Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе

• Название: Пикник на Аппалачской тропе
• Автор: Игорь Зотиков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00554-4

В непринужденной, доверительной форме автор — почетный полярник, доктор географических наук — рассказывает о своих удивительных и неожиданных встречах с простыми людьми США — учеными, фермерами, мелкими предпринимателями. Книга пронизана стремлением понять сущность американцев, их идеалы, жизненные стимулы, своеобразные взгляды на жизнь и труд.

В книге использованы рисунки автора, сделанные им во время работы в США.

---

А я смотрю дальше и вижу немолодого уже мужчину в черном, как бы помятом от долгой носки пиджаке и таких же не новых брюках. Лицо его напоминает портрет постаревшего Мопассана. Только усы остались как бы от молодого Мопассана — густые, черные, блестящие. Человек этот не один, а с собакой, которую он держит на поводке. Немолодую, видно перекормленную, а может больную, собаку с черной гладкой шерстью, над глазами — желтые пятна, порода полицейских собак, я таких часто видел в старинных кинофильмах или на картинках.

Человек, без всякого, видимо, плана, медленно останавливался около сидящего с вещами военного, собака нюхала его брюки, портфель-чемодан, карманы форменной куртки, лежащей на портфеле. Потом человек и собака не спеша передвигались к следующему пассажиру. Никто не обращает на них никакого внимания, и они тоже не беспокоят никого. Хозяин собаки не просил никого открыть что-нибудь, показать. Да и собака, обнюхав очередные вещи или человека, не испытывает больше к ним интереса. И тут я понял — это же полицейская собака и детектив ищут наркотики! Как интересно! И тут же я испугался. Ведь среди моих вещей есть много разных лекарств. Что, если их запахи будут схожими с запахами наркотиков?

Хозяин собаки уже подошел ко мне, и собака, как мне показалось, с преувеличенным вниманием стала нюхать меня и мои вещи. Я затаил дыхание. Но престарелый Мопассан с собакой уже переходят к следующему пассажиру.

Скоро объявили, что те, кто отправляется в Антарктиду и Новую Зеландию, должны выйти на улицу и сесть в автобус, отправляющийся к самолету. Несколько минут мы стоим в очереди, которая выстраивается к трапу: ведь самолет берет почти двести человек. Очередь в основном состоит из мужчин, но в двух-трех местах выделяются более яркими одеждами женщины. Две из них стоят передо мной. И чувствуется, тяжелые ящики ручной клади, какие-то приборы. Молодые женщины с трудом передвигали их, когда очередь передвигается. И мне как-то неудобно: мужчина идет почти налегке, а перед ним женщины передвигают такие тяжести.

— Извините, пожалуйста, — обращаюсь я к той, что стоит рядом со мной, — можно мне помочь?..

— Конечно, нет! — сердито смотрит на меня. — Откуда вы взялись, что позволяете себе спрашивать меня об этом?

— Извините, ради бога! У меня в стране, в Москве, такое предложение не вызвало бы раздражения женщины… — начал оправдываться я.

— Вы из Советского Союза?!

— Да, из Москвы.

— Тогда вы можете. Забирайте эти проклятые ящики и тащите их.

Мы познакомились. Женщины рассказали, что они — телесъемочная группа из штата Оклахома, едут в Антарктиду, чтобы сделать фильм о пингвинах и тюленях для передач по местному телевидению. Одна из них — оператор, вторая — автор текста и режиссер. Никаких помощников у них нет, потому что они им не нужны, со всеми трудностями они справляются сами, ну, а в ящиках — аппаратура, которую они не решились сдать в багаж: его слишком грубо швыряют при разгрузках…

Я спросил, почему так недружелюбно отнеслись к моему предложению, и молодые женщины рассказали, что сейчас они, женщины Америки, борются за свое равноправие с мужчинами. Равноправие во всем, в любой самой тяжелой работе, чтобы получать одинаковую зарплату, служить в армии и во флоте, даже, если получится, стать президентом Соединенных Штатов. Еще недавно это казалось невозможным, рассказывали они с горящими глазами. Это потому, что американские мужчины убедили многих женщин Америки, что они сильнее и умнее их.

— И мы достигли многого. Наши женщины уже занимают важные посты в правительстве, занимаются бизнесом, работают на самых тяжелых физических работах. И вот недавно они получили равное с мужчинами право ездить и работать в Антарктиде, служить в армии, во многих службах флота. А ведь как трудно было получить в этой стране равные права с мужчинами. Сторонники неравноправия, ссылаясь на то, что равные права подразумевают равные обязанности, говорили избирателям: «Вы считаете правильным, если ваша дочь, отказавшаяся во время войны от службы в армии, будет расстреляна как дезертир? Если не согласны, значит, вы не считаете женщину равной мужчине, потому что ничего не сможете возразить против расстрела вашего сына, если он станет дезертиром во время войны». Но мы все же победили, закон о равенстве принят, и мы будем работать на самых тяжелых работах, но не позволим нашим мужчинам загнать нас снова в рабство. А вы иностранец, тем более из Советского Союза. До вас наши идеи дойдут через десятки лет. Кстати, как у вас в стране обстоят дела с женским вопросом?..

