Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2

• Название: Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2
• Автор: Ник Перумов
• Жанр: Эпическая фантастика

Уже несколько столетий Империя, основанная людьми, победившими гномов, эльфов, орков, и Дану, держится на крови и страхе. Опоры трона – семь Магических Орденов – имеют неограниченную власть над душами и судьбами обитателей страны и самого Императора. Но близок день мести, день начала великой битвы, ибо пробудился уже в глубине Друнгского Леса священный меч Иммельсторн и все ярче светиться Алмазный «брат» его Драгнир, освещая тайные пещеры Подгорного Племени.

---

Я увидел крошечную фигурку девушки, той самой, которую я спас от козлоногой твари. И видел склонившуюся над ней исполинскую фигуру, облачённую в золото и багрянец, с осиянным челом; от неё веяло холодной, строгой Силой, и всё-таки здесь она была слабее многих и многих магов. Не более чем посланец иных иерархий, подумал я. Для пришельца не оказались преградой каменные толщи гор; странными нитями, нитями ужаса и боли, он был привязан к ней, к этой маленькой волшебнице; хотел бы я познакомиться с её учителем, ведь это должен был быть могучий маг, и притом не из числа чародеев Радуги.

Посланец говорил – я видел лишь беззвучные отражения его слов. Он обращался не ко мне – и вся моя Сила не могла пробиться к смыслу его речений. Но и увиденного мне показалось достаточно.

Пророчества редко выглядят благоприятными; как правило, они предвещают лишь горе и бедствия. Этот посланец не оказался исключением. Правда, возвещал он приход таких иерархий, что даже мне стало не по себе. Откуда-то из совершенно иного измерения двигались они, эти силы, полные стремления судить и карать по своему усмотрению.

И это показалось мне в тот миг страшнее всех и всяческих козлоногих вместе взятых.

Девушка-Дану, которую я совсем недавно вывел из-под надвигавшегося Смертного Ливня, исчезла из моего взора – несмотря на внезапно и необъяснимо прекратившийся Ливень. В своё время я занялся бы этим и только этим; однако сейчас, после всего того, что я увидел и узнал, Ливень казался ничего или почти ничего не значащей мелочью.

И что я мог сделать, уже нарушив один раз установления Заточившего меня? Послать к воронам все и всяческие запреты – но кто знает, чем это обернётся, быть может, происходящее как раз и есть следствие моих опрометчивых поступков?

…Я писал. Потом я займусь делом. Я вызову духов, я буду говорить с ними, я буду пытаться отыскать ответы на путях высокого волшебства – и всё это лишь для того, чтобы заглушить свой собственный неотвязный страх.

* * *

Когорта Аврамия отходила в полном порядке, уступая напору разбушевавшегося пламени. Нечего было и пытаться что-то гасить – остановить огонь можно только на рубеже старой стены, что окружала Белый Город. Сложенная из камня, высокая и толстая, она едва ли так просто поддастся огню.

– Подтянись! Щиты плотнее! – то и дело слышались крики центурионов.

Пропитанный дымом, нестерпимо горячий воздух, чёрный ураган дыма за спинами; подхваченные вихрем, летят пылающие головни. Тут и там рушатся прогоревшие остовы домов; Мельин корчится в огненной агонии. К утру – знал Аврамий – от Чёрного Города не останется почти ничего.

Вместе с легионерами уходили и мельинцы – все, кому повезло вырваться из огненной западни, кого миновали зубы Нечисти и не задели боевые заклятья магов. Даже бывалые ветераны скрипели зубами, глядя на отчаяние матерей, чьи дети остались в пылающих руинах, или на чёрную ярость отцов, чьи сыновья и дочери умирали от яда подземных тварей.

И все как один проклинали магов.

Кожевенных ворот больше не существовало, когорта прошла свободно. До Белого Города огонь пока не добрался, пожары, что вспыхнули здесь, удалось сдержать, не дать им распространиться повсюду. Да и дома здесь были по большей части каменные.

Аврамий первым делом отправил гонцов с одним простым заданием – отыскать Императора и две его когорты, с которыми тот остался штурмовать подворья магов в Белом Городе. Когорта, конечно же, не остановилась – Аврамий слишком хорошо помнил судьбу Кожевенных ворот. Легат уводил своих солдат и прибившихся к ним мельинских повстанцев в глубь Белого Города.

Улицы здесь тоже были полны народа. Легионеров то и дело окликали – вопрос был один: что произошло? Тут ещё оставалось немало людей, кто искренне надеялся отсидеться, несмотря на надвигающееся со всех сторон зарево.

Им отвечали – обитатели Чёрного Города спешили выплеснуть всю ярость и гнев. Сам Аврамий шагал молча. Нельзя было оставлять стену… там можно задержать огонь. Впрочем, добровольные пожарные команды уже бежали со всех ног.

Вопрос лишь в том, подумал легат, позволят ли маги им это сделать.

Вскоре начали возвращаться гонцы. Императорская армия, как гордо именовались теперь три оставшиеся у Императора когорты,[1]сосредоточивалась у захваченных подворий Радуги.

