Юрий Цыганков-Серебряков - Сын эпохи

• Название: Сын эпохи
• Автор: Юрий Цыганков-Серебряков
• Издательство: Янтарь
• Жанр: Проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-678-482-0

В эту книгу вошли автобиографические (кроме двух — «В лодке» и «Двадцать копеек») произведения. Преимущественно это произведения про далёкие, временами трудные и непростые детские годы автора — Ю. В. Цыганкова-Серебрякова, а также небольшая повесть, в которой изображена жизнь невыдуманных героев на фоне бурных событий в стране.

---

Здание техникума было небольшим, всего шесть классных комнат, каждая из которых рассчитана на двадцать учащихся.

Перед парадным входом техникума Петя обмыл ноги в дождевой луже, глубоко вздохнул и направился к большим дверям особняка.

Наученный своим дядей, как себя вести, Петя вошёл в приёмную директора, вежливо поздоровался с секретарём и подал свои бумаги: заявление о приёме в техникум, свидетельство об окончании неполной средней школы, автобиографию.

Секретарь внимательно изучила бумаги Данилкина и сказала: — Ну, хорошо! Я сейчас доложу директору.

Она вошла в кабинет директора, оставив дверь открытой, сказала о Данилкине и подала документы.

Принимая бумаги, директор окликнул мальчика: — Сынок! Заходи сюда!

Данилкин переступил порог кабинета и в нерешительности остановился. Директор внимательно рассматривал мальчика с головы до босых ног, а Петя не сводил глаз с директора. Наконец взгляды их встретились.

— Ну, что, сынок? Будем учиться?

— Будем, — негромко ответил Данилкин.

— Ты сам-то чей будешь? Местный или приезжий?

— Приезжий.

— А-а-а… Так это ты вон откуда! — директор успел прочитать в Петькиной автобиографии название села. А я ведь был однажды в вашем селе. Красивое село. Отец-то есть?

— Погиб, — потупившись, ответил Петя, — в гражданскую.

— С кем же ты живёшь?

— С мамой. Мы раньше жили у дедушки, а теперь нам на восемь семей дали две комнаты в бывших панских хозяйственных постройках. Так мы там все спим на сене да на соломе.

— Много вас у матери?

— Я один.

— А тут ты как?

— Пока остановился у тёти. Что дальше будет, не знаю.

— Ну, ничего, сынок, ничего! Выучишься, а вот мы, — директор указал на своего заместителя, — не вечные ведь, будешь здесь директором!

Приём в техникум вёлся без вступительных экзаменов. Данилкин был зачислен в паровозную группу. К началу занятий группа была укомплектована полностью — двадцать пять вчерашних школьников из близлежащих городов и сёл.

Данилкину предоставили место в общежитии техникума, стипендию ему, как неимущему и сыну погибшего красного командира, назначили на десять рублей больше, чем сокурсникам, но всё равно нужда и голод донимали его. Сменной одежды и нижнего белья он не имел, по ночам стирал свою сорочку и единственные штаны.

Первые дни учёбы показали, что уровень подготовки некоторых учащихся недопустимо слабый, такие учащиеся были отчислены. В паровозной группе осталось двадцать учащихся, в их числе единственная девушка Шурочка Дейнекина.

В середине первого месяца учёбы всех учащихся техникума направили в отдалённые сёла и деревни для оказания помощи сельскому хозяйству.

Учащихся паровозной группы подвели к полуразвалившемуся строению неизвестного предназначения, одиноко стоящему на краю села, сказали, что это будет их местом жительства.

Поскольку иного ничего не предвиделось, ребята оперативно смели гирлянды паутины, очистили помещение от пыли, грязи и мусора, принесли солому, застелили ею полы.

Для питания им выделили ведро пшена и картофель. Оказалось, что кроме Шурочки никто готовить не умеет. Это ей и доверили, и стала она шеф-поваром.

На полевые работы уходили рано. Но Шурочка успевала к этому времени приготовить какой-никакой завтрак и всех накормить.

Как-то городские обратили внимание на то, что всякий раз при резком дуновении ветра со стороны села до них доносился тлетворный запах. Любопытствующие выяснили, что в некогда многолюдном весёлом селе от голода вымерли почти все его жители, осталось около тридцати взрослых и детей.

Когда учащиеся техникума приходили с полей на обед, на ужин, жалкая кучка сельских жителей, оборванных, голодных, опухших, робко подходила и молча, сгрудившись, стояла в сторонке. В такие минуты городские есть не могли — руки опускались.

Шурочка подошла к самой старшей по возрасту крестьянке и попросила её, чтобы эти люди не приходили во время обеда и ужина, и что она, Шурочка, обязательно их накормит, но позднее.

Так и кормила их Шурочка во всё время пребывания техникумовских в селе.

Библиотека техникума в первые месяцы его существования имела совсем мало технических книг. На дом их не выдавали.

Учащиеся небольшими группами в десять-двенадцать человек собирались в читальном зале, и один из них вслух читал выданную на время нужную книгу, а следующая группа терпеливо ждала своей очереди.

