Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929

• Название: Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929
• Автор: Жорж Садуль
• Издательство: Искусство
• Жанр: Кино
• Год: 1982

Настоящая книга — продолжение выпускавшихся в конце 50-х — начале 60-х годов томов «Всеобщей истории кино» Жоржа Садуля, критика-коммуниста, выдающегося историка-кинематографа. Данный том состоит из материала, подготовленного, но не изданного Садулем и охватывающего один из наиболее ярких периодов истории развития киноискусства — 20-е годы. В первом полутоме рассматривается кинематограф наиболее развитых кинематографических стран Европы — СССР, Франции, Германии, Швеции. Книга представляет ценность для всех, кто интересуется киноискусством.

---

Этот фильм «остается в памяти как увлекательная детективная драма с впечатляющими эффектами»[114]. Затем Штиллер с полным на то основанием вернулся к национальной теме в фильме «Сага о Гуннаре Хеде» (1922) по Сельме Лагерлёф.

«Молодой владелец замка (Эйнар Хансон), последний отпрыск разорившегося рода, тиранизируемый матерью (Паулин Брюниус), влюблен в дочь (Мэри Джонсон) четы бродячих актеров. Он хочет спасти семью от разорения и разбогатеть, пригнав с Севера оленье стадо. Он сходит с ума, но рассудок возвращается к нему, когда он видит выступление бродячих актеров».

Посмотрев однажды документальный фильм о северных оленях, Штиллер перекроил весь сценарий (заменив в нем овец оленями, чем вызвал возмущение Сельмы Лагерлёф), но создал, возможно, свой лучший фильм. Пусть это чересчур надуманная история, однако Штиллер сумел придать ей, хотя и не всегда ровно, глубокую правдивость.

«Не надо, — заявлял он в ту пору, — рассматривать этот фильм как культурное или литературное событие, — ведь родился он вне времени данной культуры, он — событие современной жизни. Лишь потомки смогут судить, имел ли я право осуществить такую трансформацию».

В «Саге о Гуннаре Хеде» Штиллер сумел слить воедино бурлеск, документ и мистику. Приезд бродячих актеров во двор замка, жалкий комизм дряхлого клоуна и престарелой танцовщицы на проволоке, должно быть, оказали влияние на Ингмара Бергмана в «Вечере шутов». Сцена несет в себе наивное очарование воспоминаний детства, несмотря на слишком шаржированные образы старых актеров, а подлинно эпическую силу фильм обретает в сцене с оленями. Здесь, в эпизоде на Севере, Штиллер комбинирует документальные и игровые планы. Вначале действие развертывается с документальной простотой и точностью, затем драма усложняется, нарастает напряжение, что хорошо достигается монтажом и ускорением действия. Чтобы усмирить, поведя за собой, взбунтовавшееся стадо, герой привязывает себя за пояс к вожаку. Но олень сильнее, он тащит за собой по снегу молодого человека, тот ударяется головой о дерево и теряет сознание и рассудок. С редким мастерством Штиллер чередует сцены реалистические с теми, что полны мистической поэзии. Таковы два полюса шведского киноискусства. Герой, которого сочли мертвым, лежит в снегу, в нем бушует безумие, и медленное движение головы лежащего оленя производит на нас впечатление какого-то волшебства. Затем титр возвращает нас в комнату замка, где спит молодая акробатка. Стена раздвигается, и на фоне придавленных снегом елей девушка видит направляющуюся к ней повозку, запряженную двумя бурыми медведями. В повозке сидит «Мать грусти» — ухмыляющаяся старуха, причудливо задрапированная в черные покрывала с тяжелыми, как бы намокшими складками. Со злорадством объявляет она о несчастье и, приподняв покрывало, показывает девушке связанного безумца. Затем, проскользнув мимо ее постели, исчезает в мире ночи и снов.

Позднее, в несколько затянутой и вялой «Саге о Йесте Берлинге» (1923–1924), также по роману Сельмы Лагерлёф, Штиллер не поднимался до таких высот.

В 1800 году Йеста Берлинг (Ларс Хансон), пастор-расстрига, становится в доме старой графини (Элен Хартман-Сёдерстрём) воспитателем ее падчерицы (Мона Мартенсон), которую он соблазняет. Потом он попадает в замок, где майор (Отто Эльг-Лундберг) приютил нескольких солдат. Его неверная супруга (Герда Лундквист) поджигает замок. В конце концов Йеста женится на Элизабет (Грета Гарбо), наследнице графини.

Фильм состоял из двух серий: первая — длиной 2345 метров и вторая, показанная восемнадцатью днями спустя, — длиной 2189 метров. Б. Идестам-Альмквист писал:

«Сегодня трудно представить подлинный монтаж фильма. В 1933 году, когда в Швеции был дефицит звуковых фильмов, сценарист Рагнар Хилтен-Каваллиус разрезал оригинал, сократив фильм с 4534 до 2275 метров; в эту версию был введен текст, звуковые эффекты и синхронизированное музыкальное сопровождение. Об этом акте вандализма стало известно лишь в 1954 году. Главный оператор Юлиус Янсон разыскал вырезанные эпизоды и отреставрировал фильм по сохранившемуся сценарию и собственным воспоминаниям. Он почти полностью (4015 метров) восстановил начальный метраж картины, но многое было потеряно, и стиль монтажа Штиллера исчез».

