Владислав Савин - Днепровский вал

• Название: Днепровский вал
• Автор: Владислав Савин
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-516-00175-8

«Днепровский вал» — пятая книга цикла «Морской волк», продолжение истории с попаданием в 1942 год атомной подлодки «Воронеж». Отклонения от известной нам истории растут, расходятся, как круги по воде. Изменяется весь ход Великой Отечественной войны — неужели удастся одержать победу с меньшими потерями и в более короткий срок?

Вот только уже и англо-американские союзники начинают интересоваться и необычным кораблем, и советской атомной программой.

---

— Ну, Руди, это уже кое-что. И ты, я вижу, придумал что-то, чтобы нарушить у русских этот орднунг?

— Да. Глава Русской Церкви носит пока титул не Патриарха, а Местоблюстителя, это ступенью ниже. Уже много лет — и вдруг Сталину, который очень не любит конкурентов по власти и влиянию, вздумалось утвердить его Патриархом! Формально будет избрание их конклавом, но ясно, что это не более чем церемония. А русские начали наступление на Днепре — снова, думаешь, совпадение? Если я прав, то повышение статуса главного русского священнослужителя означает усиление вмешательства Того, о Ком я говорю, в дела этого мира! И что после будет с Германией, с немецким народом, со всеми нами?

— И мы можем как-то этому помешать?

— Да, Генрих! Отчего русские объявили во всеуслышание, что церемония провозглашения Патриарха произойдет через три дня, седьмого числа, в Троице-Сергиевой лавре, главном русском монастыре? Отчего Сталин, если уж ему так захотелось, просто не вызвал этого попа к себе и не объявил: «Теперь ты Патриарх»? Да потому что все русские верующие в это время будут молиться в своих церквах, а Тот, Которого я не называю, скажет Патриарху: «Да пребудет с тобой моя Сила, и еще больше!» Я не представляю, зачем еще этот святой отец нужен Сталину, кроме как быть Голосом Его и проводником. А место, где все это будет происходить, известное, кстати, издревле как средоточие Силы — монастырь там был уже шесть или семь столетий — идеальное для подобных обрядов, и оно находится всего в пятистах километрах от фронта! Есть надежда, что в этот вечер Он будет очень занят, а значит, может проглядеть. Есть ли у тебя, Генрих, влияние на толстого Германа, чтобы он выделил пару бомбардировочных эскадрилий?

— Последствия будут… Помнишь, что началось, когда у Коха всего лишь распяли на церковных дверях какого-то священника сельской церкви?

— Плевать! Фанатизм русских не так страшен, как их непобедимость, переживем. Так можем мы быстро организовать авиаудар?

— Обижаешь, Руди. Ты сам сколько арестовал чинов люфтваффе, а толстяк не посмел возразить? СД пока может многое, даже очень. Германа я беру на себя, а вот от тебя мне потребуется помощь.

— Что нужно сделать?

— Нам очень повезло, что парни Германа и так планировали нанести русским глубокий визит. Но, я полагаю, шанс повернуть войну, чтобы наш доблестный вермахт снова стал победоносным, как год или два назад, значит больше, чем Ярославль или Рыбинск? Мы нанесем удар, а вот ты проследишь на месте: нет, в кабину «юнкерса» тебе не надо, возьмешь показания у всех на аэродроме. Меня интересует поведение русских, их ответные меры и реакция после. Определим опытным путем, насколько их Бог, или не знаю что там еще, всемогущ и всеведущ.

— А если бы для пользы дела надо было лететь, ты бы мне приказал?

— Конечно, Руди. Мы ведь солдаты фюрера, и интересы Рейха для нас должны быть важнее, чем даже собственная жизнь.

Там же, 10 июня 1943

— Герман рвет и мечет, Руди. Знал бы ты, чего мне стоило его прижать! Докладывай о результате.

— Все в записке, Генрих. Со всеми подробностями, фактами, цифрами и показаниями выживших. Мне нечего добавить. Все подтвердилось.

— Ну, я хотел бы сначала услышать от тебя квинтэссенцию, выжимку. Подтвердилось что?

— Что ж, изволь. Русские знали почти обо всем. А гаупт-штурмфюрер Вернер, ответственный за безопасность Сещинской авиабазы, — тупой надутый индюк. За два года не суметь выкорчевать русское подполье! Зато, боясь за свою шкуру, докладывал, что все в порядке, все тихо и спокойно. А партизаны чувствовали себя как дома в запретной зоне авиабазы! Глава подпольной организации работал там полицейским. Самолеты взрывались в воздухе «от неизвестных причин», экипажи гибли, а этот кретин Вернер писал докладные про заводской брак!

— Ты его арестовал, Руди? Или снял с должности?

— Под рукой не было кем заменить. Так что я всего лишь поговорил с ним, но так, что у него едва не случился удар. Впрочем, если ты прикажешь, Генрих, я займусь Сещинской авиабазой сам. И выловлю все подполье — у меня к ним теперь в некотором роде личный счет.

