Вилис Лацис - Собрание сочинений. Т. 3. Буря

• Название: Собрание сочинений. Т. 3. Буря
• Автор: Вилис Лацис
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1954

После восстановления Советской власти в Латвии Вилис Лацис создал роман-эпопею «Буря» — выдающееся произведение многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939 года, его борьба за Советскую власть.

---

— А что я мог поделать? — проворчал Крам. — Оставил он нас всех в дураках. Интересно, где сейчас этот Пакалнынь?

— Заведует швейной мастерской, — ответил Силениек. — И хорошо работает. Предприятие уже несколько раз премировали.

— Ну, я желаю ему удачи, — смеясь, сказал Ояр. — Когда соберусь жениться, закажу ему костюм.

— Давно пора, — засмеялся Петер. — Только ты что-то долго невесту выбираешь.

Ояр усмехнулся, пожал плечами и притих. Айя задумчиво смотрела на него. Из всех присутствующих она одна догадывалась о сердечной ране Ояра.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она его.

— Завтра вечером.

— Почему ты не зайдешь в райком комсомола? Хочется послушать, как вы живете в Лиепае.

— Как живем, Айя? Каждый день какая-нибудь немецкая машина пролетает над городом.

— И вы им позволяете?

— Зачем позволять! Наши летчики сейчас же подымаются в воздух и просят незваных гостей убраться прочь.

— Ояр… — Айя заговорила тихо, чтобы остальные не слышали. — Руте живется плохо. Правда, она еще крепится, ничего не говорит, но я все вижу.

Ояр сжал губы и опустил голову.

— Приходи завтра в райком. Придешь?

— Сам не знаю, Айя, может быть и приду.

Он примолк и, посидев еще немного, встал из-за стола и, ни с кем не попрощавшись, незаметно вышел. Оглянувшись в дверях, он встретил ласковый, понимающий взгляд Айи.

В ту ночь он долго ходил мимо дома, где жила Рута. Не горел ни один фонарь, черные окна домов глядели в темноту. Редкие машины проезжали с потушенными фарами. Странной, настороженно тихой и призрачной казалась в ту ночь Рига. Проходила проверка противовоздушной обороны.

Ояр не зашел на следующий день в райком комсомола. Он весь день носился по городу, заканчивая оставшиеся дела, а когда все было сделано, сел отдохнуть на скамейку у городского канала и снова, как тогда, в прошлом году, смотрел на величаво проплывавших мимо белых птиц.

На вокзал Ояр пришел за целый час до отхода поезда. Прогуливаясь по пассажирскому залу, он несколько раз подходил к телефону-автомату, но у него так и не хватило решимости позвонить Руте. Когда пассажиров стали выпускать на перрон, он поднялся наверх и занял в вагоне место у окна. Тяжело было у него на сердце. Безумная, страстная мысль, родившаяся в мозгу, не оставляла его. Если бы что-нибудь произошло, если бы налетела буря и перевернула всю его жизнь, всю, до самого основания! Тогда можно будет отдаться стихии, забыть все мелкие горести, целиком переплавить себя в великом горне или погибнуть славной смертью! Что-то должно наступить, что-то должно случиться!

Всю ночь он провел без сна.

6

В субботу вечером Силениек надолго задержался в райкоме, проверяя, на всех ли предприятиях готовы к завтрашнему рабочему дню. Он допоздна разговаривал по телефону с директорами и парторгами, после чего сел в машину и объехал свой район. Проверка противовоздушной обороны продолжалась, но то ли жители не приняли ее всерьез, то ли они не подготовились как следует, а было еще много случаев нарушения правил. В некоторых квартирах окна не были замаскированы, а люстры горели полным светом. Появлявшиеся на улицах запоздалые пешеходы почему-то разговаривали полушепотом.

В половине второго Силениек велел шоферу Эвальду Капейке ехать на Взморье. Они проехали жутко тихими улицами Задвинья. У железнодорожного переезда пришлось подождать. По другую сторону шлагбаума стоял темный лимузин и несколько велосипедистов. Все в одинаковых, тяжелых, подкованных гвоздями ботинках, зеленовато-серых спортивных френчах и темных кепи с большими козырьками.

— Куда это вы так поздно? — шутливо окликнул их Силениек.

Велосипедисты переглянулись, но ничего не ответили. Проезжая мимо, Силениек заметил у каждого из них на спине брезентовый рюкзак.

На станции Бабите окна были ярко освещены. «Надо будет запомнить, — подумал Силениек. — Завтра же проверю, почему игнорируют правила».

Понтонный мост через Лиелупе был разведен. Надо было ждать почти час, пока пропустят буксир с баржами. В это время из лесу выехала какая-то спортивная машина с включенными фарами.