Продолжительность варианта, выпущенного во Франции фирмой «Ле фильм Альбер Лозен» в 1927 году, не превышала девяноста минут. Те, кто видел полный вариант фильма, считали его красивым, но очень скучным и запутанным, как, впрочем, и известный дайджест во Франции. В последнем остались в основном сцены в замке. В этих эпизодах, наполненных почти шекспировским духом, на фоне точных и живых декораций драма переплеталась с комедией, театральность — с жизненностью, алчность — с безумной любовью. Когда смотришь такие сцены, разделяешь мнение Жана Беранже, который знает этот фильм в оригинале:

«Взяв за основу роман Сельмы Лагерлёф, режиссер опустил второстепенные сцены, перевернул хронологический порядок действия и, сохранив пропорции, создал восхитительную, гигантскую фреску. Его фильм, воссоздающий сверкающую атмосферу аристократического общества Вермланда [115], стал, как и роман, настоящим шедевром».

«Сага о Йесте Берлинге» прозвучала лебединой песней шведского киноискусства, песней тем более волнующей, что рядом с большим мастером Ларсом Хансоном здесь дебютировала очень молодая и неискушенная Грета Гарбо, чью славу Штиллер начал этой картиной. Б. Идестам-Альмквист писал:

«Штиллер был задет сдержанным приемом, который шведская критика оказала «Саге о Йесте Берлинге». Он продал право распространения фильма в Центральной Европе новой немецкой компании… «Трианон» за 32 500 долларов и согласился за солидный куш в 150 тысяч марок поставить фильм для этой же компании, по сценарию, написанному им самим совместно с Хилтен-Каваллиусом, о жизни русских эмигрантов. Фильм должен был называться «Одалиска из Смольного», а съемки предполагалось провести в Константинополе. Исполнителями главных ролей были намечены Эйнар Хансон и Грета Гарбо, связанные отдельным контрактом со Штиллером. Дабы не потерять окончательно талантливого режиссера, «Свенск фильминдустри» выступила в качестве сопродюсера, предоставив съемочный материал, назначив Юлиуса Янсона главным оператором и выделив некоторые средства. «Трианон» брал на себя расходы на съемки».

Фирма «Трианон-фильм» финансировалась советником Венцелем, впоследствии рейхсминистром и советником Прусского банка. В 1924 году было обнаружено, что «Трианон» запустила лапу в государственные фонды на недвижимость, и фирма с капиталом 4,5 миллиона марок объявила о банкротстве. Процесс по этому делу завершился в июле 1925 года, и все подсудимые были оправданы.

«Эти события стали катастрофой для Штиллера. Не получив ожидаемого от фильма дохода, он оказался должником «Свенска», отказался вернуться в Стокгольм и остался жить в Берлине вместе с Гретой Гарбо. Избежать полного разорения ему помогла Гарбо [и Эйнар Хансон], которую он «ссудил» режиссеру Пабсту, готовившемуся к съемкам «Безрадостного переулка».

Сам Штиллер был вынужден согласиться на предложение Луиса Б. Майера и отправиться в Америку с контрактом на 1500 долларов в неделю. Он также уговорил «МГМ» заключить контракт с Гретой Гарбо на 400 долларов в неделю.

Шёстрём и Штиллер — это вершины шведского кино. Но не они одни создавали славу шведской школы.

Актер Руне Карлстен (род. в 1893 году), работавший режиссером в «Драматен» («Королевский драматический театр»), достиг апогея уже своим первым фильмом — «Опасное сватовство»[116] (1919) по пьесе норвежского драматурга Бьернстьерна Бьернсона, с участием Ларса Хансона, где действие развертывается на фоне фьордов; но это был мимолетный успех. В «Синэа» (26 мая 1922 года) появляется хвалебная рецензия Лионеля Ландри на фильм «Семейные традиции» («Familjens traditionnel*», 1920). Критик отмечал «естественное и очаровательное обрамление действия; сцену лесного пожара, посреди которого прогуливается дама в декольтированном платье; озеро в Швеции в тихом свете летней ночи; девственную грациозность Мэри Джонсон, чарующую молодость Йесты Экмана, хорошую игру Торы Тейе…».

Иван Хедквист (1880–1935), тоже актер, сотрудничал, как и Карлстен и Брюниус, с труппой «Драматен». Он начал сниматься в 1910 году в фильмах Мука Линдена, Штиллера и Шёстрёма. Особую известность Хедквист приобрел в очаровательных комедиях нравов, какой и была его первая постановка — «Птенец» («Dunungen», 1919) [117] по пьесе Сельмы Лагерлёф. Действие фильма развертывается в деревне в начале XIX века. Девушка (Рене Бьёрлинг) вдруг понимает, что ее жених — эгоист, и попадает в «сети» к своему пожилому дядюшке (Хедквист). Напоенный поэзией окружающей природы, фильм замечателен описанием замка, слуг, выпаса скота и прочего. В фильме «Каролина Редивива» (1920) [118] хроникер из «Синэа» (№ 60/70) отмечал прежде всего «виды Упса-лы, сцены студенческой жизни и живую, но сдержанную исполнительскую манеру Ивана Хедквиста». Режиссер поднялся до высокой поэзии в «Паломничестве в Кевлаар» («Vallfarden till Kevlaar», 1921). В этом фильме Хедквист, вдохновленный мистическим стихотворением Гейне, «связывает видимое движение каждой сцены с ритмом стиха, появляющегося в титрах» (Беранже). Он продолжал играть в фильмах Штиллера («Эмигранты»), Шёстрёма («Кто судит?», «Осажденный дом») и Брюниуса («Глас народный»). После 1924 года он перестает снимать и выступает лишь как актер.