Александр Башлачев - Как по лезвию

• Название: Как по лезвию
• Автор: Александр Башлачев
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9691-0059-5

"Я подхожу к музыке безусловно с точки зрения литературной", — так в одном из интервью сказал о своем творчестве Александр Башлачев — легенда и звезда русского рока. Если бы он почти два десятка лет назад не ушел из жизни, ему исполнилось бы сейчас всего 45. По нынешним меркам считался бы начинающим поэтом. Но — "Поэты в миру после строк ставят знак кровоточил"…

Эта книга — наиболее полное собрание песен и стихов Александра Башлачева.

Совершив чудную «загогулину», российская жизнь вновь вернулась на тёмные круги своя, и опять нет для нас поэта более важного, чем Александр Башлачев. Память о нём всколыхнулась с новой силой; песни звучат, как сверхновый завет, а загадка его жизни и смерти будоражит до сердечной боли. Впрочем, большинство сограждан и современников вообще не знает, кто такой Башлачев, а те немногие, кто знают, путаются в мифах и апокрифах. Это простительно: и творчество, и жизнь СашБаша настолько экстраординарны, что и я, например, хотя и знал его хорошо, не имею ответов на многие, многие вопросы.

АК Троицкий

---

Сегодняшний день ничего не меняет

Сегодняшний день ничего не меняет.

Мы быстро лысеем. Медленно пьем.

Сегодня на улице жутко воняет.

Откуда-то здорово тащит гнильем.

Мы снимем штаны, но останемся в шляпах.

Выключим свет, но раздуем огонь.

На улице — резкий удушливый запах.

Скажите, откуда взялась эта вонь?

Мне кажется, где-то протухло большое яйцо…

Нелепо все то, что нам может присниться,

Но мы разрешали друг другу мечтать.

Мы ждали появления невиданной птицы,

Способной красиво и быстро летать.

Казалось, что сказка становится былью,

А все остальное — смешно и старо,

Что птица расправит могучие крылья,

И, может быть, сверху уронит перо.

Весь мир удивится пернатому чуду.

Весь мир изумленно поднимет лицо…

Теперь этот запах буквально повсюду.

Теперь этот запах решительно всюду.

Похоже, что где-то протухло большое яйцо.

Не позволяй душе лениться

Не позволяй душе лениться,
Лупи чертовку сгоряча.
Душа обязана трудиться
На производстве кирпича.

Ликует люд в трамвае тесном.
Танцует трудовой народ.
Мороз и солнце — день чудесный
Для фрезеровочных работ.

В огне тревог и в дни ненастья
Гори, гори, моя звезда!
 Звезда пленительного счастья —
Звезда Героя соцтруда!

Решил партком единогласно
Воспламениться и гореть.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.

Не мореплаватель, не плотник,
Не академик, не герой, —
Иван Кузьмич — ответственный работник,
Он заслужил почетный геморрой.

Его пример — другим наука:
Век при дворе, и сам немного царь.
Так, черт возьми, всегда к твоим услугам Аптека, улица, фонарь.

Как славно выйти в чисто поле
И крикнуть там: — Е… на мать!
 Мы кузнецы. Чего же боле?
Что можем мы еще сказать?

Когда душа мокра от пота,
Ей некогда ни думать, ни страдать.
Но у народа нет плохой работы,
И каждая работа — благодать.

Он был глашатай поколений.
Куда бы он ни убегал,
За ним повсюду бедный Ленин
С тяжелой кепкою шагал.

Не позволяй душе лениться
В республике свободного труда.
Твоя душа всегда обязана трудиться,
А паразиты — никогда!

Мы высекаем искры сами

Мы высекаем искры сами
Назло тотальному потопу.
Из искры возгорится пламя
И больно обожжет нам… жопу

Целый день гулял по травам

Целый день гулял по травам
И спешу вам доложить:
Человек имеет право
Без обязанностей жить.

Здесь тупиком кончается дорога

 Здесь тупиком кончается дорога.
Любого цвета флаг повесьте на сарай —
В нем все равно и пыльно, и убого.
Здесь скучно. Самого занюханного бога
Не привлечет наш неказистый рай.

Ничего не случилось

Я сегодня устал. Стал сегодня послушным.
Но не нужно похвал равнодушных и скучных
И не стоит труда ваша праздная милость.
Что со мной? Ерунда… Ничего не случилось…

Цепи долгого сна неразрывны и прочны.
И в квадрате окна ночь сменяется ночью.
В этом медленном сне мне единой наградой
Всех лежачих камней пересохшая правда.

Мелко тлеет костер… Наконец я спокоен.
Пыль надежд моих стер я холодной рукою.
И заснул до утра. А наутро приснилось
Все, что было вчера, да со мной не случилось.

