Максим Шахов - Японская пытка

• Название: Японская пытка
• Автор: Максим Шахов
• Жанр: О войне

Харбин, 1944 год. В городе безраздельно хозяйничают японские военные, а с недавних пор на улицах орудует таинственный отряд 731, в результате регулярных рейдов которого бесследно исчезают местные жители. В один прекрасный день в руки бойцов отряда попадает Николай Галицкий — известный в среде эмигрантов доктор, бывший белогвардеец, прибывший в Харбин в годы Гражданской войны. Его привозят в секретную лабораторию и пытаются заставить провести несколько чудовищных медицинских экспериментов над живыми людьми. Галицкий понимает, что отказаться от работы нельзя — убьют. Но и становиться палачом он не собирается. Доктор приходит к выводу, что единственный приемлемый выход из сложившейся ситуации — совершить побег с японской фабрики смерти…

---

Генерал открыл глаза. Машина подъезжала к контрольно-пропускному пункту. Несмотря на генеральский флажок часовой не сразу поднял шлагбаум, подошел и заглянул в машину, скользнул взглядом по Чану. Сиро Иссии кивнул, мол, со мной. Рука часового взметнулась к козырьку, шлагбаум взлетел, открывая дорогу «Шевроле».

— Сразу к блоку «ро», вход номер 3, — скомандовал водителю генерал.

Машина несколько раз сворачивала в лабиринте между корпусами. Порядок повсюду царил идеальный. Навстречу то и дело попадались сотрудники в белых халатах или же одетые в форму вольнонаемных японской армии. Мальчишка с интересом их рассматривал. А вот сами сотрудники передвигались так, словно проделывали свой путь в одиночестве, а все встречные являлись лишь безмолвными деревьями в лесу, которые следует обходить.

Машина замерла возле невысокого крыльца, рядом с ним находился покатый бетонный пандус, по которому были проложены неширокие рельсы для вагонеток.

— Приехали, выходи, — бесцветным голосом обратился генерал к своему малолетнему спутнику.

Оробевший мальчишка выбрался из машины. В воздухе почему-то сильно пахло тухлятиной, хотя было еще морозно. Часовой отрыл ключом высокую металлическую дверь, отодвинул засов. В глубь здания уходил ослепительно-белый, выложенный плиткой коридор.

Навстречу генералу уже спешил невысокий мужчина в белом халате.

— Ваше превосходительство… — начал он.

— Вот тебе и очередное «бревно», — сказал по-японски Сиро Иссии. — Так что заявки всех отделов мы удовлетворим. А заодно не придется платить жандармерии за поставку. Вот только почему я лично должен этим заниматься?

Чан кое-что из сказанного понял, во всяком случае, сообразил, что это именно его назвали очередным «бревном». Вот только почему? Разве люди — это бревна? У них есть имена, а у бревен имен не бывает. Наконец он решил, что чего-то недослышал, да и мало ли какие словечки могут иметься в обиходе у военных медиков. Называют же уличные торговцы покупателей «сусликами».

— Веди его в секционную, — распорядился генерал.

— Ваше превосходительство, — спохватился мальчишка, когда генерал повернулся, чтобы вернуться к машине. — А они знают, какой укол мне надо сделать? Вы же им не сказали.

Иссии на секунду растерялся, а затем улыбнулся:

— Молодец, напомнил, — он похлопал парнишку по плечу. — Делай, Чан, все, что тебе скажут, я потом приду.

Генерал склонился к уху коротышки в белом халате и что-то зашептал. Тот не отвечал, только кивал. Иссии исчез за железной дверью, скрежетнул замок.

Чан шел за коротышкой, тот даже не оборачивался, словно знал, что «бревно» покорно следует за ним. Он распахнул двустворчатую дверь. Если в коридоре было очень светло, то в просторном зале, облицованном белой кафельной плиткой, было просто ослепительно. На потолке сияли хирургические лампы. У стола неторопливо перебирали инструменты трое мужчин и одна женщина в марлевых повязках и белых халатах. Мальчишка покосился на металлические каталки, стоявшие у стены. Под простынями угадывались неподвижные человеческие тела.

— Не смотри на них, — спокойно посоветовал коротышка. — Их скоро увезут. Больница — это всегда смерть, — добавил он. — Раздевайся и иди в душ.

— Совсем раздеваться? — спросил мальчик, покосившись на женщину у операционного стола.

— Она тоже врач. Перед врачом можно, — напомнил коротышка и подвел Чана к двери душевой, из-за которой пахнуло теплым паром. — У нас тут, как в дорогой гостинице. Всегда есть в кране горячая вода, бери мыло, мочалку, полотенце на вешалке. Только поспеши.

Чан впервые оказался в душе с горячей водой. Он не сразу сумел отрегулировать воду до нужной температуры. Мыльная пена крутилась воронкой под ногами, исчезала в зарешеченном отверстии слива. Он бы плескался здесь долго, но помнил, что его попросили поторапливаться. Да и страшновато было. Добрый генерал ушел, а эти люди могут и забыть, что ему нужно сделать укол от страшной болезни. Как же потом тетушка и двоюродные сестрички будут справляться без него? Он наскоро вытерся чистым полотенцем, и еще влажный вышел в зал. Руками мальчишка все же стыдливо прикрывал низ живота… Мокрый, он тут же почувствовал прохладу.