Уровень подготовки и успеваемость учащихся были неодинаковы, для одних овладение техническими дисциплинами не составляла труда, для других — наоборот, но до выпускного курса дошли все.

Занятия в техникуме начинались в восемь часов утра и продолжались до полудня. После обеда в столовой группы строем, с обязательной пролетарской песней, шли на паровозостроительный завод. На территории завода учащиеся работали допоздна, выполняя земляные работы. Рыли бесконечно-длинные траншеи для укладки тепловых и энергетических сетей. Земляные работы выполнялись лопатами, ломами, кайлами. Были ещё большие носилки — ими выносили землю.

Второй год учёбы в техникуме совпал с началом в стране коллективизации. Рабочие заводов и фабрик, студенты, учащиеся, школьники направлялись в деревни и сёла на оказание помощи разорённому сельскому хозяйству. С наступлением весенних дней и до глубокой осени городские пололи, убирали овощи и зерновые, косили, молотили, скирдовали…

В этот раз паровозную группу опять поселили на краю села, но в большом доме. Дом этот с хозяйственными постройками, да близлежащий ток построили объединившиеся жители села ещё до начала коллективизации. Новая власть насильственно ликвидировала объединение.

Как-то к городским заглянул босой, чумазый, голодный, оборванный местный мальчик.

— Ты кто, пацан? — спросили его удивлённые городские.

Мальчик не сказал ни слова.

— Ты немой, что ли?

— Как тебя звать?

— Ваня, — несмело ответил гость.

— Ваня? Иван, Геранский, гляди к тебе твой тёзка в гости пришёл!

— Какой тёзка? Вот этот? Тебя Ваней зовут? Правда? — подошёл к мальчику Геранский и погладил его по немытым, выгоревшим и нечёсаным волосам.

— Правда, — ответил Ваня и пристально поглядел Геранскому в глаза. Отчего в груди Геранского что-то дрогнуло.

— Где ты живёшь?

— Нигде.

— Как нигде? Папа, мама есть? — вокруг мальчика сгрудилось несколько любопытствующих учащихся.

— Папу местные активисты куда-то сослали. Мама сошла с ума.

— Как это сошла с ума? Отчего?

— У меня был братик Никита. Он от голода умер у мамы на руках. Вот она и сошла с ума.

— И где она сейчас?

— Не знаю.

— Что же ты ешь? Чем питаешься? Где спишь?

— Хожу по дворам, где что-то дадут. Чаще прогоняют.

— Вот что, Ваня! Оставайся-ка у нас, будешь нашим «сыном села». Мы не обеднеем, накормим тебя.

Кормили «сына села» чем придётся. У самих еда была довольно скудной.

Тяжёлая работа с раннего утра и до позднего вечера сказалась на здоровье ещё не окрепших учащихся. Ивану Геранскому поручено было препроводить больных в город.

— Дядя Ваня, дядя Ваня я с вами поеду! Я с вами! Не оставляйте меня здесь, не оставляйте! — неотступно ходил за Геранским «сын села».

— Ну куда я тебя возьму? Дорога дальняя, трудная, неизвестная.

— Ну и что, ну и что! Я выдержу! Не оставляйте меня здесь, не оставляйте!

Всё-таки Ваня увязался за группой учащихся, которая, не имея ни копейки, большую половину пути до ближайшей станции шла пешком, кое-где их подвозила случайная попутная подвода.

Грязная, оборванная, полубосая, болезненная группа подростков у охранной службы вокзала вызвала подозрение, её тотчас задержали и препроводили в комнату милиции.

Пока разбирались, кто да откуда, да куда, подошёл проходящий пассажирский поезд, на который начальник станции распорядился посадить всю группу.

В город прибыли к вечеру. Пока все вышли из вагона, пока все проверили друг друга: не отстал ли кто, не потерялся ли где, «сын села» бесследно исчез. Кричать ему, звать его, искать его никто не стал.

Не успели захворавшие как следует оправиться, отдохнуть, их в приказном порядке обязали ехать в село.

Посылали на неделю, неделя растянулась на месяц, месяц — на бесконечность. Лозунги призывали пятилетку выполнить в четыре года.

На последнем курсе учебный процесс оказался под угрозой срыва. Директор техникума, обеспокоенный сложившейся ситуацией, обратился в вышестоящие организации. На возвращение учащихся из сёл и деревень выделили грузовые автомашины. Время на разработку и защиту дипломного проекта ещё оставалось.

Не все так бедствовали, как Данилкин. Иных поддерживали родители, иные сами находили источники поддержки — после занятий в техникуме шли работать на железную дорогу, на разгрузку вагонов, к частным лицам. Данилкин подрабатывал на паровозостроительном заводе, в бригаде сборщиков паровозного цеха. Рабочие охотно делились с ним секретами своего мастерства, показывали и подсказывали, как правильно собирать и устанавливать узлы и отдельные детали. Ко всему внимательно присматривался Данилкин, всё запоминал.