Владимир Файнберг - Второе посещение острова

• Название: Второе посещение острова
• Автор: Владимир Файнберг
• Жанр: Современная проза

---

Проезжая мимо виллы Диаманди, я успел заметить Люсю. Она стояла на террасе с вытянутой вперед рукой – узнавала, кончился ли дождь.

Дождь кончился. Из‑за облаков выглянуло солнце.

Миновав пляж, свернули с шоссе налево. Уперлись в решетчатые ворота, которые открыл выскочивший из будочки охранник, и покатили вверх по аллее среди агави пальм к мраморным ступенькам входа в огромный, восточного типа дворец.

Роджер пропустил меня первым. И был явно доволен произведенным эффектом. Я увидел чудовищную роскошь. посреди беломраморного холла из середины круглого, обсаженного цветущими растениями бассейна бил фонтан. Повсюду стояли столики с мягкими кожаными пуфиками. В глубине виднелись две движущиеся ленты эскалатора – одна вели вверх, другая вниз. Они были пусты, как и весь холл. Только слева за стойкой с компьютером и телефоном сидел молодой человек в белом халате, как я понял, администратор.

Мертвая тишина стояла вокруг. Лишь струи фонтана с легким гулом ниспадали в чашу бассейна. Поэтому я расслышал то, что администратор сообщил своему боссу: умер кто‑то из постояльцев, спущен в морг, родственники в Париже оповещены.

   - О’кей! – сказал Роджер.

…Мы завтракали в обширной комнате, примыкающей к его кабинету.

— Сколько тут этажей? – спросил я, покончив с фруктовым салатом и йогуртом и принимаясь за кофе.

— Семь, — ответил Дмитрос, уничтожавший наравне с Роджером хрустящие тосты с сыром и ветчиной. – Три – терапия и процедуры. Остальные – номера, где живут пациенты. И еще иностранные специалисты.

   - Сколько сейчас пациентов? – спросил я.

   - Сорок шесть, — ответил Роджер. И снова повторил, что хочет, прежде всего, познакомить меня со специалистами. Если я пожелаю, могу осмотреть кухню, ресторан, где питаются ходячие больные.

Хоть я и не выразил такого желания, Роджер не без самодовольства все‑таки завел в обширную кухню на нижнем этаже. Блистающую чистотой. Представил нам шеф–повара итальянца, под руководством которого сновали пять или шесть помощниц в белых платочках и передниках.

Потом мы молча поднялись эскалатором в зал ресторана. Там, несмотря на поздний час (было начало одиннадцатого) еще завтракали десять–двенадцать больных. Старушки в париках, исхудалый бородатый старец в чалме.

По выходе из ресторана Роджер закурил свою сигареллу, предложил и мне. Но я независимо вытащил свое «Мальборо–лайт». Увидел, как мимо нас к ресторану прошествовала парочка – высокая старуха с неестественно прямой спиной, держащая на руках болонку, и волочащий ногу старик с заклеенными телесного цвета пластырем мочками ушей. Роджер раскланялся с ними.

— Из Голландии, — пояснил он. – Очень богатые люди. Рич мен, понимаешь?

«Теперь тебе остается их умертвить», — подумал я и хотел было задать вопрос, как здесь насчет эвтаназии, насильственного прекращения жизни? Но решил покамест не зарываться. Все‑таки оставалось загадкой, зачем он с такой настойчивостью желал показать мне этот приют скорби.

Захотелось услышать его мысли. Но Роджер, по–видимому, услышал мои.

   - Сюрпрайз, сюрпрайз, — повтори он несколько раз, когдамы поднялись выше. – Тебя ждет сюрприз.

Здесь обнаружилась хоть какая‑то жизнь. По покрытому паласом коридору мотались медсестры в зеленой униформе, кто со штативом с пробирками, кто с длинными, видимо только что вытянутыми из компьютера листами каких‑то сведений. Санитар вез навстречу в инвалидной коляске человека в насунутой до бровей вязаной шапочке. Тот взглянул мне прямо в глаза.

Мы шествовали вдоль дверей с табличками, на которых золотом по черному фону были выведены, в общем понятные слова: «Рефлексотерапия», «Ароматерапия», «Магнитотерапия», «Фитотерапия» и даже «Уринотерапия». Кажется, весь набор новомодных методов лечения…

Бедолага Дмитрос, открытый человек, рубаха–парень, здесь совсем сник от почтения к роскоши этого дворца, почтения к таинственным кабинетам.

В конце коридора был маленький холл.

— Сюрпрайз, — сказал Роджер, обращаясь ко мне и бросая окурок в стеклянную урну. – Я выписал из России эту женщину, поселил здесь бесплатно с питанием. Деньги она получает с пациентов.

Роджер толкнул дверь, и мы вошли в кабинет.

