Светлана Шипунова - Дети солнца

• Название: Дети солнца
• Автор: Светлана Шипунова
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03875-8

Книга представляет собой несколько самостоятельных произведений. "Курортные рассказы" - цикл забавных, романтических и даже трагических историй из жизни отдыхающих и "аборигенов" города Сочи. "Маленькие семейные истории", каждая из которых являет собой законченный сюжет, но все вместе они складываются в своеобразный роман о любви внутри одной семьи. "Французские новеллы", повествующие о судьбах русских эмигрантов, выходцев с юга России, нашедших свой последний приют на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем и православном кладбище в Ницце.

---

Жалко мне Неллю. Три мужика в доме, не считая собаки. На всех приготовь, всем постирай–погладь, и ни от кого никакой помощи. При этом она продолжает служить в своём УВД, между прочим, майор милиции.

— Светка Нелюшку больше всех любит, — ревниво замечает Женя.

— С чего это ты взяла? Я всех одинаково люблю, особенно тебя.

— И почему родители не остановились на мне? – задумчиво говорит Нелля. – Были б мы, Светка, с тобой вдвоём, как бы нам хорошо было, скажи! Так нет, народили ещё этих двух!

— Вот ты, Нелька, бессовестная. Нам же с Котей тоже жить хочется!

— Да? А мы при чём? У нас из‑за вас никакого детства не было, вечно вас нянчили.

— Ты меня нянчила? Ты меня била! – смеётся Котя.

— Тебя била, а Женьку нянчила.

— Женьку все нянчили.

— Котя меня не нянчила, она меня била, — говорит Женя.

— Я тебя била? Когда? Вот наглая!

— А помнишь, ты скатерть бархатную порезала и заставляла меня сказать, что это я, потому что мне ничего не будет, а тебе попадёт.

— Сколько можно одно и то же рассказывать?

— Нет, самое смешное было, — не унимается Женя, — как Котя учила меня кувырок делать. Ты, говорит, неправильно делаешь, смотри, как надо. Стала на кровать… А сама уже здоровая дылда была, и — бабах! Окно ногами выбила.

— Ну и что смешного?

— Ничего. Просто.

— Светка! Нелька! Бегите скорее! Там вашу Котю девчонки лупить хотят!

Мы срываемся с места и несёмся за дом, на поляну, но там никого нет, тогда мы, не сговариваясь, бежим к банковским домам и там, в глубине чужих дворов натыкаемся на стоящих тесным кольцом девчонок лет восьми–девяти. В центре кольца вся красная стоит наша Котя.

— А ну‑ка не трогайте её! – хором кричим мы с Неллей, и девчонки нехотя расступаются.

— А чего она обзывается?

— Я не обзывалась! Они сами! – орёт вмиг осмелевшая Котя.

Я хватаю её за руку и тащу в сторону нашего дома, Нелля сзади подталкивает её в спину, потому что эта говнюшка ещё и упирается.

— Попробуйте только её тронуть, получите! – грозит Нелля кулаком девчонкам из банковских домов.

С Котей вечно происходят какие‑то недоразумения.

Однажды Нелля идёт из школы и вдруг видит такую картину: возле трамвайной линии стоит наша Котя и разговаривает с незнакомым взрослым мужиком. И этот мужик, на вид очень подозрительный, придвинулся к нашей Коте довольно близко и что‑то ей такое внушает. А ей было лет, наверное, десять, и была она крепенькая, полненькая, с круглой мордашкой. Нелля как крикнет издали:

— Алка! А ну иди сюда быстро!

Котя глянула безмятежно и спросила:

— А чё?

— Я тебе сейчас объясню, «чё», — сказала Нелля, подбегая и беря её за рукав пальтишка. – А вам что от неё надо? – строго, как взрослая, сказала она мужику. – Идите своей дорогой, а то сейчас милицию вызову!

Мужик повернулся и пошёл. Нелля повела Котю домой, попутно уча её уму–разуму.

— Ты зачем с чужим дядькой останавливаешься? А вдруг это маньяк?

— Какой ещё маняк?

— Такой. Вот утащил бы тебя, тогда бы узнала, какой.

Котя у нас немножко увалень – спокойная, медлительная и очень обидчивая, чуть что – сразу в слезы. Она ходит на плавание и в цирковую студию. Папа мечтает вырастить из неё акробатку.

Вот она пытается продемонстрировать упражнение с предметом, который подбрасывается и ловится ногами лёжа на спине. Подходящего предмета в доме не находится, тогда она говорит Жене:

— Нам сказали, можно и сестру подкидывать, если другого ничего нет.

Женя подумала и говорит:

— Ага, хитрая! Сейчас опять что‑нибудь разобьёшь, а на меня свалишь.

Тут в проёме двери возникает соседская девочка Светка, она помладше Жени, маленькая и очень хрупкая.

— Светка, давай я тебя подкину, — предлагает Котя.

— А как это?

