Татьяна Назарова - Первые шаги

• Название: Первые шаги
• Автор: Татьяна Назарова
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1957

---

Услышав стук, старуха и на этот раз вышла во двор.

— Кто там? — окликнула она дребезжащим голосом.

Аким метнулся к ней.

Он заговорил с знахаркой глухим, но спокойным голосом:

— Дельце к тебе, Еремеевна, маленькое есть. Признала, поди?

Еремеевна открыла рот, но ничего не отвечала. Аким легонько втолкнул ее в сенцы и задвинул засов. Старуха, двигаясь, как лунатик, молча пошла вперед, и только когда вошли в избу, она наконец ответила, словно проснувшись:

— Признаю, батюшка Аким Петрович, признаю. А когда ж ты приехал-то?

— Вечером. И к тебе сразу с поклоном пришел, — как-то чересчур весело ответил Аким. Теперь он уже знал, что старуха утра не увидит…

— Да чем же я, батюшка, помогу тебе? В городе-то, поди, доктора лечат, — совсем оправившись от испуга, заговорила старуха.

Аким перебил ее:

— Доктора лечат, а мне тех порошков надо, коими ты маманьку стравила. Дай столько, чтоб хватило, да скажи, как давать. Я похлеще отца расплачусь.

Еремеевна оцепенела. «И этот знает!..»

— Нет у меня, не хочу душу губить, за тот грех не отмолилась, — заговорила она, отступая к выходу.

— А ты не притворяйся, коль беды не хочешь, — сказал Аким и, обогнав старуху, толкнул ее на середину избы. — Отцу давала, не моги и сыну отказать. Маманя святая душа была, и то ты не пожалела, а мне для злодейской нужно. Не дашь — сейчас к начальству увезу, на каторгу пойдешь. Отец-то ведь помер, мне жалеть некого…

Еремеевна запричитала:

— Ой, да будь он проклят, твой отец! До каких же пор меня будут мучить за него?..

— За него? — перебил ее Аким. — А ты не могла нам, сыновьям, сказать тогда? Трое ведь нас. Деньгами соблазнилась, да? — встряхнув за плечи, грозно спросил он.

Сразу обмякнув от страха, старуха горестно призналась:

— Ох, соблазнилась!

— Так вот, последний раз говорю: дай без обмана — и никто к тебе из нас больше не придет.

Еремеевна медленно двинулась в куть. Достав мешок с травами, она вытащила из него узелок, развязала и положила на стол.

«Ишь, опять для кого-то припасла, — думал Аким, глядя на сероватый мелко толченный порошок. — Избавить от нее село — доброе дело сделать».

Последний затаенный страх перед убийством исчез.

— Хватит тут? — спросил он.

— Коль все дать, сразу помрет. Надо понемногу, незаметно будет, — с профессиональной деловитостью объяснила Еремеевна и принялась распределять порошок на дольки, увеличивая постепенно каждую следующую кучку.

Аким затрясся.

— Дай водички попить! — хрипло крикнул он.

Шаркая черевиками по земляному полу, Еремеевна пошла в угол и вернулась с полной кружкой. Аким хотел отпить, но мысль об отраве удержала, и он просто вылил две трети на пол, потом подтянул к себе тряпицу, смешав вместе отделенные знахаркой кучки, высыпал все в кружку и начал разбалтывать.

Старуха наконец поняла его замысел. Глаза у нее расширились, она хотела закричать и не могла — пересохшая гортань не издавала ни звука. Кинулась было к окну, но запнулась о подставленную Акимом ногу, упала и, дернувшись несколько раз, замерла.

— Я тебя сейчас угощу! — бормотал Аким, поднимаясь с табуретки.

Он наклонился с кружкой, но, увидев остекленевшие глаза и застывший, искривленный рот, отскочил назад и уронил кружку.

— Сама подохла! — изумленно произнес он.

Потом толкнул раз-другой труп ногой и начал озираться вокруг.

— Сдохла ведьма, не успел, — пробормотал мрачно.

Он поднял и положил мертвую на кровать, закрыл одеялом, подтянул табуретку, на нее поставил кружку, бросил мешок с травами. Потом, оглянувшись, схватил серый лоскут со стола, потушил коптилку и выскочил из избы. Выйдя из сеней, он привязал тряпку к внутреннему засову, несколько раз дернул, закрывая снаружи, и пошел прочь от темной хибарки.

Пробирался задами, качаясь, как пьяный. Подойдя к дому брата, увидел свет в комнате родителей и направился прямо в нее.

— Ну, успокоился, братуха? — поднялся навстречу Демьян.

— Я ее хотел вылечить тем лекарством, каким маманю травила, а она от страха сама подохла, — глухо сообщил Аким.

Демьян смотрел на него застывшими глазами.

