Электрон Приклонский - Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152

• Название: Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152
• Автор: Электрон Приклонский
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3516-2

 Дневники Электрона Приклонского, кавалера нескольких орденов Отечественной войны, – увлекательный и честный рассказ о военных буднях механика-водителя тяжелой самоходной установки ИСУ-152. Молодой офицер принимал участие в боевых действиях на территории России, Украины, Латвии, Эстонии, Польши, сменил несколько боевых машин, каждый раз оставаясь в живых лишь чудом. Самоходка стала его верной боевой подругой и родным домом. Но тяжелая машина была исключительно трудна в вождении и требовала ежедневного технического обслуживания. Технику-лейтенанту Э. Е. Приклонскому не раз приходилось вызволять ее из болот и проталин, вытаскивать из кюветов, восстанавливать узлы и агрегаты буквально из обломков. Фронтовые хроники содержат массу тактических примеров использования тяжелой самоходной артиллерии в различных видах боя.

---

При переправе и уже на этом берегу большие потери понесла пехота. Наши санинструкторы с ног сбились, переползая с места на место и перевязывая раненых, а тем, что не могли двигаться самостоятельно, помогая добраться до того, своего берега.

Огонь поутих только с темнотой, и нам доставили обед с «подогревом». Вместо чарок находчивый Дмитрий предложил использовать медные колпачки с дистанционных снарядов:

– Как раз пятьдесят грамм влезет.

Обедаем в машине при свете. Для этого включена «иллюминация» – верхний плафон в боевом отделении. Но предварительно закрыли все люки, повернули в тыл перископы, а на прицел и на триплекс водителя надели пилотки. Стол наш – опущенный лоток люльки. На нем – добрый ржаной солдатский хлеб, нарезанный толстыми ломтями, и вода в алюминиевых кружочках, снятых с питьевых бачков. Остальное – в котелках, из которых валит пар. Нил по праву старейшего (ему уже тридцать два!) предложил первый и единственный тост за наш скорейший выход на берег Балтийского моря. Сверкнули медные колпачки при бледноватом свете матового плафона, и все громким шепотом трижды прокричали «ура!».

В 23.00 слушали сводку Совинформбюро. 1-й Прибалтийский уже вышел к морю севернее города Мемель (Клайпеда). В Северной Трансильвании наши войска крепко теснят противника. В Венгрии идут бои за город Дебрецен. В Югославии успешно продолжается наша наступательная операция. Молодцы   югославы! С 1941-го в труднейших условиях дерутся с оккупантами, и до сих пор у наших братьев по оружию есть еще порох в пороховницах.

А мы идем на Ригу.

11 октября

Боевой денек! Побатарейно выскакивая метров на сто вперед по лощине, бьем прямой наводкой по изрытому окопами лесу то с одной позиции, то с другой, не давая противнику опомниться и пристреляться. В первой половине дня подошли еще несколько наших ИСУ и два ИСа и тоже включились в дело.

В самый разгар боя, когда три самоходки нашей батареи, ведя огонь, преодолели уже половину расстояния до леса, что сверкал частыми вспышками ответных выстрелов, а на правом фланге ИСУ-122 и ИСы почти подступили к опушке, у нашего орудия на девятнадцатом снаряде заело витую стальную (дурацкое новшество!) гильзу. Не теряя времени на связь с комбатом, приказываю Нилу отвести машину метров на сто пятьдесят назад, за кустарник, чтобы не торчать на открытом месте, пока будем извлекать застрявшую гильзу. Она так туго засела в казеннике, что пришлось под обстрелом вылезти из машины и втроем изо всех сил выколачивать ее банником. Выбить-то выбили, но при этом вышел из строя механизм облегчения заряжания, так как погнулась ось удержника гильзы. И эта чертова ось мешает теперь заряжать орудие и не дает замку закрываться до отказа.

Поколебавшись несколько секунд, приказываю Салову и Мацапаеву снять весь механизм: все равно оружейники будут его ремонтировать, а стрелять на такую дистанцию, чтобы ствол нужно было задирать, случается раз в год по обещанию, и сегодня тем более этого делать не придется. Главное – скорее встать в строй. И ребята, вспотев от волнения, устраняют неисправность. Но в эти считаные минуты картина на поле изменилась. По самоходкам, приблизившимся к опушке без сопровождения пехоты, ударили фаустники, но попали только в одну, не пробив, к счастью экипажа, бортовой брони. После этого машины на правом фланге подались назад, и посреди луга остались, продолжая вести огонь с места, лишь две ИСУ-152 нашей батареи.  

Румянцев, потерявший из виду нашу машину, решил, что мы празднуем труса, и вызвал меня по рации к себе, не желая слушать никаких объяснений. Делать нечего. Оставив экипаж заканчивать ремонт орудия, бегу по лугу, то и дело бросаясь ничком на землю при близком разрыве. Добираюсь благополучно, докладываю. Комбат гневно обрушивается на меня: оказывается (так считает он, Румянцев), атака сорвалась из-за нас! Черт с тобой! Молчу. Если слишком разойдется, спрошу, где он был вчера, когда нас тут немцы чуть было не прижали и командир полка сам взялся руководить действиями самоходок. И в этот момент позади «флагманской» ИСУ подала голос наша, выкатываясь на луг из кустов орешника. Мне хорошо видно ее из полуприкрытого квадратного люка. Комбат вскидывает голову и замолкает, прислушиваясь. Снова раздается гулкий басовитый рев.

