Лариса Турлакова - Слово

• Название: Слово
• Автор: Лариса Турлакова
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

— Умываться, кушать и на работу! — скомандовала жена и шлёпнула его кухонным полотенцем. — Нам нужны твои деньги! Вечером будет парти у бассейна — хоть эти выходные проведём в городе. Я устала мотаться за солнцем!

Завтракая, Марк с удовольствием слушал щебетание жены: сегодня она купит себе новый купальник, только не со стразами, и с водными алмазами — новая разработка. Представляешь, они светятся, когда выходишь из воды! То есть, даже не светятся, а сияют! Ну вот — прямо как будто с подсветкой по всему телу! Конечно, купальник стоит немножко дорого, но зато от кутюр и все прямо-таки ахнут! Жанка, Светка и Аурелия просто запилят своих мужиков, позеленеют просто от зависти! А ты у меня щедрый, ты сейчас пойдёшь на работу мотивированный и я ещё в салон красоты забегу — мне кажется, пару килограммов надо снять…

Мотивированный Марк пошёл на работу. Пешком. Почему-то он не хотел ехать на машине. Судя по тому, что поток людей был плотным, многие приняли такое же решение. Это было приятно. Приятно было влиться в толпу, ощущать то, что ощущают другие: лучи солнца, лёгкий ветер, прикосновение плеча такого же работяги. Мельком он подумал о несуществующем прадеде и удивился: что значит — изменять реальность? Как такое может быть, да и — зачем?

На работе тоже все улыбались: радовались, что в пятницу не нужно было скупать по дорогущим ценам билеты куда-нибудь на другой континент. У всех были жёны, которые хотели тепла по уикендам.

— Парти, а? — хлопнул по плечу сослуживец. — У бассейна, знаешь?

— Знаю, — кивнул Марк. — Жена сказала.

— Жена-а-а, — причмокнул коллега. — Это хорошо. А у меня, знаешь ли, всё птички, рыбки и прочий зоопарк на один день. Ну, ничего. Оторвёмся!

Обменявшись добродушными и понимающими ухмылками сослуживцы занялись работой.

Для Лялькиных шмоток, поездок в солнечные дали и прочей дребедени вроде видеостен и кухонных синтезаторов Марк зарабатывал более чем достаточно. До обеда он расписывал клиентам о чуде под названием Хэппилайф — никаких забот, насущные проблемы — мелочь и даже о том, что солнце почти не появляется вы забудете!

Сделав более сотни продаж за день, он остановился. Пора было пообедать. В ресторане корпорации служащие толпились у синтезаторов, играли лёгкие, запоминающиеся с первого раза хиты. Всё было хорошо.

Сев у окна, Марк засмотрелся на улицу. Там суетились люди, срывая белые постеры с чьим-то портретом и красной надписью. Давешний сослуживец подсел к нему.

— Что это там? А-а-а… опять недовольные стараются.

— Недовольные? — переспросил Марк.

— Ну да. Эти, которые недовольны всем и вся, которым книги и духовность, видите ли, подавай. Художники! — коллега рассмеялся.

— Что там написано? — прищурился Марк.

— Да хрен его знает… О, в новостях уже есть!

Сослуживец достал таблет и с удовольствием прочитал:

— Марк дал свет! Это ты, что ли? — и заржал довольно.

Марк похолодел.

— Как?

— Смотри сам.

Марк взял таблет и прочитал: «Группа неизвестных совершила акт вандализма, расклеив по центральным улицам города постеры с надписью „Марк дал свет!“ В настоящее время все постеры уничтожены, угрозы для спокойствия населения нет».

С постера на Марка смотрело лицо его прадеда.

— Ну вы же сами понимаете… — супервайзер мялся, перекладывал бумажки, включал и выключал монитор, но продолжал гнуть свою линию. — Мы, принимая вас на работу, понятия не имели, что ваш родственник — опасный преступник.

— Да я сам понятия не имел до вчерашнего дня! — заорал Марк.

Начальник вздрогнул и опасливо посмотрел на бывшего подчинённого:

— Вы не кричите, этого нам не надо. Вы когда Хэппилайф принимали в последний раз? Между прочим, прекрасная разработка…

— Я сам всё это знаю, — прервал его Марк. — Почему вы меня увольняете?

— Понимаете, мы понятия не имели, что ваш родственник — преступник…

Солнце светило. Где-то слышались звуки сирены — полиция арестовывала подозреваемых в расклейке постеров. А Марк вернулся домой думая, как его жизнь изменилась… не прошло и суток. Ладно, на первое время им с Лялькой хватит. Кстати, где она?

— Ляльк, привет.