— Скажи им, Эвальд, пусть выключат свет, — сказал Силениек шоферу.

В темном облачном небе гудел мотор самолета. Воды Лиелупе были черны, как деготь.

— Он меня к черту послал, — доложил Капейка. — Не приставай, говорит, иначе будет плохо. Документы предъявлять отказывается.

— Тогда возьми ключ и разбей фары, — сказал Силениек. — Я за это отвечаю.

Повторять шоферу не пришлось. Раз-два — и фары потухли. Долговязый мужчина вылез из машины и начал ругаться.

— Вам за это попадет! Не только новые фары поставите, но и в тюрьму сядете. Сегодня же доложу куда следует.

— Кто вы такой? — спросил Силениек.

— Вам что за дело?

Силениек вышел из машины.

— Предъявите документы.

— И не подумаю. Еще каждому шуту документы показывать!

— Посвети минутку! — крикнул Силениек шоферу. — Посмотрим, что это за птица.

При свете карманного фонаря Силениек увидел сухощавое лицо, тонкий нос с горбинкой и горящие злобой глаза. На голове точно такая же кепка, как у велосипедистов у переезда. В машине за рулем сидела молодая девица.

— А-а, — сказал Силениек. — Если не ошибаюсь, доцент Гринталь из университета? Это еще что за штучки, гражданин Гринталь?

Гринталь отвернулся и замолчал.

— Хорошо, мы поговорим с вами завтра.

Вскоре подняли шлагбаум, и они тронулись. На дачу Силениек приехал в три часа ночи. Он было хотел пойти к морю выкупаться, но его остановил телефонный звонок.

— Какой у вас номер? — спросили Силениека на другом конце линии.

Он назвал номер. После паузы в трубке послышался мужской голос:

— Это ты, Арнольд?

— Да, — ответил Силениек.

— Я опять здесь, — продолжал неизвестный. — Ты разве не узнаешь по голосу? Твой комильтон Герберт… сегодня прибыл на серебряной птице. Говорю из автомата. У тебя все в порядке?

— Все в порядке, — покашливая, ответил Силениек, чтобы изменить голос.

— Тогда минут через двадцать я буду у тебя.

— Жду… Герберт.

Силениек позвал Капейку.

— Немедленно поезжай в отделение милиции и привези нескольких милиционеров. Сейчас мы будем иметь дело с незваными гостями.

Когда шофер уехал, он позвонил начальнику отделения милиции. Тот обещал приехать сам.

Следующая четверть часа была богата событиями. Через пять минут вернулась машина с начальником отделения и двумя милиционерами. Силениек рассказал о загадочном телефонном звонке и своих дорожных наблюдениях.

— Здесь дело нечисто. Может быть, наш гость внесет некоторую ясность в эти события.

Они составили план действий. Силениек вышел на веранду, оставив дверь приотворенной. Милиционеры спрятались в садике. Вскоре у калитки показался стройный мужчина в спортивном френче, с рюкзаком на спине. Как человек, знакомый с обстановкой, он откинул крючок калитки и, озираясь по сторонам, направился к веранде.

— Арнольд, ты где? — спросил он.

Силениек очень хорошо знал, где находится Арнольд: несколько месяцев тому назад бывший владелец дачи был арестован за подготовку вооруженной диверсии и выслан из Латвии. Он кашлянул, давая понять, что находится на веранде. Когда пришедший отворял дверь веранды, к нему с двух сторон бросились милиционеры. Начальник отделения обыскал его. В кармане брюк нашли револьвер. Под френчем был сложенный пополам автомат. В рюкзаке оказались боеприпасы, карты, а в самом низу форма старшего лейтенанта Красной Армии. Документы были на имя командира латвийского территориального корпуса Гайлита, но в потайном кармашке, под подкладкой френча, милиционеры нашли старый латвийский паспорт на имя Герберта Аугсбурга.

— Я ничего не скажу, — заявил арестованный. — Можете допрашивать, но от меня все равно ничего не узнаете.

Его отвели в отделение милиции, а вскоре стал ясен и смысл всех таинственных событий этой ночи. В пятнадцать минут пятого утром 22 июня Силениеку позвонил из Риги дежурный по райкому:

— Товарищ Силениек, вам нужно сейчас приехать в райком. Только что звонили из Центрального Комитета. Началась война… немецкие самолеты бомбят Лиепаю и Вентспилс.

В первый момент Силениек растерялся, как бывает с человеком, когда его глаза внезапно ослепляет сильный свет, но тут же его мысли приобрели необычайную отчетливость.

«Значит, началось… — подумал он. — Свора спущена… Теперь это свершившийся факт…»

Напряженное чувство неизвестности рассеялось, и все вдруг стало ясным, понятным до конца.

«Да… война против всех советских народов, против мира социализма…»