— Посиди пока здесь, — бросил ему коротышка, указав в угол.

Чан послушно присел на корточки, то и дело ерошил коротко стриженные волосы, смотрел на то, как женщина в белом халате натягивает своим коллегам резиновые перчатки на поднятые руки. Ему было страшновато, но в то же время и неловко из-за того, что столько серьезных людей собралось здесь ради него, он оторвал их от работы, наверняка от важных дел. Но все же его, Чана, привел сюда генерал, и они как люди военные должны слушаться.

— Иди сюда, — позвал коротышка. — Руки опусти. Повернись. Так, все нормально, — оглядел он Чана. — Ложись, — указал на стол.

— А укол — не очень больно? — спросил мальчик.

— Ты его не почувствуешь, — пообещал коротышка. — Ты будешь спать, пока мы его сделаем.

Он налил на марлю какую-то жидкость из прозрачной бутылки с латинской надписью. В воздухе резко запахло «больницей».

Мальчик лег на спину, лампа под потолком слепила, он щурился. Марля легла ему на лицо, защипало глаза.

— Раз, два, три… — долетал до его слуха голос коротышки.

Вскоре звуки доносились уже словно через вату, а потом и вовсе исчезли. Мальчишка провалился в забытье.

— Можно начинать, — произнес коротышка и зашелестел бумагами. — Заявка от второго отдела на печень и почки, от четвертого — на тонкий кишечник…

В секционном зале ярко горел свет. Хирург блеснул над марлевой повязкой узкими глазами, взял скальпель и твердой, уверенной рукой сделал на груди спящего парнишки разрез в виде латинской буквы «Y». Черточки развилки доходили до ключиц, вертикальная черта упиралась в низ живота. Разрез был сделан мастерски, лезвие развалило только кожу. Так мог работать человек, практикующий каждый день по несколько часов. Края кожи разошлись, обнажив желтоватую жировую ткань. Грудь спящего мальчика равномерно поднималась в такт дыханию. Еще несколько выверенных движений скальпелем — и брюшная полость оказалась вскрытой. Перламутрово переливался кишечник, было видно, как сокращается желудок.

Хирург работал четко, он извлекал внутренние органы, а те, даже отделенные от тела, еще продолжали жить своей жизнью. Пузырилась кровь, вздрагивали оболочки. Все педантично раскладывалось в бачки. Коротышка подкладывал под них заявки отделов. Сотрудники, для нужд которых предназначались «человеческие препараты», нетерпеливо ожидали в сторонке, чтобы незамедлительно доставить свежие органы в лаборатории. Никто из них не содрогался, наблюдая страшную картину. Похищенный в городе китайский мальчишка был для них всего лишь одним из «бревен», предназначенных для бесчеловечных экспериментов, проводимых в «Отряде 731».

Опустошив брюшную полость, медик большими хирургическими ножницами разрезал грудину и развел реберные пластины в стороны. Сердце еще билось. Ассистент деловито отсасывал набегавшую кровь вакуумным насосом. Хирург перерезал аорты, подхватил в ладонь еще сокращающееся сердце, несколько секунд держал его перед собой, словно любовался своей мастерски выполненной работой, затем осторожно положил на поднос из нержавеющей стали. Сердце продолжало сокращаться, выдувая из пересеченных аорт кровавые пузыри. Поднос с легким поклоном подхватила молодая женщина в белом халате и прорезиненных бахилах, торопливо унесла его. Ассистентка вытерла салфеткой пот со лба хирурга. Тот благодарно кивнул и снова взял скальпель. Теперь он склонился над головой мальчишки, уверенно сделал два надреза от ушей к носу, подцепил края кожи пинцетами и стянул ее, как чулок, обнажив череп в капельках крови, выступившей словно пот. Острые зубья мелкой пилы захрустели, врезаясь в кость черепной коробки. Было сделано три пропила. Треугольную «крышку» хирург подцепил кончиком пинцета и сбросил прямо на пропитавшуюся кровью простыню. Он запустил пальцы в отверстие, пошевелил ими и резким отточенным движением вынул подрагивающий, как студень, мозг, опустил его в стеклянный цилиндр, наполненный формалином. Опустошенное тело мальчишки перебросили на каталку, сверху положили его раскладной фанерный прилавок и скомканную одежду.

Ассистентка стянула с рук хирурга резиновые перчатки. Он вышел в коридор и закурил. Санитары, работавшие в секционном зале, покатили каталки с трупом парнишки и еще с двумя, препарированными в течение дня, по гулкому облицованному белой плиткой коридору. Охрана открывала и закрывала стальные двери. Путь до крематория был проложен по подземному зданию так, чтобы не встречалось лишних людей. Вскоре медицинские каталки уже стояли возле ревущей огненной пасти топки. Трупы сжигали только по ночам, чтобы дым из трубы не наводил местных жителей на ненужные мысли. Ведь официально озвучивалось лишь то, что в огромном комплексе «Отряда 731» располагаются лаборатории по усовершенствованию и производству водяных фильтров для нужд армии.