— Ой, Маркусичек, милый, я не могу сейчас говорить! Я на примерке! Купальничек стоит всего пару тысяч кредитов, плюс — тысяча-другая за цвет… я хочу розовый. В общем, чмоки! Ты, главное, работай! Всё у нас получится!

Марк сидел, закусив губу. Он не смог сказать жене, что четыре тысячи кредитов — это много. Пусть сегодня она блистает в своём купальнике — он докажет, что к Марку Садовскому он не имеет никакого отношения и всё вернётся на круги своя.

Он лихорадочно занялся поисками в сети. Так… раньше, лет пятьдесят назад, люди вдруг ополчились на книги. Вернее, не на все, а на художественную литературу — книги, в которых правда граничила с вымыслом. Люди смогли победить болезни, дурные привычки — такие, как курение, например. Они заклеймили алкоголь и сигареты как порок и успешно преодолели мнение тех, кто утверждал, что всё хорошо в меру. Потом заклеймили моногамность — это тоже начало считаться пороком (хорошо, всё-таки, что Лялька у меня на чужую территорию ни ногой). И вот — апогей человеческой мудрости! Общественное мнение! Общественное — в самом широком его значении. Если обществу, а под обществом мы подразумеваем большинство, не нравится, что например Вася Петин имеет свои каждодневные привычки в виде поедания, так скажем, сырого яйца за завтраком, — то мы всенепременнейше должны предать его порицанию. Большинство не ест сырых яиц! Следовательно — Вася Петин является угрозой обществу. Дальше — больше. Художественная литература, как и все художества, не несёт пользы обществу, потому что она — противоречива! Один писатель говорит, что изменять — нехорошо, другой — упивается связью героя с несовершеннолетней и утверждает, что это — любовь, третий говорит о каких-то мандаринах в Париже, когда сам, между прочим, застрелился…

Обществу все эти противоречия ни к чему. Развернулась кампания, большинство, которых не интересовали малолетки и мандарины поддержало… Литература перестала изучаться, стала пороком. А людей, которые писали, просто не печатали. Так было проще — голодные художники плевали на свою писанину в стол, которую они могли прочитать лишь паре-тройке близких людей.

Ладно-ладно… Годы прошли. А что с прадедом?

А прадед, оказывается, был силён. Он утверждал, что слово — основа, без которой мы не можем существовать далее. Говорил, что это — прописные истины. Человек без собственного мнения перестаёт существовать как личность. И его не трогали до тех пор, пока он не завоевал популярность у достаточно широкого круга почитателей, называвших себя учениками. Эти ученики слушали старую музыку, курили сигареты и — смешно даже представить! — трубки (изображение трубки Марк долго и с любопытством разглядывал), были абсолютно не приспособлены к обществу, которое к тому времени было передовым.

И власти допустили промах: пока Садовский разглагольствовал, они закрывали глаза. Пока Садовский проповедовал, что словом можно изменить реальность, они ухмылялись и молчали. Пока, в один прекрасный день, солнце не начало исчезать. То есть, например, сегодня оно всходило где-нибудь в Японии. Но и закат был там же. А на всей территории Земли была ночь. Или сумрак.

Учёные бились в истерике, выдвигая различные теории. Никогда им не удавалось угадать, где взойдёт солнце. Между тем, посевы пшеницы в Арктике, на экспериментальной площадке, взошли. Невзирая на солнце.

И тогда выступил Марк Садовский. Я верю, сказал он, что слово делает чудеса. И начал нести ахинею о яблонях на Марсе и о том, что человечество забыло о высоких порывах. Что забыло, дескать, о мечтах и о хорошем сумасшествии, которому учили книги. Что люди боятся людей и мечтают преодолеть этот страх при помощи вещей. Чем больше вещей — тем лучше. А ещё лучше, чтобы не говорили, что ты в чём-то отличаешься.

Я же, сказал Садовский о порывах не забыл. У меня лучшая частная библиотека, которую можно себе представить. С её помощью я пишу сам.

И всю эту ахинею и галиматью можно было бы пропустить между ушей или посмеяться. Если бы не одно «но». Яблони на Марсе, куда так и не ступила нога человека, всё-таки зацвели. Какой-то дурак из журналистов предал это огласке и пошло бурление. Садовского искали всем миром, объявили преступником, потому что — а ну как, сегодня яблони на Марсе, а завтра он Землёй управлять захочет?

Его искали почти двадцать лет. За это время умерли его дети, но Садовский не сдавался. Он скрывался у благодарных учеников, он, по слухам, накормил голодающих детей в Африке. Не семью хлебами, конечно. Какой-то кашей вроде манки.

Пытались проникнуть в особняк. Особняк выдержал — кованые решётки не пускали незнакомцев, ничто не брало это место — ни таран, ни атаки с воздуха. Миниатюрную атомную бомбу власти сбросить как-то остереглись.