Ширли Лорд - Сторож сестре моей. Книга 2

• Название: Сторож сестре моей. Книга 2
• Автор: Ширли Лорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0265-4

«Людмила не могла говорить, ей все еще было больно, но она заставила себя улыбнуться, зная по опыту, что это один из способов притвориться счастливой. Он подошел к ней и обнял, грубо распустил ее волосы, каскадом заструившиеся по плечам и обнаженной груди. Когда он склонился к ней и принялся ласкать ее, она закрыла глаза, стараясь унять дрожь, дрожь гнева и возбуждения… Он ничего не мог поделать с собой и яростно поцеловал ее. И чем больше она теряла контроль над собой, тем больше его желание превращалось в смесь вожделения и гнева. Он желал ее, но в то же время хотел наказать за каждый миг страстного томления, которое возбуждало в нем ее тело. Внезапно она предстала перед ним тем, кем всегда была — всего лишь шлюхой, ведьмой, порочной соблазнительницей, которая завлекла отца в свои сети так же легко, как сейчас пыталась завладеть им».

---

Луиза посмотрела прямо на Даги, зная, что ему доставит удовольствие поведать старшей административной группе за столом то, что он рассказал ей утром по телефону.

— Он был вынужден уехать. — Даги иронически скривил губы. — По делам государственной важности.

— Делам государственной важности?

Кик выглядел одновременно и оскорбленным и озадаченным. Луиза вздохнула с облегчением. Он, видимо, ничего не знал.

— Что это значит?

— Случайно, — сказал Даги с самодовольной ухмылкой, — мне посчастливилось узнать, хотя мистер Дестина считает, что не обязан никому отчитываться. Он отправился в Голливуд, чтобы оказать помощь в подготовке к королевскому визиту. — Даги вздернул брови. — Правда, высоких особ из мелкого королевства, но мне удалось выяснить, использовав личные связи на фабрике грез, что мистер Дестина превращает весьма непрезентабельный особнячок на Беверли-Хиллз в страну Оз.

У Кика был такой вид, словно он получил удар в солнечное сплетение.

— Оз? Что значит эта чертовщина? — проворчала Ди Поссант.

Луиза легонько стукнула по столу. Одного раза было достаточно, чтобы привлечь всеобщее внимание.

— Полагаю, это значит, что мистера Дестину не интересует наша двадцать пятая годовщина, но мы собрались здесь именно по этой причине. А теперь, Ди, я хотела бы услышать твои планы относительно поставок ассортимента юбилейных товаров в магазины и Институты…

Совещание продолжалось до конца дня, причем возмутительное отсутствие Дестины больше ни разу не упоминалось. Только Кик почти не принимал участия в обсуждении. Большую часть времени его мысли витали далеко-далеко отсюда. Он редко чувствовал себя таким жалким и обманутым. Хотя он неуклюже уклонился от объятий Дестины, тем не менее пребывал в полной уверенности, что нравится Дестине, и очень, и что их деловые отношения теперь будут подкреплены личной дружбой, а оказалось, тот с самого начала знал наверняка, что не появится на крайне важном совещании, что улетает, чтобы сделать одолжение продюсеру «страны Оз», изготовителю Луны, звезд и планеты Земля.

Если Дестина не вернется в ближайшее время, должен ли он поехать вслед за ним на Западное побережье и посмотреть, что привлекательного нашел Дестина в Голливуде? В конце концов едва ли он может позволить себе потерять работу сейчас. Ему нужно всего лишь продержаться на плаву до 1991 года.

Кик поймал на себе внимательный, укоризненный взгляд Луизы. Когда Луиза, по обыкновению безапелляционно, отвергла идею преподнести сюрприз во время юбилейного торжества, представив какую-нибудь знаменитость или топ-модель как новое «лицо» компании, Кик заговорил несвойственным ему прежде авторитетным тоном.

— Я думаю, ты совершаешь ошибку, Луиза.

Он сам был поражен твердостью своего голоса, впрочем, как и все остальные, сидевшие за столом. Никто не возражал Луизе в подобном тоне, а он — тем более, хотя ему приходилось следить за собой, чтобы обращаться к ней уважительно.

— Речь не о том, какое значение имеют Лайрик Мастерс для «Наташи» или Изабелла Росселлини для «Ланкома». Топ-модели становятся национальными суперзвездами. Сейчас молодые покупатели копируют их точно так же, как их матери копировали кинозвезд. Чтобы привлечь это молодое поколение, нам следует серьезно заняться поисками своей собственной модели.

Он знал, что подражает Дестине и даже пользуется теми же выражениями, что и Дестина, но, с другой стороны, Кик полностью с ним согласен. Им необходимо найти новое «лицо», а если Луизе это не нравится… ну, тогда… В своем унынии он тешил себя воспоминаниями о том, что Фиона говорила ему накануне вечером о предложении «К.Эвери» купить компанию.

Луиза спокойно ответила:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Кик. Но, к несчастью, я с тобой не согласна. Женщины никогда не покупали нашу косметику только потому, что известная особа заявляет, будто пользуется ею, — хотя многие знаменитые особы пользовались и продолжают пользоваться. Мы не нуждаемся в патронаже из вторых рук подобного рода. Наша репутация в мире косметики основана на качестве продукции и видимых результатах.