Котя объясняет. Светка влезает на стул, перебирается с него на её поднятые вверх ступни, усаживается, Котя делает невообразимый финт ногами, и бедная Светка с грохотом вылетает за дверь. Вечером к нам приходит Светкина мама тётя Вера, она демонстрирует нам её выбитый зуб и сломанный палец и говорит:

— До каких пор это будет продолжаться?

У Коти все не так, как у нас. И родилась‑то она семимесячной, не как все. И толстушкой в детстве была в отличие от нас с Неллей, худых и нескладных в этом возрасте.

— Ты слишком много яиц ешь, — говорили мы ей. – Потому ты такая толстая.

— Ну и что, — отвечала Котя. – Хочу и ем.

Яйца есть она могла утром, днём и вечером, жареные, варёные, сырые – всё равно. Тем не менее, годам к 16 неожиданно для всех вытянулась, постройнела и у неё прорезался голос (может, как раз благодаря усиленному употреблению яиц). Она забросила акробатику, стала носить длинные, прямые, распущенные по спине волосы и петь в вокально–инструментальном ансамбле одного НИИ, занимавшегося вообще‑то вопросами переработки газа. На эстраде восходила тогда новая звезда по имени Алла Пугачева, и песни из её репертуара шли на «ура», тем более Котя слегка на неё смахивала.

Но в отличие от Пугачихи музыкальная карьера нашей Аллы рухнула, даже не начавшись. После школы пыталась она поступить в музыкальное училище, но слишком усердно готовилась, сорвала голос и на прослушивание не пошла. На следующий год с голосом было все в порядке, и прослушивание она преодолела успешно, но срезалась на первом же экзамене, не сумев ответить на вопрос о новой, только что принятой в тот год Конституции.

После этого наша Котя обиделась на весь белый свет и даже надумала уехать из Краснодара куда подальше. Вместе с подружкой, которая тоже никуда не поступила, написали они письмо аж во Владивосток и стали ждать ответа. И вот проходит месяца три, и как‑то раз приходит она домой, а мама спрашивает:

— Так ты куда собралась?

Котя говорит:

— На танцы.

— Нет, куда ты ехать собралась? – говорит мама и показывает ей письмо на бланке управления «Востокрыбхолодфлот», в котором нашу Котю официально приглашают на работу, описывают все условия, и даже прилагают пропуск, поскольку Владивосток – город закрытый.

А она уже и думать забыла о том своём запросе. Стали они с мамой внимательно читать письмо и советоваться, и мама вдруг говорит:

— А что, доченька, может, и правда, тебе туда поехать? Хоть мир посмотришь. А чего тут сидеть, высиживать?

И она поехала.

Папа сначала это дело не одобрил и даже ругал маму, зачем она молодую девчонку одну в такую даль отпускает, но потом смирился, а впоследствии даже гордился Котей, говорил:

— У меня средняя дочка по заграницам плавает.

Плавала наша Котя на разных больших судах  - спасателях, танкерах и так называемых перегрузчиках. Они подходили к плавбазе или к рыболовному судну, перегружали улов с его борта на свой и везли его в порт. Её судовая роль была – хлебопёк, хлеб она сама выпекла, а это вот что значит: встать в 4 утра, поставить тесто, дождаться, пока оно взойдёт, замесить, выложить в формы и поставить в печь, чтобы уже к завтраку подать на стол экипажу горячие, свежеиспечённые буханочки.

Лично я в жизни бы так не смогла, не потому даже, что работа физическая и трудная, а просто не могу я просыпаться в такую рань. К тому же, меня на море, как и в самолёте, сильно укачивает.

Из каждого своего плавания Алла слала домой, родителям, радиограммы, что жива–здорова и чтобы не волновались за неё. Потом, сойдя на берег, писала длинное письмо с подробным отчётом, где побывала и что повидала. Мы только диву давались, читая названия стран – Япония, Новая Зеландия, Австралия, Сингапур…

— Вот даёт морячка! – восхищался папа, который со времён войны ни разу больше за границей не бывал.

Изредка она присылала домой посылки с икрой в поллитровых стеклянных банках, закрытых простой полиэтиленовой крышкой, и свежевяленной рыбой. Икра была прямо из бочки и отдавала всеми запахами моря, не то, что магазинная, в запаянных банках, та вообще ничем не пахнет. Икры у них там, на Дальнем Востоке, было, как мы поняли, – завались, не знали, куда девать.

Однажды, рассказывала Алла, их экипажу пришлось несколько бочек этой икры… выбросить за борт, потому что они не должны были забирать её с плавбазы, их ассортимент был – минтай, а не икра. И то обстоятельство, что вместе с минтаем в сети попадается и красная рыба, а из неё просто сама сочится икра, никого в порту не интересовало. Сказано минтай – значит, минтай.

— Все понятно, но зачем же выбрасывать? – не могли мы взять в толк.

— А чтоб не оштрафовали в порту за неположенный груз.

— Ох, и дурбалаи! – возмущался папа, непонятно кого имея в виду.

Рыба в посылке, бывало, задыхалась и была уже не слишком пригодна к употреблению. Но родители всё равно оставались довольны: дочка прислала, позаботилась!