Ширли Лорд - Сторож сестре моей. Книга 2

• Название: Сторож сестре моей. Книга 2
• Автор: Ширли Лорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0265-4

«Людмила не могла говорить, ей все еще было больно, но она заставила себя улыбнуться, зная по опыту, что это один из способов притвориться счастливой. Он подошел к ней и обнял, грубо распустил ее волосы, каскадом заструившиеся по плечам и обнаженной груди. Когда он склонился к ней и принялся ласкать ее, она закрыла глаза, стараясь унять дрожь, дрожь гнева и возбуждения… Он ничего не мог поделать с собой и яростно поцеловал ее. И чем больше она теряла контроль над собой, тем больше его желание превращалось в смесь вожделения и гнева. Он желал ее, но в то же время хотел наказать за каждый миг страстного томления, которое возбуждало в нем ее тело. Внезапно она предстала перед ним тем, кем всегда была — всего лишь шлюхой, ведьмой, порочной соблазнительницей, которая завлекла отца в свои сети так же легко, как сейчас пыталась завладеть им».

---

— А что ты слышала? — лениво спросил он, уронив руку и положив ей на бедро.

— Мы слышали, что фирма «Эвербах» собирается сделать заявление о запуске препарата на европейский рынок… Но они еще не готовы для нас, и Клигман может опередить их здесь. Нет, конечно, не ты финансируешь его работу. Это «Орто» от «Джонсон и Джонсон», так ведь? И все равно…

— Это Фейнер? — он принялся поглаживать ее бедро.

— Да, я постоянно слышу именно эту фамилию. Ян или Джон Фейнер, который, как я слышала, сменил своего брата Виктора на руководящем посту здесь — он будет управлять «Эвери». Его брат наделен блестящими способностями, но он слишком амбициозен и склонен к саморекламе. Ох, не останавливайся. «Эвербах» определенно собирается расширить свой филиал в Штатах; если АК-3 действительно стоящая вещь, как все говорят, мы, несомненно, еще услышим о них, но тебе не стоит беспокоиться, ох, не останавливайся… — застонала Одри.

Бенедикт резко сел. Он не ожидал услышать подобное о Фейнере, хотя все выглядело совершенно логично. Знает ли Луиза? Ревность, о которой он не вспоминал годами, снова заявила о себе. Знает ли Луиза, что ее поклонник, тщедушный химик, возвращается, чтобы расширить сферу деятельности в Америке главного соперника «Тауэрс» на европейском рынке? Ему стало физически нехорошо от одной мысли об этом.

В то время как Одри пыталась вернуть его руку на свое бедро, он понял, что ему необходимо выбраться из квартиры. Он узнал достаточно. Он больше ни одной минуты не хотел — не мог — играть спектакль, который знал, как свои пять пальцев. Следовательно, ему придется покинуть женщину разочарованной и взбешенной. Не в первый и не в последний раз он обращался с женщинами подобным образом. Ему всего лишь придется на совесть поработать в следующий раз, если, прости Господи, этот другой раз наступит. И тем не менее он хорошо знал, как уйти, избежав сцены. Ему не хотелось возвращаться домой с красноречивыми царапинами на лице.

Он взял Одри на руки, почувствовав сквозь тонкую пижаму нагую плоть. Она испускала стоны и вздохи по дороге в спальню, где он мягко опустил ее на постель, о которой она говорила: размером «иногда на двоих» — больше, чем односпальная, но и не совсем двуспальная кровать, так как ничего другого в комнату было втиснуть невозможно. Одри выскользнула из пижамы и послушно перевернулась на живот, но даже это его не возбудило.

Он обязан выяснить, знает ли Луиза о возвращении Фейнера в Штаты в качестве их грозного соперника. Он наклонился и поцеловал упругую плоскую задницу, но как раз в тот момент, когда Одри начала вскрикивать от удовольствия, он начал отступление к выходу со словами:

— Дорогая, мне надо идти… надо возвращаться в Нью-Йорк на встречу рано утром… Прости, но я вернусь…

Ее вскрики превратились в завывание, и она завопила:

— Только через мой труп! Только через мой труп.

Он слышал, как она рыдала и проклинала его, пока дожидался лифта. Когда он ступил в кабину, она рывком распахнула дверь и швырнула ему колье. Но двери лифта уже закрылись, и украшение отскочило назад на лестничную клетку.

Покинув многоквартирный дом, Бенедикт почувствовал, что, задыхаясь, ловит ртом свежий воздух. Он глубоко вдохнул и помедлил секунду, прежде чем направиться к своей машине. И в этот момент он услышал, как со стуком поднялось окно, а затем последовал звон металла. Колье ударилось о тротуар прямо у его ног. Одри не стала кричать в окно, как он и ожидал. Он знал, что основным принципом в жизни Одри было «что могут подумать люди».