Аврамий поднял бровь, выслушивая запыхавшегося гонца. Повелитель не стал наступать дальше. И, если когорты собирают в единый кулак, притом что Чёрный Город охвачен огнем и там не с кем больше сражаться, это значит одно – повелитель намерен прорываться прочь из столицы.

«Пожалуй, верно, – мысленно одобрил своего повелителя Аврамий. –Мельин обращён в развалины, запасы уничтожены, как и укрепления и арсеналы. Кроме того, сидя на одном месте, магов не одолеешь. Надо осаждать и брать башни Радуги одну за другой, пока не падут все семь… или восемь, если считать Бесцветный Нерг. Потом станет легче. Мешкать сейчас нельзя, в Мельине маги уничтожили собственные дома; на пепелище им делать нечего. Значит, война перекинется на окраины.

…И какой удобный момент для восточных мятежников! Какое подходящее время, чтобы оторвать от увязшей во внутренних смутах Империи ещё один кусок, ещё три-четыре провинции! И какой удобный момент для Нелюди, замышляй она сейчас настоящее восстание! Хорошо ещё, что кончилась война с Дану, а то неизвестно, чем бы она закончилась».

…Аврамий без всяких происшествий довёл когорту до войск Императора. Повелитель стоял, окружённый со всех сторон молчаливыми Вольными его личной охраны, и легат невольно ощутил укол ревности – Императора оберегали не люди, хотя и самые близкие к ним по виду и характеру. Аврамию пришлось бы больше по душе, если б стража повелителя состояла из обычных легионеров. Эти по крайней мере не предадут.

Капитан Вольных, словно прочтя его мысли, вперил в лицо легата мрачный взор. Аврамий не опустил глаз. Ему нечего стыдиться.

– Говори, легат! – с силой произнёс Император. – Что произошло в Чёрном Городе? Откуда это зарево? Где Патриарх Хеон?

– Повиновение Империи! – Аврамий чётко отсалютовал. – Моя жизнь в руках повелителя. Моя когорта не дошла до воинов Патриарха Хеона. Нам преградили дорогу маги, но мы прорвались, мой Император, трупы магов сосчитаны и доказательства собраны с тел, но потом нам снова преградили дорогу. Сперва вырвавшиеся из катакомб чудовища и иные твари, а потом огонь. Это было очень сильное заклятье, мой Император. Маги зажгли Мельин, когда поняли, что проигрывают. – Он сделал паузу и добавил, понизив голос: – Погибло очень много твоих верных подданных, мой повелитель.

– Знаю, – у Императора дернулся уголок рта. – Знаю, мой Аврамий. Что ж, за невыполненный приказ на сей раз карать не стану. Вину свою и своей когорты искупишь в бою. На нас идут маги, Аврамий. Разворачивай своих, пойдёте во второй линии сразу за стрелками. – Император поднял сжатый левый кулак, провёл пальцами правой руки по белой латной перчатке. – Мы примем бой. И потом будем прорываться прочь из города. Навкратий! Пошли глашатаев. Пусть все мои подданные, кто сохраняет верность присяге, уходят вместе с войском. Пусть глашатаи обойдут сколько возможно улиц, возвещая мою волю.

– Повиновение Империи! – глухо сказал немолодой центурион, командовавший двумя дюжинами императорских глашатаев.

Аврамий, не получив разрешения идти, по-прежнему стоял навытяжку. Император повернулся к нему.

– Ступай, мой Аврамий, ступай. Я знаю, твои люди выдержали тяжёлый бой… и я обязательно дал бы вам отдохнуть. Но не сейчас. На счету каждый меч. Нам предстоит справиться с полусотней магов Радуги.

– Повиновение Империи, – севшим голосом ответил Аврамий, отдал честь и поспешил к своим людям. Отдать приказ готовиться к бою, из которого ни один из них скорее всего не вернётся.

* * *

Отпустив Аврамия, Император смотрел, как легат легко, несмотря на тяжесть кованых доспехов и щита – командир когорты сам носил щит, не доверяя оруженосцу, – легко бежит к своим манипулам, как что-то командует и покрытый копотью строй чётко, как на параде, разворачивается, направляясь в глубь мельинских улиц.

Браво идут… и всё-таки в этом бою надежда, увы, не на мечи. А вот на эту латную рукавицу, словно вторая кожа облегающую сейчас левую руку Императора.

«Сейчас и всегда, человече!» – неотступно звенел в ушах ответ той неведомой Силы, что жила в этой перчатке.

Она будет сражаться за меня? За себя саму? Или за своего неведомого творца?

Впрочем, неважно. Маги приближаются. Сейчас всё и станет ясно.

Император стоял недвижно, точно статуя. И немногие окружавшие его сторонники, особенно из старых, выслужившихся ветеранов, перешёптываясь, находили в нём большое сходство с его покойным дедом, великим воителем, кто железной рукой подавил баронские бунты в западных и южных провинциях и едва было не воссоединил всю Империю – и точно воссоединил бы, кабы не козни всё тех же магов…