Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2

• Название: Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2
• Автор: Ник Перумов
• Жанр: Эпическая фантастика

Уже несколько столетий Империя, основанная людьми, победившими гномов, эльфов, орков, и Дану, держится на крови и страхе. Опоры трона – семь Магических Орденов – имеют неограниченную власть над душами и судьбами обитателей страны и самого Императора. Но близок день мести, день начала великой битвы, ибо пробудился уже в глубине Друнгского Леса священный меч Иммельсторн и все ярче светиться Алмазный «брат» его Драгнир, освещая тайные пещеры Подгорного Племени.

---

Она оборвала себя.

– Спрячь эту штуку, Кэрли.

– Не называй меня так!

– Не пререкайся! Спрячь эту штуку, Кэрли, а лучше всего – отдай мне.

– Я сделал её в память о маме. И папе, – глядя исподлобья словно волчонок, сказал мальчишка. – Я её тебе не отдам. Отбери силой, если сможешь.

Клара долго молчала.

– Хорошо, – наконец сказала она. Молча повернулась и пошла к дверям. – Какое счастье, что у меня нет детей! – на ходу сообщила она косяку и створкам. – Наверное, иначе я стала бы детоубийцей.

…Левая ладонь потеплела от крови.

– Лети! – закричал Фесс, падая и инстинктивно прикрывая голову руками.

Посреди мельинской улицы две могущественные Силы сшиблись в смертельной схватке.

* * *

…Они сидели и говорили – Агата в своем испорченном, пропахшем кислотой и гнилью платье, и мрачный гигант, никогда не снимавший полуистлевших доспехов.

– Ты можешь сама повести Ливень, Сеамни. Но… это значит… стать такой же, как я. Бессмертие. Сила. Мощь. Всё это будет твоим. И ничего из этого тебе не будет нужно. Посмотри на меня, Сеамни. Посмотри внимательно. Я… я то, что я есть. Я пью души, это мой хлеб, и… и его хватает ненадолго. Приходится долго копить. Я могу многое – в этом облике. Но так хочется иногда вновь стать человеком!

– Человеком? Хумансом? – отпрянула Агата.

– А кем я был рождён, как ты думаешь? Человеком, Сеамни, человеком. И… и теперь я тоже могу делаться им… ненадолго, правда. Тогда хожу по земле, смотрю, учу…

– Учишь? Чему?

– Магии, Сеамни, магии. Я учил многих. Но ни из кого так и не вышло толку. Все стремились получить силу лишь для того, чтобы урвать что-то себе, отняв это у других. Те же разбойники. Только разбойники честнее. Они выходят на большую дорогу с ножами и топорами, зная, что у жертв тоже может найтись оружие и что потом за ними, разбойниками, будет послана имперская стража, от которой не откупишься. А эти… они хотели иметь всё, не дав взамен ничего. Я спасал людей от костров Радуги. Я вытаскивал их из тюрем, где они ожидали казней. И ничего, ничего, Сеамни! Их уже не переделаешь.

– Хумансы – враги моей расы, – глухо сказала девушка-Дану. – Они убили моих родных, сожгли и вырубили наши леса, мы теперь – в рассеянии, жалкие остатки некогда могущественного народа. Я хочу отомстить, Хозяин.

– Отомстить? – эхом откликнулся великан. – Зачем ты говоришь это мне, человеку, Сеамни?

– Ты больше не человек, Хозяин. Ты – сам по себе.

– Я был рождён человеком, Сеамни, я вышел из человеческой утробы. Мать, что в муках рожала меня, принадлежала к человеческой расе. Такое не отбросишь и не отринешь. Я не поведу Ливень. Сделай это сама, если хочешь.

– Но какая между нами разница? – воскликнула Агата. – Ты убиваешь, чтобы жить. Убиваешь людей, точно волк – скотину. Даже если ты не поведёшь Ливень на юг, даже если это сделаю я – какая будет разница для тех, на кого падёт моё мщение? Для тех легионеров, что уже идут жечь последний приют моего народа? Когда тучи накроют их, уже не будет никакой разницы, кто их убил. Если ты позволишь мне сделать это самой, ты будешь мстителем в той ж степени, что и я.

– Нет! – Латный кулак с грохотом ударил по каменной столешнице. – Нет!..

– Ты убиваешь, чтобы жить. – Агата наклонилась вперёд, глаза горели полубезумным огнем. – Но тем, кого ты убиваешь, нет дела до твоих мотивов. Они умирают в муках… проклиная судьбу и богов. Тебя они не знают. Им всё равно, как тебя зовут и что тобой движет. Ты ушёл с севера раньше срока… поведи облака на юг! Твоя жатва ещё не собрана.

– Ты боишься стать такой, как я? – Взгляд из узкой прорези шлема, казалось, сейчас прожжёт Агату насквозь. – Ты хочешь получить всё, не отдав ничего?

– Разве мы на рынке, чтобы торговаться? – отпарировала Дану. – Просто… просто если те легионы выполнят приказ, мне и жить будет незачем.

– А зачем живу я?!

