно, когда я за Катей ухаживал, я все письма ей в рифму сочинял. Прочесть? — Увидев, что Кирилл насупился, Гриша обвел руками стены своей мастерской. — Видишь, сколько этюдов, набросков, кроков!.. И все это лишь подготовка, разгон к моей поэме — «Московская весна». Сколько времени, красок, души я на нее убил! А думаешь, она дала мне что-нибудь, так сказать, в материальном выражении? Ноль целых, хрен десятых!.. Для того только, чтобы ее повесили как следует, я три дня и три ночи не вылезал из Дворца культуры, со всеми тамошними билетершами и сторожихами дружбу свел... Быть может, позже, если картина обратит на себя внимание рецензентов и общественности, я и заработаю толику. Но строить, как ты, все свои жизненные планы на одной вещи?.. Никогда!..

Художник, с утра находившийся в приподнятом настроении, разошелся. А что, если Кириллу организовать на стройке литературное объединение? Способных людей хоть отбавляй, стихи строителей любое издательство схватит — вот и поэмку за компанию тиснуть. Свою «Строительную сюиту» Гриша решил проталкивать через изостудию треста, которой он теперь руководил.

А Кирилл все больше мрачнел. Неужели Гриша не видит разницы между собой, профессиональным художником, приглашенным руководить студией, и им, жалким любителем?

— Есть еще вариант. Редакция «Московского комсомольца» просила меня сделать карикатуру на моральную тему. Что, если ты сочинишь к ней подпись в стихах? То есть не подпись — целый стихотворный фельетон! Я могу поставить обязательным условием, чтобы текст был твой. А вырезку Лере пошлешь.

Не грустно ли, что Гриша повторил совет консультанта. Нет, фельетоны и басни Кирилл уже писал. И печатал. Но даже сотня мышей не составит одного кота! Не о фельетоне он мечтал, намекая в письмах к Лере на грядущие перемены.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он, поднимаясь.

— Никуда я тебя не пущу такого! — возразил Гриша. — Сейчас пятый час, чего мать зря тревожить.

Он расстелил для гостя на полу свой бухарский ковер.

В полусне, забыв, где он находится, Кирилл принял белую фигуру, лежащую рядом на тахте, за Леру.

— Лера!.. Лерочка! — зашептал он, гладя кисть свесившейся руки.

— А?.. Что?.. — У привскочившего Гриши был хриплый со сна голос. — Фу, как ты меня напугал, медведь! Чего тебе?

— Холодно... Укрыться нечем?

Кирилл уже не заснул до рассвета.

Дома его встретила заплаканная сестра.

— С вечера маме плохо было, я хотела «Скорую помощь» вызывать. И тебя нет. — Варя всхлипнула.

На цыпочках он вошел в большую комнату. Антонина Ивановна повернула голову к сыну, на губах ее дрожала улыбка, заставившая его сердце сжаться от жалости.

— Все хорошо, сынок, — прошептала она. — Ты где задержался?

— У Гриши. После выставки мы полночи проговорили. — Он проклинал себя за то, что не предупредил мать, хотя бы по телефону. ——Сейчас я врача вызову.

— Не нужно, милый!.. Это все сердце... Варюша так жалела, что из-за меня не пошла на выставку. Интересно было?

Антонина Ивановна изо всех сил старалась не показывать, как ей плохо.

Кирилл вызвал районного врача. Полнейший упадок сил, определил тот. Сердце не по годам изношено. Нужен постельный режим и абсолютный покой. Все зависит от сопротивляемоети организма, а организм у больной, кажется, сильный.

И действительно, силы Антонине Ивановне было не занимать. Едва Кирилл уехал на работу, а Варя ушла в магазин, больная встала и принялась, потихоньку хлопотать по хозяйству. Не могла, не умела она сидеть без дела. «Отдохну в могиле», — была любимая ее поговорка.

* * *

Получив зарплату, Кирилл заехал в плавательный бассейн: нужно вернуть Шумову хотя бы часть долга. Но он забыл о цели своего визита, услышав ошеломляющую новость: час назад на улице Горького его приятель видел Леру.

— Что ты мелешь, Леша? Ты с кем-то ее спутал.

— Может быть, и пижона твоего трестовского спутал с кем-нибудь? Который нас из ресторана по домам развозил... И машина та же самая — зеленая «Волга». Они стояли у светофора, я все рассмотрел: Лера была в голубом платье, загорелая, волосы, как у «Колдуньи»...

Одинцов раз уже проезжал через Слободку, почему бы не завернуть туда и на обратном пути! Правда, отпуск его не окончился. И непонятно, куда девалась невеста Виктора Алексеевича.

— А еще в машине кто-нибудь был? — спросил Кирилл.

— Никого. Только вещи на заднем сиденье... Я тебя, кажется, огорчил, старина?

— Что ты? — Кирилл постарался беззаботно улыбнуться.

Лешка говорил какие-то прописные истины насчет правды, которая, даже самая горькая, лучше красивой лжи, а Кирилл уже не слушал его. Против ожидания он был спокоен.

Выйдя на улицу, Кирилл продолжал улыбаться. Он не знал, как и почему встретился Одинцов с Лерой, лишь понимал: она сделала свой выбор. Ну что ж, одно к одному! Сначала — поэма, теперь — Лера.

Однако не все было так ясно, как ему казалось. Дома Кирилла встретила оживленная мать; ей было лучше.

— Сейчас и ты, сынок, запрыгаешь от радости. Только что звонила... Кто бы ты думал?

— Лера. Я знаю, что она в Москве.

Антонину Ивановну огорчил его безразличный тон.

— Ты, наверное, сердишься, что она не дала телеграмму в выезде? Но она и сама не знала, что случится оказия: ее подвез до Москвы один ваш общий знакомый. Так удачно вышло, ей даже не пришлось на билет тратиться... Что я еще хотела тебе сказать?.. Да, в получку можешь не давать на хозяйство, у меня деньги есть. Сходи с Лерой в театр, она небось наскучалась в своей Слободке. — Тут она разглядела лицо сына. — Ты что морщишься?

— Зуб ноет. — Он прошел в свою комнату.

Не мог он рассказать матери все то, что мучило его с давних пор и что близилось сейчас к концу.