Елена Клещенко - Эликсир от бессмертия

• Название: Эликсир от бессмертия
• Автор: Елена Клещенко
• Жанр: Научная Фантастика

Как должны действовать спецслужбы, если в Москве распространяется вирус, продлевающий человеческую жизнь? Что нужно знать, чтобы выгодно продать свою хромосому? Прилично ли заниматься реальным сексом после виртуального? Когда исчезнут те, кто умеет управлять машинами, сразу ли наступит конец всему? — Научная фантастика. Добрые и светлые рассказы о жутком завтра.

---

Профессор Викторов поперхнулся вторично. «Что значит «лучше бы мне не жить»? В каком смысле «мне»?» — автор этих слов был популярен в России в конце прошлого века, но позднее его вытеснили отечественные философы прежних и новых времен. Сам Владимир Данилович в молодые годы читал К.С.Льюиса на языке оригинала, по сей день сохранил к нему симпатию и даже вставлял в лекции афоризмы вроде «они животные, и тела у них влияют на душу» — хотя и не надеялся, что хотя бы один из слушателей знаком с источником. Выходит, ошибался. ЭТОЙ цитаты в лекциях не было и быть не могло — ни малейшего отношения к практической эмбриоинженерии она не имеет. Следовательно, хотя бы один из слушателей, точнее, одна... А я-то собирался принять снотворного и залечь спать перед трудным днем. Не судьба.

— Маша, у меня к тебе просьба. Вы шейте, ешьте, ложитесь спать. А мне свари, пожалуйста, кофе.

Утреннюю лекцию никто не отменял. Он проспал часа два, а потом пришлось вставать. Лад, облаченный в футболку и батистовые семейные трусы, уютно дрых в ящике стола, на кипе носовых платков. Проблему туалета пока решал крысиный контейнер со сменяемым впитывающим дном, а Маша обещала сегодня же заказать биотуалет для кошек. Быт налаживался.

У двери кабинета его поджидали. Аня Фролова, — на ловца и зверь бежит! — умеренно подкрашенная, мило причесанная, в синем костюмчике, и рядом с ней незнакомый парень.

— Здравствуйте, Аня, — сказал Владимир Данилович. – Очень кстати: я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Владимир Данилович! — жалобно сказал ее спутник, и только тут профессор Викторов узнал Нефедова.

Коротко остриженный, гладко выбритый, чисто умытый, в обыкновенных джинсах и белой майке — сокрушающий молот поднялся на Ниневию. Ах да, я же им велел сходить на страничку юристов, ознакомиться с прецедентами. А там и картинки, и газетные статьи, и приговоры, и протоколы исследований, и экспертные заключения... Психопатка Джонсон, Лебедева и Лебедев, Дороти и Джеймс Хантингтон — ведь наши малолетние демиурги ничего этого не знали, они в то время в песочницах ползали, а потом эти дела поднадоели и забылись, так что теперь им оно было как откровение. Ну-ну.

Сегодня утром Владимир Данилович окончательно понял, что, если это будет зависеть от него, суд не состоится. Но обрадовать молодых людей не спешил. Пускай поволнуются — в другой раз будут думать, что делают. Да и рановато, еще неизвестно, как все выйдет.

— Владимир Данилович, я... прошу сожале... прошу у вас прощения. Я не представлял, что делал...

Эк развезло, однако, нашего древнего героя. Где растяжка в голосе, где слюнявый косячок?.. Усилием воли он пресек злорадство.

— Стало быть, теперь представляете, — сказал нейтральным тоном, доставая ключ. — Это уже хорошо.

— Владимир Данилович, я хочу вам сказать... это все я, в смысле, только я, а Аня, она... Она просто...

Магнитный замок запел, дверь открылась, Владимир Данилович шагнул внутрь и сделал приглашающий жест.

— Вадим, уйди, — сказала Фролова. – Ты только хуже сделаешь.

— Отчего же, заходите, поговорим...

— Поговорите сначала со мной, — твердо заявила девушка. – Пусть он тут подождет.

— Я...

— Подожди тут.

— Ну, как угодно. Прошу.

Фролова села в кресло для посетителей. Села, только дождавшись разрешения, скромно, на краешек, смирно соединив коленки. Теперь, без грима вавилонской блудницы, в обычном деловом макияже, она казалась вполне нормальной девушкой, не красоткой, но симпатичной. (Если, конечно, забыть о том, что они с Нефедовым натворили.)

Свободное скрещивание размыло границы между «национальными типами», но остались типы человеческого лица — каре и флеш-рояли генетического казино, память о древних великих переселениях народов, о вандалах и гуннах и всех прочих, кто прошел через материк, чтобы исчезнуть, раствориться и появляться снова и снова, в Париже, Нью-Йорке, Новосибирске, все тем же знакомым лицом — эти люди не родственники и в десятом колене, но лицо все то же. Вот это самое лицо: гладкий лоб, высокие скулы, чуть раскосые глаза, длинноватый толстый носик и мягкий большой рот, русые или рыжие волосы либо стрижет очень коротко, либо, как в данном случае, отпускает до лопаток – и непременно были бы веснушки, кабы не косметика.

Барышня как барышня. Без заметных признаков помешательства или умственной отсталости. И кто бы мог подумать...