– Не знаю! – жёстко отрезала Агата. – Могу сказать только одно –такоебессмертие мне и даром не нужно. Я пройду свой земной круг и вернусь к предкам, в неувядающие небесные леса.

Гигант долго молчал, опершись подбородком на сжатый кулак. Молчание длилось, пока не стало совершенно невыносимым.

– Что ты решил? – не выдержала Агата.

Хозяин Ливня медленно поднял голову.

– Я помогу тебе остановить легионы. Но не так, как ты думаешь.

* * *

Я закончил укладывать свои нехитрые пожитки. Ждать больше нельзя. Этот мир слишком долго оставался моим домом, чтобы я мог спокойно взирать на его гибель. Пусть нить моей судьбы оборвётся здесь – я должен сделать всё, чтобы оборванной оказалась только одна она, а не мириады и мириады других.

Я собирал котомку и удивлялся сам себе – какое раньше дело было мне до всех этих смертных, занятых своими мелкими и ничтожными проблемами? У меня было мало учеников, я старался действовать в одиночку, ни с кем не желая делить славу или почести.

Сейчас я смеюсь над собой тогдашним. Маги не всезнающи, не всеведущи и далеко не так мудры, как это порой представляется простым смертным. Когда имеешь дело с магией, субстанцией, априори не поддающейся адекватным описаниям, где заклятья с течением времени могут сменить свое действие на нечто совершенно противоположное, трудно бывает предугадать, распланировать и затем лишь действовать в соответствии. Маги вынуждены во многом опираться на интуицию… и невольно они приобретают привычку распространять этот же подход и на иные области, требующие как раз точного знания и вдумчивого анализа.

Мне предстояло покинуть Хвалин и успеть дотянуться до горла явившихся из мрака созданий прежде, чем они дотянутся до моего собственного горла, а вместе с ним – и до горла всего этого мира. Мне нужно было остановить их. Неважно, как, но далеко не любой ценой.

Прощай, заточение, прощай, келья, прощай и ты, чертенок Ниобий; едва ли у меня найдётся теперь время вызывать тебя. Понимаю, тебе будет не слишком весело, ну да уж придётся тебе меня извинить.

Я не знаю, что ждёт меня за порогом старого храма. Мое заточение охраняли могучие заклятья, но, как я понял, угрожали они в основном не мне. Такие я бы преодолел или нашёл способ их обойти. Нет, Заточивший меня придумал кое-что похитрее; и я от души надеялся, что свои угрозы он исполнил не в полной мере.

Я постоял несколько мгновений на пороге кельи, зажмурившись и собираясь с духом.

Ну, пора!

Я шагнул за порог. Ничего не случилось. Передо мной лежал сырой коридор храмовых катакомб. Не слишком глубоких, без всяких сюрпризов – невесть зачем отрытых строителями храма много лет назад. Скорее всего они выбирали отсюда лёгкий и близкий камень, оставив после себя не слишком длинный лабиринт коротких штолен и штреков.

По узкой и крутой лестнице со стёртыми ступеньками я начал подниматься наверх.

…На самом верхнем уровне, уже не в катакомбах, а в подвалах храма я наткнулся на первую живую душу – заморённого монашка в рабочей коричневой рясе. Он брёл, шевеля губами, вдоль длинного ряда пузатых бочек, время от времени что-то отмечал стилом на восковой табличке, что использовались для черновых записей вместо дорогой бумаги и ещё более дорогой телячьей кожи.

Я не хотел привлекать к себе внимание, но и пускать в ход магию просто так не хотелось тоже. Я вжался в сырую, покрытую плесенью стену в надежде, что монашек – судя по всему – помощник отца-ключаря или отца-эконома – мирно пройдёт себе мимо, считая свои бочки, однако он оказался куда как глазаст. Себе на беду, конечно.

Когда он, ненароком повернувшись, увидел меня, прижавшегося к стене, лицо у него перекосилось до неузнаваемости, рот съехал куда-то набок, глаза округлились и полезли на лоб, уши судорожно задёргались, словно у норовистого осла; монашек выронил и стило, и вощаницу, медленно поднял над головой трясущиеся крупной дрожью руки и завопил так, что, казалось, сейчас рухнут все своды подвала. Всё ещё продолжая неистово вопить, он порскнул вперёд, в темноту, с такой быстротой, словно за ним гнались все до единого демоны преисподней.

…И что его так испугало, хотел бы я знать?..

…Вопли монашка медленно затихали в отдалении; бежать ему тут было некуда, только по кругу вдоль храмовых кладовых. Невольно подумав, что второй встречи со мной он, пожалуй, не переживёт, я заторопился к ведущей наружу лестнице.

Она вела в неприметный боковой неф храма. Я от души надеялся, что прихожан будет немного. Впрочем, храм Хладного Пламени никогда не пользовался особым почтением у простонародья.

Кстати, встреченный мной монашек носил вышитый на рясе знак Спасителя. Интересно, что он делал тут? Да ещё с таким деловым видом?

…Однако мне не повезло. В храме шла служба. И притом такая, что мне и в голову не могло б прийти.