– Кто это там развоевался?

– Мои. Разрешите идти?

– Идите.

Злясь и радуясь одновременно, чертом вылетаю из квадратного люка и несусь по лугу обратно, пригибаясь и петляя, как заяц: по башне самоходки позади меня сразу процокала длинная очередь. Потом пули пошли низом, и мне пришлось приземлиться и ползти дальше по полегшей, притоптанной гусеницами траве. Уже совсем недалеко, метрах в пятидесяти – шестидесяти, моя машина, а на полпути к ней – маленький бугорок, и пули взбивают на нем фонтанчики пыли и косят желтоватую траву. И головы нельзя поднять. Спиной чувствую, что какой-то фриц охотится за мной... Вот прицепился, сволочь! Злюсь на не в меру усердного пулеметчика и на комбата, устроившего мне эту «прогулочку», и не припомню, кому из них досталось больше «благословений». Злюсь, крепко прижимаясь грудью и щекой к земле, а сам постепенно подбираю под себя левую ногу для резкого прыжка вперед, с нетерпеливым трепетом выжидая, когда немец прекратит или хотя бы перенесет огонь. Главное – успеть за бугорок. Заткнулся, гад! Наверно, лента кончилась. Стремительно взметываюсь и «быстрее лани» достигаю заветной цели, камнем падаю по ту сторону и распластываюсь по земле. Пули с опозданием зашлепали по верху бугорка, с коротким свистом проносятся над ним. Подо мною какое-то углубление, и в нем возится что-то живое, пыхтит, пытаясь   избавиться от груза, навалившегося неожиданно сверху. Не отрываясь от земли, чуть отодвигаюсь в сторону и вижу в полуметре голову и плечи солдатика. Пилотка съехала ему на самый нос, из просторного ворота гимнастерки выглядывает тонкая пацанья шея. Поправив пилотку, солдат сперва с испуганным удивлением смотрит на меня, помаргивая редкими ресницами, потом прижимается к стенке своей узенькой ячейки, молча приглашая занять место рядом. С трудом, хотя тоже не толстый, втискиваюсь в вертикальную нору. Одна из стенок у нее даже кирпичная. Должно быть, остаток фундамента от какой-то давным-давно снесенной постройки.

– Надежно закрепился, – хвалю из вежливости хозяина норы, – из такого замка тебя только миной или бомбой выковырять можно, да и то при прямом попадании. Попотел небось?

– Да нет, – застеснялся паренек. – На дыру эту я случайно наткнулся, когда пулеметчик ихний прижал. По лугу никому проходу не дает, сучье вымя. Так и садит – не высунься. Вот смотрите.

Боец надел пилотку на винтовочный шомпол и начал медленно приподнимать ее над бугорком. Тотчас хлестнула пулеметная очередь.

– Так что «загорать» вам здесь до сумерек, товарищ лейтенант. И как это он давеча не срезал вас – в толк не возьму.

Но «загорать» мне было очень некогда, и в паузах между очередями машу рукой и громко кричу, повернув голову в сторону своей машины. На мое счастье, через несколько минут кто-то из экипажа заметил мои сигналы, и Нил, осторожно обогнув наше убежище, загородил бугорок от заядлого фрица кормою самоходки. Вползаю в башню с надмоторной брони через квадратный люк, радуюсь про себя возвращению, как радуются возвращению в родной дом. Пехотинец не пожелал расстаться со своим окопчиком.

Остальные машины наши, прикрывая друг друга огнем, вернулись на исходный рубеж: в лесу без пехоты делать нечего, а сгореть легче легкого.

Наблюдаем с Дмитрием в перископы за опушкой прямо перед нами. Лес еще больше поредел за сегодня. Во многих местах деревья крест-накрест попадали друг на друга, образовав завалы, среди которых нет-нет да и промелькнет уменьшенная расстоянием фигура чужого солдата. Наше внимание   привлек один из них, который почему-то, в отличие от других, не исчез сразу, а несколько минут мотался туда-сюда по опушке и в ее глубине. Двигался он неровно и часто менял направление: то приникал к земле, то перемахивал через ствол поваленного дерева и словно сквозь землю проваливался, очевидно спрыгивая в воронку или окоп, то быстро перебегал голое место, и тогда незастегнутая шинель его трепыхала полами, будто крыльями.

– Связной? – гадает вслух Салов, следя за странными маневрами немца. – Нет, наверно, связист. Концы с концами свести не может, должно, вот и рыскает по передку. Фитиль схлопотал от офицера...

– Да помогите же фрицу! – не выдерживает Нил, поднимаясь со своего сиденья, и заглядывает в перископ наводчика. – Двиньте по нему осколочным: он же, стервец, налаживает связь на вашу голову!

Митя старательно прицеливается и «двигает». Летят по воздуху вырванные с корнем кусты, описав верхушкой в небе широкую дугу, тяжело рухнула высокая сосна. «Крылатый» фриц больше не показывался.