Тепло, беспокойно и сыро

Тепло, беспокойно и сыро,
Весна постучалась ко мне.
На улице тают пломбиры,
И шапки упали в цене.

Шатаюсь по улицам синим
И, пряча сырые носки,
Во всех незнакомых гостиных
Без спроса читаю стихи.

Чужие курю папиросы
И, пачкая пеплом ладонь,
На стенах сегодня без спроса
Окурком рисую мадонн.

Я занят веселой игрою —
Я солнечных зайцев ловлю,
И рву васильки на обоях,
И их васильками кормлю.

Красивая женщина моет
Окно на втором этаже.
Я занят веселой игрою.
Мне нравится этот сюжет.

Киваю случайным прохожим,
По лужам иду напрямик.
А вечером спрячусь в прихожей,
Поплачусь в чужой воротник.

Рашид + Оля

Ветер нам поет и зовет нас в горы,
Вечер сладким вином смешит.
Если небо стало для нас забором,
Напишу на нем: «Оля + Рашид».

А в книге регистрации мог бы расписаться
Таракан с чернилами на усах.
Стопроцентный брак допускают в ЗАГСах,
Но любовь вершится на небесах.

Дырочки прожгу — пусть в них звезды светятся,
Да не в огороде, а во саду.
У любви — двенадцать братушек-месяцев,
А луна сестренкою на меду.

Лезут космонавты в созвездие Девы,
Ищут теплых лет да долгих котлет.
Но чтобы жить на свете одним припевом,
Каждый должен выдумать свой куплет.

Дай нам, Боже, хлеба и дай нам соли!
Дай нам, Сатана, табаку-вина.
Напишу куда надо «Рашид + Оля»,
Будет эта пара любви равна.

Пусть они идут босиком по лестнице,
Муж идет с невестой, с женой — жених.
У любви — двенадцать рогатых месяцев,
Да луна-пастушка всегда при них.

Вот тебе кино! погляди на рублики!
Съемка урожая — себе в убыток.
Ведь любой народный артист без публики —
Это кинокамера скучных пыток.

Первый класс не спорит с чужими школами,
А любитель сладкого пусть поймет:
Только тот, кто честно искусан пчелами,
Знает, что такое хороший мед.

Пусть на этой ленте рубли повесятся.
Каждому усилию — по плоду.
У любви — по кадру — двенадцать месяцев,
И луна, как лампа, на всем году.

Подымите мне веки

Я не знаю имен. Кто друзья, кто враги,
Я здесь свой или гость, или, может быть, я здесь в плену…
Подымите мне веки.

Подошли с двух сторон. Навалились плечом.
Горячо. По спине течет пот.
Но вот кто-то, тихо смеясь, объявляет мой ход.
Подымите мне веки.

Я не вижу мастей. Ни червей, ни крестей.
Я никак не могу сосчитать наугад, сколько карт у меня на руках.
Подымите мне веки.

Это кровь и вино, это мясо и хлеб.
Почему так темно? Я, наверно, ослеп.
Подымите мне веки.

Интервью

Фрагмент интервью, данного А. Башлачевым весной 1986 года Б. Юхананову и А. Шипенко для спектакля «Наблюдатель».

Б.: Если говорить о явлении субкультуры, явлении рок-н-ролла… По всей стране, в каждом городе есть свой коллектив, который что-то делает. И удивительно — нет плодов. Растут деревья, все что-то выращивают, поливают, и практически нет плодов. Явление рок-музыки — гигантское явление, все захлестнуло, волна за волной идет. Плодов никаких, три-четыре имени, может быть, пять-шесть. И эти люди, на мой взгляд, исключают явление рок-культуры. Они не поддерживают его — просто исключают, зачеркивают, потому что оказывается, что все остальные занимаются беднейшей по содержанию и нелепой по сути деятельностью. Почему? Потому что люди не задают себе вопроса — «зачем?», люди задают себе вопрос — «как?». Да как угодно, в каких угодно формах! Но они постоянно уходят от вопроса «зачем?». Потому что, стоит только задать его себе, как оказывается, что король-то — голый. Его даже чаще вовсе не оказывается. Мы путаемся в рукавах чужой формы без конца. Я подхожу к музыке безусловно с точки зрения литературной, с точки зрения идеи, цели, прежде всего. И, вероятно, я все-таки отвечаю себе на вопрос «зачем?». Это главный вопрос. А на вопрос «как?» можно отвечать без конца. И любая форма прекрасна, прекрасна там, где она должна расти, где у нее есть корни. Каждую песню надо оправдать жизнью. Каждую песню надо обязательно прожить. Если ты поешь о своем отношении к любви, так ты люби, ты не ври. Если поешь о своем отношении к обществу, так ты так и живи. А все остальное — спекуляция.