Посередине стоял стул. На стуле сидела женщина с лиловыми волосами. Над ней возвышалась, растопырив пальцы рук, грузная старуа в распахнутом белом халате. Делала пассы вокруг головы пациентки, приговаривала:

— Над морем–окияном, на острове Буяне дуб вековечный, а в корнях того дуба рак–болезнь притаилася…

Увидев нас, целительница угодливо заулыбалась Роджеру.

   - Раша, — объявил он, указывая на меня. – Русский.

   - Милый! Из России! Не боись. Вижу на тебе сглаз великий. Не я лечу, Богородица лечит. Сядь здесь, в сторонке. Вот кончу с этим рачком, тебя приму. И дружка твоего молодого, усатенького приму. Почищу его каналы энергетические – все пройдет, до смерти заживет.

Роджер вышел. Мы с Дмитросом опустились на иван рядом с высоким шкафом.

Пока старуха колдовала над раковой больной, скороговоркой произносила заговоры, брызгала водой из кувшинчика, я разглядел в углу столик с миской куриных яиц, пластиковыми бутылочками, связкой свечей, клубком ниток. Весь подоконник был уставлен прислоненными к стеклу бумажными иконками.

Я подошел к окну. Далеко внизу за зелеными вершинами деревьев парка виднелась вольная синь моря, золотой песок пляжа.

Старуха с беспокойством оглядывалась на меня.

Наскоро покончила с больной. Получила деньги, сунула в разбухший карман халата. За отдельную плату навязала ей бутылочку «святой» воды и яйцо. Жестом показала, что его нужно выкинуть на землю через левое плечо. Обязательно через левое!

«Бедные миллионеры!» – думал я, в то время, как она властными своими ручищами усаживала меня на стул.

— Не боись. От меня только добро. Не я лечу. Богородица лечит! Аль может, твой дружок первым хочет? До чего статен, хорош! Не наш, не русский, вижу. А хвори в нем есть, затаилися. Ничего, целительница народная все выгонит! А на тебе, милок, сглаз да порча великая. Верь мне! Не будешь верить, не вылечишься! Один не верил – вот и помер сегодня поутру от аневризмы. Не я лечу, Богородица лечит! – она замахала ручищами у меня надо лбом.

   - Если Богородица лечит, почему вы берете деньги?

   - Зарплату‑то мне тута не платют. Всего пятьдесят долларов сеанс. Тебе вот, чтобы изгнать порчу и снова стать молодым, двенадцать сеансов нужно, — она перешла к столику, отрезала от клубка кусок нитки, зажгла свечку, снова приблизилась ко мне, перекрестила свечой, сунула нитку в руку.

   - Как стукнет полночь, сожжешь ее до конца. Да, вот тебе яичко – будешь выходить из хосписа, кинь через левое плечо. Святую воду покупать будешь?

Я встал и пошел к двери с ниткой в руке. Дмитрос двинулся за мной.

— Куда вы, ребята? Скидку сделаю как земляку.

Выходя, мы видели, как старуха кинулась к шкафу, открыла его, ловким движением перегрузила накопившиеся доллары из кармана халата в стоящий на полке пакет, плотно затворила дверцу.

— А как же дружок? Хвори‑то у него в кишечнике и в спинном мозге – лейкемия называется! – она выбежала за нами в коридор.

Мы наддали шагу.

Наш «Хемингуэй» с сигареллой торчащей из бороды, занимался в своем кабинете какими‑то документами. При виде нас он встал, открыл дверцу бара под телевизором:

   - Виски? Джин–тоник?

   - Виски! — выдохнул я и положил свою нитку на край стола рядом с пепельницей.

   - Сенкью за сюрпрайз! – сказал я, принимая рюмку виски. – А нормальные специалисты–медики здесь работают?

   - Ес! – сухо ответил Роджер.

Дмитрос вдруг разнылся:

   - Владимирос, ты думаешь, у меня лейкемия? Что она сказала еще?

Он оказался мнителен, внушаем.

— Выбрось из головы! – отозвался я. – Мне стыдно, что она из России, и вообще, Роджер, то, что я видел там, наверху – это криминал! – я щелкнул зажигалкой, поджег нитку.

Она медленно сгорала над пепельницей.

   - Айм бизи, — сказал Роджер, поднимаясь из‑за стола. – Я занят.

За пределами приюта скорби я попросил Дмитроса притормозить у первой попавшейся урны, выкинул яйцо. Дмитрос торопился в свой «Неос космос», и я поехал с ним мимо виллы Диаманди. Нужно было бы туда зайти хотя бы для того, чтобы взять со стола забытую визитную карточку с адресом Адониса. Люсиного «опеля» за оградой не было видно. До пяти часов оставалось много времени. В конце концов, показать, где живет Адонис, мог тот же Дмитрос. Ибо за девять лет я, конечно, забыл и улицу, и дом.

«Мерзкая старуха! – думал я. – Компроментирует Россию, Богородицу. Компроментирует дело, которому я посвятил свои книги, свою жизнь… Представляю себе, что творится в этих кабинетах фитотерапии, уринотерапии… Вдохновенно пьют собственную мочу!»