С подозрением, не очень веря мне, они слушали мой рассказ о том, что наши женщины получили равноправие в результате революции в нашей стране и что есть у нас женщины капитаны торговых судов и летчицы, а профессия врача вообще считается женской профессией. Что же касается самых тяжелых работ, например при строительстве или ремонте железных дорог, то у нас это делают женщины потому, что у многих из них нет специальности, а мужчины сидят за рычагами машин или командуют.

Но мои собеседницы смотрели на меня с недоверием. Мне показалось, что они не верят тому, что идеи о женском равноправии с мужчинами могли где-нибудь, кроме их страны, воплотиться в жизнь.

А жаль, что они меня не дослушали, я бы им рассказал о многих опасностях, которые могут встретиться им в этом движении за равноправие.

Сейчас, через много лет после этого эпизода в Пойнт Мак Гю, когда я сидел в салоне-бочке такого же самолета, который вез меня на север, и матрос-стюард уже роздал подушечки-тампоны для затыкания ушей, я вспомнил, что тогда, в первый раз, я задумчиво взял их, полный уже мыслями о встрече с Гавайскими островами, и не спеша положил одну из подушечек в рот. Вкус был весьма специфический. Сидевший рядом американец грубо толкнул меня в бок. Я сначала удивился, ведь американцы так боятся дотронуться друг до друга даже в очереди. Но вскоре все понял: американец изо всех сил, мимикой и руками показывал мне, что подушечки надо вставлять в уши, а не совать в рот…

Но в целом от базы Пойнт Мак Гю у меня осталось приятное чувство, которое потом укреплялось, когда я летал через нее в другие годы. Обычно при возвращении меня и моих советских коллег-помощников хорошо встречали, отвозили в гостиницу и вручали билеты на самолет для дальнейшего следования через США. Что произошло в 1979 году, лучше всего расскажут страницы моих дневниковых записей.

20 января, суббота. Когда наш самолет из Новой Зеландии приземлился на знакомой уже мне «предельно охраняемой базы Пойнт Мак Гю» вблизи Лос-Анджелеса, я еще не понял, что в Америке за последний год уже кое-что изменилось, и не в мою пользу. Сначала все шло как всегда. Летчиков встречают жены и дети. Нас — представители компании, обслуживающей ученых в Антарктиде.

— Здравствуйте, доктор Зотиков.

И все. Никаких машин и гостиниц, как раньше. Никаких билетов на дальнейший полет. Может, забыли? Задаю наводящий вопрос:

— Вам никто обо мне не звонил? Не заказал мне билеты?

— Нет, никто не звонил!

Погрузил свои ящики в военный автобус, идущий в город, и со всеми отправился в аэропорт. Вдоль дороги теперь уже справа — океан! Многие купаются, хотя холодно. В аэропорту, не подозревая беды, прошу любимую авиакомпанию «Юнайтед» переписать мне билеты на новый маршрут. Ведь, перелетев из Новой Зеландии в Лос-Анджелес бесплатно, я думал обменять мой аэрофлотский билет из Крайстчерча в Москву на билет из Лос-Анджелеса в Москву с остановкой в Хановере, где помещается КРРЕЛ. Но неожиданно услышал:

— Обратитесь в компанию «Пан-Америкэн». Мы ничем не можем помочь.

Переезжаю со своими чемоданами и ящиками к терминалу «Пан-Америкэн», сокращенно ПанАм. Это на другом конце аэропорта. Снова объясняю, что у меня есть билет на самолет из Новой Зеландии в СССР, но я хочу обменять его на билет из Лос-Анджелеса в город Хановер, штат Нью-Гемпшир, а оттуда в Москву, СССР.

Дежурный внимательно посмотрел билеты:

— Ничего не можем сделать. Это для нашей компании слишком трудно. Вам надо послать телеграмму в Москву, чтобы они подтвердили возможность такого обмена маршрута.

— А как же год назад — все ведь было так просто?

— О, тогда мы летали в Москву сами, а сейчас уже не летаем. Ждите ответа из Москвы. Правда, офис будет закрыт до понедельника.

А ведь сегодня только суббота! Вот так! А у меня в кармане осталось только сто долларов. Позвонил в советское посольство в Вашингтоне, попросил помочь с билетами. Но там отвечает только дежурный. У них ведь тоже суббота, Куда идти? Как быть? Наконец по телефону нашел мотель, где берут за ночь только 24 доллара с одного, дают завтрак (бесплатно) и подвозят в аэропорт и обратно без денег. Это по мне. Позвонил в мотель, сказал, что хочу остановиться у них на ночь. Пусть пришлют машину.