— Пожалуй, вы правы, потому что вопрос мой именно к вам. Ведь это вы регулировали поведение и подбирали словарный запас?

— Да, я.

— Так вот, Аня, что я хотел бы узнать. Насколько я понял, конечной целью вашего эксперимента была своего рода шутка? Или, как выразился ваш коллега, подарок мне? — Девушка опустила ресницы и молчала. — Ну хорошо: создание модели профессора Викторова, обладающей некоторыми поведенческими и речевыми навыками, характерными для прототипа. Верно?

— Да.

— Я внимательно ознакомился с материалами, которые получил от вас. Предпочитаемые обороты речи просмотрел с удовольствием, кроме шуток, Аня, — искренне позабавился, все очень верно подмечено. — Владимир Данилович улыбнулся, Фролова на улыбку не ответила. — Но вот тексты, которыми вы пробивали речевые центры... Я понял, что вы это делали не по Шуа, а по достаточно самостоятельной схеме. На вашей кафедре очень неплохо учат психофизиологии, опять же не шучу. Но чем вы руководствовались при подборе текстов?

— Связанностью с прототипом, — ответила Фролова коротко и быстро, как на экзамене.

— Вот как. Ну, допустим, мои лекции, статьи, это понятно. Ну, коллеги, основоположники... хотя с упомянутым Шуа вы промахнулись — я его считаю человеком ненормальным и могу сказать почему. Да Бог с ним, но откуда взялись песенки?.. Ну хотя бы та, где про крюк в кармане брюк, каким боком она связана с прототипом? Это ж семидесятые годы прошлого века! Вы думаете, лет-то мне сколько — сто? Меня тогда еще и на свет не родили!

— Вы ее цитировали.

— Я? Когда?

— Давно.

— Давно... — Самое интересное, что девица, скорее всего, не врала. Он помнил смешной стишок про идущего в Лету Корнелия Шнапса, который вместе с прочими песенками был на одном из больших радужных компакт-дисков, оставшихся от мамы. — Ну хорошо, а Клайв Льюис? Он у вас с какой стороны связан с прототипом?

— Он вам нравится. Вы говорили.

— Когда? Кому?

— Давно, — угрюмо ответила Фролова.

— Вот так, значит, внимательно меня слушают студенты. Ловят каждое слово. — Владимир Данилович встал из-за стола и прошелся по кабинету. — Теперь скажите, пожалуйста: эту шутку-розыгрыш вы тоже спланировали... давно? Сколько времени вы к ней готовились? Или же я неправильно понял вашу цель и вы собирались сделать что-то?..

— Я вас люблю.

Пауза.

— Я люблю вас, — повторила Фролова с вызовом.

— Вы меня удивили, Аня, — мягко сказал профессор Викторов. Нет на свете мужчины, у которого от этих слов не бросится в кровь адреналин — будь он бенедиктинский монах или преподаватель в современном вузе. И все же влюбленная студентка — далеко не самое страшное, с чем преподавателю приходится сталкиваться, уж ему ли не знать… Тут до него дошло:

— Погодите. Уж не хотите ли вы сказать, что вы все это сделали из любви?

— Я не знаю. Может быть, от злости. — Фролова повела головой, отбрасывая волосы за плечи. Светлые глаза смотрели дерзко, щеки порозовели. — Я так вас любила... я все делала, чтобы... чтобы вы это поняли. А вы меня совсем не замечали. Я первая вам давала понять, а вы как бы ничего не видели. Я думала, я умру. А потом захотела вам отомстить. Ну, или не отомстить, а хоть чем-то вас задеть... обратить ваше внимание...

— Вам удалось. И задеть, и обратить внимание. — Он ронял слова будто бы спокойно, хотя ни о каком спокойствии речи не шло. Ни фига себе... — И отомстить. Было бы за что, правда...

— Было бы за что? — с ледяным бешенством переспросила девица. — Вы мне жизнь поломали. Это из-за вас я с ним связалась. Вы представить не можете, я вам даже и рассказывать всего не стану...

Ни фига себе, сказал я себе. Оригинальные, однако, формы принимает девичья влюбленность в новом поколении! Положим, безответная страсть к пожилому профессору как причина крушения жизни — это не ново и не страшно. (Блин горелый, у меня могла бы быть внучка ее лет... если бы мы, а потом наши дети не тянули так долго с первым ребенком.) Ну ладно, зигонт. Новое время — новые каверзы. Где те идиллические времена, когда мстящие девы всего-навсего подкладывали преподу дохлую лягушку на кафедру... Но она, оказывается, «первая мне давала понять, а я ничего не видел». И вправду — не видел. Ну да, в мое время, если девушка при мужчине сбрасывала кофточку и оставалась в таком дезабелье, как она у меня на зачете, это могло означать только одно. Но в мое время перед этим все же говорились какие-то слова. Не то чтобы проникновенные речи, но все же... А нынче вообще не поймешь, какая мода постельная, а какая на парадный выход. И грим этот кошмарный на лицах, и прозрачные драпировки, и золотые лифчики с отверстиями — одна она, что ли, такая? Я все понимал в самом невинном смысле. Девушка раздевается — значит, ей жарко, или то, что она сняла, было верхней одеждой, которую в помещении не носят. Или она не этот случай имела в виду? А какой тогда?.. Охота была голову ломать. Может, для ее ровесника все было бы ясно, но не для меня.