Он нагнулся поднять колье, которое теперь состояло из двух частей. Он отдаст его починить и вернет ей в паре с соответствующим браслетом, а также сочинит записку, которая позволит ей сохранить в своих глазах имидж роковой женщины. Ему придется. Он не сомневался, что когда-нибудь ему снова понадобится полезная дура. По дороге в аэропорт, где его ждал личный самолет, он мысленно сделал заметку — выяснить рыночную цену фирмы «Эвербах». Из информации, полученной от Одри, следовало, что цена скоро стремительно подскочит. Причина предстоящего взлета акций была ему отвратительна, но по крайней мере он заработает на этом хоть какие-то деньги.

Прага, 1968

Когда профессор Юта попросил ее зайти до конца рабочего дня, Наташа тотчас подумала, что он хочет сказать ей, что Петера амнистировали, что он возвращается домой и жизнь, которая словно замерла на пятнадцать месяцев, две недели и полтора дня, начнется снова.

Пока она бежала вверх, преодолевая два лестничных пролета, к аскетическому кабинету профессора в ослепительно белой дерматологической клинике, где она заканчивала курс по косметическому уходу за кожей тела и головы, она напевала себе под нос: «Петер возвращается домой; папочка Кристины возвращается домой, Петер возвращается домой…»

В кабинете секретарши не было ни души. Наташа была слишком взволнована, чтобы сидеть. На столе лежал выпуск ежедневной газеты с новыми сообщениями о том, что намерен осуществить потрясающий Александр Дубчек. Они с матерью с трудом верили тому, что читали с тех пор, как отменили цензуру.

Теперь они могли прочесть в своих газетах, что говорила о них пресса за рубежом. Там называли это «пражской весной марксизма с человеческим лицом», но сейчас уже начало июня, лето! С момента вызывающего изумление назначения Дубчека на пост первого секретаря в январе планы его реформ становились все смелее, и наглядным свидетельством перемен было освобождение политических заключенных и свежее молоко в магазинах на прошлой неделе.

Однажды ужасным, очень холодным мартовским вечером год назад Петер не вернулся домой с работы. В одиннадцать часов ей сказали, что его перевели в Хомутов, один из самых загрязненных промышленных городов Чехословакии. С тех пор она потратила все их сбережения до последнего гроша и все свое свободное время, пытаясь выяснить, какое Петер совершил преступление и как добиться его освобождения. Все безрезультатно.

Коллеги Петера по работе были слишком напуганы, чтобы говорить, и ей удалось узнать только одно: он каким-то образом участвовал в распространении «вредительских документов, направленных против партии». Она знала, что это ложь, но через неделю ей дали два часа на то, чтобы покинуть их милую квартирку на последнем этаже, сказав, будто они с Петером жили там незаконно, и ей повезло, что она сама избежала ареста.

Вместе с маленькой дочкой Кристиной она вернулась в дом своей матери и в салон красоты. И там прошлым летом она неожиданно получила приглашение, скорее напоминавшее приказ, поступить на курсы высокой квалификации по удоду за кожей и волосами в престижной пражской клинике, где занятия проводились три раза в неделю. Наташа была уверена, что Людмила каким-то образом устроила это, хотя ее имя никогда не упоминалось, а в тех редких случаях, когда они имели возможность поговорить по телефону, Наташа совершенно забывала спросить сестру.

Без сомнения, учеба в клинике помогла пережить боль разлуки с Петером и сделала не таким скучным обслуживание стареющих и словоохотливых клиенток матери. Поскольку профессор Юта был человеком выдающегося ума и сумел собрать вокруг себя группу одаренных учителей, впервые в жизни Наташа почувствовала, что ей нравится ухаживать за чужой кожей и волосами. В прошлом году на занятиях часто не хватало необходимых для работы средств, но это даже было своего рода вызовом; Юта и его небольшой коллектив сотрудников показывали студентам, как использовать растительные вещества, простоквашу и фрукты, чтобы приготовить различные эмульсии, настойки и лосьоны. Одним из самых необыкновенных средств была повязка из паутины, которой студенты бинтовали царапины на руках. С каким благоговейным трепетом они следили за процессом заживления и обнаружили, что паутина, похоже, действительно способствует заживлению ран.

Наташа подпрыгнула на месте, когда профессор Юта дружески положил ей руку на плечо. Встретив взгляд ее искрящихся глаз и улыбку, от которой на щеках появлялись ямочки, он подумал: какая же прелестная, чистая и неиспорченная эта девушка.

— У меня есть для вас интересные новости, дорогая, — начал он.

— Да-да. Это… должно быть… Петер…

Юта нахмурился, потом опять кротко улыбнулся.

— Еще нет, еще нет, но, конечно, я уверен, можно надеяться на известие о возвращении вашего мужа скоро, очень скоро. В настоящий момент вам представилась возможность, о которой я смело могу сказать, что она исключительная.

Выражение лица Наташи моментально изменилось: о чем это он, что такого интересного мог сказать ей профессор, помимо новостей о возвращении Петера? С тех пор, как его сослали, она получила от него всего лишь пять-шесть писем, причем два из них за последний месяц, и при чтении складывалось впечатление, будто они написаны под диктовку.