К возмущению Кика, Луиза подчеркнула, что дискуссия окончена, повернувшись к Оуэну Риллзу, новому шефу парфюмеров, которого переманили у компании «Ревлон».

— Мистер Риллз, к юбилею нам нужны новые духи.

Возмущение сменилось бурной радостью. Значит, все-таки будут духи «Е», превосходная оливковая ветвь мира для Дестины, прекрасный повод для него остаться в компании, но следующие слова Луизы ужаснули его.

— Мистер Риллз пришел к нам работать, пообещав нечто особенное. Он проводил эксперименты с новым сортом эфирных масел, экстрагированных из живых цветов. — Она улыбнулась всем присутствующим. — Как вам известно, стремительный взлет компании «Луиза Тауэрс» начался с успеха «Открытия», наших первых духов. Это будет «Открытие» номер два — опьяняющий новый аромат, специально выпущенный к юбилею. Просьба ко всем, начинайте думать над соответствующим названием.

Едва Кик открыл рот, чтобы задать вопрос, Даги Фасефф перехватил инициативу, подтверждая его худшие опасения.

— Следовательно, это будут не духи «Е», номер два коллекции ароматов Дестины? — посмеиваясь, уточнил он.

Луиза ответила бесстрастно:

— Нет. Думаю, мы доставим мистеру Дестине удовольствие обнаружить это самостоятельно.

* * *

Кристина услышала новости, когда вместе с многотысячной толпой очутилась на Юнгмановой площади. «Гусака — вон… Гусак ушел в отставку… Гусак смещен… мы свободны… мы свободны… наконец… наконец!»

Крепко сжимая руку своей лучшей подружки Радки, пела Кристина вместе со всеми, хмельная от счастья, ощущая легкое головокружение, не замечая ни снежного вихря, ни снежинок, увенчавших голову и сверкавших в волосах, словно драгоценные камни. Больше трех недель она провела вместе со всеми на улицах города, участвуя в демонстрациях, присоединяясь к бастующим, объявившим всеобщую стачку, стояла в живых цепях, блокировавших улицы; массовые движения вынудили подать в отставку сначала Милоша Якиша, коммунистического лидера политбюро, сторонника «жесткой» политики, а теперь вот это — Гусак смещен! Если только это правда — а Кристина не сомневалась, что так оно и есть, — следовательно, сбылись оптимистические прогнозы ее отца и его надежды на перемены, появившиеся с приходом к власти Горбачева и началом перестройки.

— Никогда больше не войдут к нам русские танки, чтобы держать нас в повиновении, как это было в 1968 году, — сказал отец только сегодня утром. Этот год был ненавистен ему, год, когда Наташа, его жена и мать Кристины, бросила их, а Гусак сменил Дубчека, чтобы установить самый суровый режим правления, какой люди помнили со времен нацизма.

У Кристины на глазах блестели слезы. Слезы стояли в глазах Радки и всех, кто их окружал, на лицах сияли широкие улыбки, и они во все горло кричали от радости, звонили церковные колокола, сигналили машины, и гудели пароходы на реке, чтобы отпраздновать великое событие: их любимая страна наконец получила свободу, как и вся Восточная Европа. Коммунистические режимы рассыпались, точно фишки домино, начиная с самого лета. Кажется, будто злая колдунья наконец сняла проклятие, думала Кристина.

Сейчас она маршировала в колонне по тридцать-сорок — кто знает, по сколько — человек в ряд, которая двигалась по направлению к Вацлавской площади, где скандировали другое имя: «Гавел… Гавел… Гавел…» Их доблестный, благородный герой.

Кристины не было дома много часов, и когда в конце концов она вернулась, их улица тоже была заполнена народом; люди танцевали мазурку, сигареты и пиво передавали по кругу, как будто уже наступило Рождество, до которого оставалось еще две недели. Даже ее отец воодушевленно разговаривал с соседями на улице, без костылей и ни на кого не опираясь. Когда девушка вбежала в прихожую, она едва не столкнулась с бабушкой, спешившей навстречу, на щеках ее горели два ярких пятна.

— Ой, Кристина, Кристина… — Она зарыдала. — Ты опоздала, только что звонила твоя мать… нет-нет, прости, я хотела сказать — твоя тетя Людмила… я хочу сказать, Луиза. Она приезжает домой… она летит домой на первом же самолете…

Но Луиза не полетела в Прагу на самолете. Она решила, что должна ехать на машине, медленно, с чешским шофером или кем-то, кто знает страну, чтобы насладиться видами и звуками, почувствовать всем сердцем свою родную страну, чтобы приглушить боль, которую, она была уверена, ощутит, вернувшись назад после сорока лет отсутствия. Сможет ли она вынести это испытание? Она не знала. Она знала только одно: с тех пор, как услышала по телевидению о перевороте, который американская пресса называла чешской «бархатной революцией», ее больше ничто не волновало, кроме возвращения домой. Ее не трогало озлобление Кика в связи с ее твердой позицией по отношению к Дестине; ее даже не огорчило известие, что на уик-энд Кик ездил навещать Дестину на Малибу, или заносчивость и наглость Фионы, предложившей ей выкупить у них компанию!