— Однако перейдем к конкретным событиям.

— Слушаюсь. Итак, четвертого июня на Брянско-Орловский аэроузел перебазировались девять бомбардировочных групп из семи эскадр, под общим руководством командира 1-й авиадивизии генерал-лейтенанта Бюловиуса, на аэродроме Сеща были вторая и третья группы 55-й бомбардировочной эскадры «Грайф», вооруженные Не-111. По первоначальному плану, удар должен был наноситься всеми боеготовыми машинами по городу Горький, чтобы нанести максимальный ущерб, используя эффект внезапности; резервными целями в этот вылет и основными в последующие удары были назначены Ярославль и Рыбинск; для фиксирования результатов была специально выделена разведывательная эскадрилья, оснащенная Дорнье-217.

Однако из-за переноса времени удара на трое суток эскадры сидели на земле в ожидании. И русские партизаны будто взбесились: если раньше они в основном ограничивались разведкой, то за эти три дня были отмечены шестнадцать случаев нападения и убийства военнослужащих люфтваффе, причем старались выбирать летный состав! Апофеозом были обстрел территории аэродрома из 76-миллиметрового орудия, скрытно доставленного и замаскированного в лесу — выпущено двадцать снарядов, два самолета сгорели, шесть повреждены, убито и ранено одиннадцать человек наземного состава, — и массовое отравление в летной столовой. Здесь было хуже: семнадцать человек умерли, больше тридцати в госпитале. Яд подсыпала официантка, которая успела скрыться — отрава действовала не сразу. А когда вечером седьмого июня в двадцать — ноль-ноль бомбардировщики начали подниматься в воздух, уже в двадцать — тридцать пять была зафиксирована работа неизвестного передатчика, очень короткий кодовый сигнал.

Для каждого самолета эскадры был определен индивидуальный маршрут к цели, однако светлая ночь позволяла лететь даже в разреженном строю соединения. И еще до линии фронта машины стали вдруг взрываться — детонировали бомбы, экипаж не успевал ни выпрыгнуть, ни сообщить по рации. Погибло всего восемь бомбардировщиков, зато это весьма пагубно подействовало на моральный дух остальных — трудно идти в бой, когда знаешь, что можешь так же взорваться в любой момент. К подвеске бомб был привлечен весь наземный состав, включая русских и поляков из вспомогательных подразделений. Я дал приказ арестовать их всех — надеюсь, Вернер разберется, хоть и дурак.

Для полета был выбран маршрут, огибающий Москву с юга. Линию фронта, отмеченную отсветами перестрелок, бомбардировщики стали пересекать в строю звеньев. И наткнулись на подготовленный рубеж ПВО — сплошное световое поле прожекторов и массированный огонь зениток. Затем появились русские ночные истребители; атаки их становились все настойчивее. Что интересно, основная ударная группа сумела выйти на Загорск в относительном порядке, с приемлемыми потерями — а вот тех, кто шел на Горький отвлекающим ударом, ждал ад. Вернувшиеся рассказывали, что такого не встречали никогда! Причем у русских были радары, и не один, это подтвердили разведчики, зафиксировавшие их излучение. Они также утверждают, что, согласно радиоперехвату, против нас там действовали ночные эскадрильи, отличившиеся под Сталинградом — они каким-то образом находили цели даже в темноте. Из шестидесяти трех бомбардировщиков «горьковской» группы сбито тридцать два. Потери увеличивало еще то, что поврежденные вынуждены были тянуть домой через московскую зону ПВО, подвергаясь и там атакам истребителей и обстрелу, и на цель, Горьковский автозавод, точно не смог выйти ни один. А вот по монастырю в Загорске бомбовый удар был нанесен точно по плану: восемьдесят шесть самолетов, внизу все горело, русские истребители стали интенсивно атаковать уже на обратном пути. Из этой группы сбито девятнадцать, считая тех, кто и до цели не долетел. После чего дальнейшие вылеты на Ярославль и Рыбинск были отменены — если там нас ждало то же, что над Горьким, то результат операции явно не оправдывал потерь!

— А патриарх с малым числом прислужников, оказывается, покинул лавру за час до налета, спешно отправившись в Москву. И наутро произнес по радио речь, причем вместе со Сталиным, сразу после него. Как он назвал там всех нас — черным воинством сатаны? И еще: русские сумели разговорить кого-то из сбитых пилотов, что целью была именно лавра. Отчего фанатизм русских солдат на фронте возрос и без всякого арийского бога. Или все это тоже было частью его плана, если он все заранее знал?

А самое главное, старина Руди, судя по тому, что творится на Днепре, вся эта операция нисколько не убавила силы Того, о Котором ты говоришь! И мне еще предстоит объясняться со взбешенным толстяком Германом, который грозит апеллировать к фюреру — кстати, у меня снова лежит на тебя полдюжины доносов, и остается лишь гадать, сколько их было адресовано не мне.