— Не бойся, никто не догадается, что я там был. Двух злодеев нет, Наталью я прощаю, сам виноват, а Павке его добро попомню, — будто очнувшись от сна, твердо заговорил Аким и неожиданно поклонился брату в ноги. — У тебя одного из всех нас совесть есть. Спасибо за все…

Аким гостил у брата три дня. В темных волосах его пробилась седина, но держался он ровно и спокойно. Когда на другой день Варя рассказала, что умерла Еремеевна, — видно, залечилась, — он и бровью не повел, только сказал:

— Два века никто не проживет.

Похоронили старуху быстро, плакальщиков не было. На найденные в ее сундуке деньги справили поминальный обед.

Через день Аким уехал домой.

* * *

Первые три дня после отъезда мужа Наталья металась по дому, не находя себе места, но на четвертый стала спокойнее.

«Если бы Демьян подтвердил брату Павкины слова, Аким сразу вернулся бы, — думала сна. — Видно, пожалел Дема…»

На пятый день, совсем успокоившись за себя, Наталья позаботилась о встрече мужа: кухарку заставила приготовить его любимые блюда, поучила сыновей, как следует встретить отца. Сама принарядилась к лицу.

«О маменьке, коль то правда, Дема обязательно рассказал, — размышляла она, — может, и о том, как проклятый приставал ко мне. Акимушка приедет расстроенный, успокоить надо».

Первым увидел отца старший сын, Илюша.

— Папаня приехал! — закричал он и кинулся во двор; вслед за ним побежали младшие — Афоня и Борька. Они окружили отца, хвастались пятерками, спрашивали про дядю Демьяна, двоюродных братишек…

Аким чувствовал, как потеплело у него на душе. Передавая сыновьям деревенские гостинцы, думал:

«Прав Демьян! Не обманывала, а муку терпела Наташа, скрывая все, меня и сынов жалела. Сказала бы — убил бы я его, и пропала бы вся семья».

Если дорогой при воспоминании о жене он должен был перебарывать ярость — клятву ведь дал смолчать, — то сейчас у него появилась жалость к ней.

«Измучилась, поди, вся, меня ожидая? Верила доброте Демьяна, да ведь и то не забывала, что солгать ему — меня с ножом на Павла послать», — мелькали мысли, когда шел в дом.

Наталья встретила мужа с детьми в передней. Бледность не портила ее, а от синих кругов глаза стали еще больше и ярче.

— Как съездилось, Акимушка? Здоровы ли Демьян Петрович с Варей и детками? — спрашивала она ласково, приближаясь к мужу, готовая кинуться на шею, но не зная, как он ответит на ее ласку.

Взглянув на жену, — она показалась ему красивее прежнего, — Аким мертвенно побледнел: рядом возникло лицо отца. Сделав над собою усилие, он шагнул к ней, обнял и поцеловал в губы.

Илюша потихоньку потянул братьев за собой. «Дядя Демьян спас маму!» — обрадовался мальчик.

«Сказал Демьян правду, но меня не обвиноватил, — думала Наталья, идя рядом с мужем. — Век его добра не забуду…»

Когда вошли в спальню, Аким запер дверь на ключ и, потянув жену к дивану, присел возле нее.

— Все рассказал мне Дема. Погибла маманя от их рук, но он умер здесь, а его помощница Еремеевна — там, — заговорил он тихо.

У Натальи покатились слезы из глаз. Ей казалось сейчас, что свекровь она любила, как родную мать. Взглянув на жену, Аким продолжал:

— Твоей вины тут нет, и во всем прочем он всему причина, да и я тоже. Хватила ты, бедная, горя! Демьян все понял и мне растолковал. Умнее всех нас он, только на другой лад: ему бы сыном Палыча быть, а не нашего. Видно, в маманю родился. Она тоже неправды да зла не любила…

Наталья слушала мужа затаив дыхание. Так вот как сделал деверь! Ни в чем не солгал, но сумел увидеть и муку ее и слабость, да и старшего брата заставил по-своему на все посмотреть.

«Вот кому мне сразу надо было правду сказать, — с запоздалым раскаянием подумала она. — И мамынька была бы жива, и ничего не случилось бы…»

— Павел не лгал, хоть многого и не понял. Но враг он мне отныне, а не брат, — продолжал Аким. — Сказал не ко времени и не с добра, а из злобы и зависти. Демьян говорил — добра нам желал, защищал детей наших, а Павел к убийству толкал меня, детей к сиротству…

Наталья, прижавшись к мужу, рыдала, полная благодарности к Демьяну.

— Не плачь, Наташа! Про то забудем. Дема крест меня заставил целовать, что не обижу тебя. Отца на земле покарал Павел, а знахарку наказал я. С Павлом сочтемся после. С тобой же давай уговоримся — всегда правду говорить друг другу и про дружбу Демьяна никогда не забывать…

Аким за дорогу продумал предстоящий разговор с женой и сейчас говорил как по-писаному.

— Акимушка, ничего никогда больше не потаю от тебя. Демьяна Петровича и детям закажу каждый день в молитвах поминать, а у Аксюты за все прощения попрошу: знала ведь, как лиходей наш травил ее, силком в грязь тащил, — говорила Наталья, высказывая все перечувствованное за время поездки мужа.