Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929

• Название: Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929
• Автор: Жорж Садуль
• Издательство: Искусство
• Жанр: Кино
• Год: 1982

Настоящая книга — продолжение выпускавшихся в конце 50-х — начале 60-х годов томов «Всеобщей истории кино» Жоржа Садуля, критика-коммуниста, выдающегося историка-кинематографа. Данный том состоит из материала, подготовленного, но не изданного Садулем и охватывающего один из наиболее ярких периодов истории развития киноискусства — 20-е годы. В первом полутоме рассматривается кинематограф наиболее развитых кинематографических стран Европы — СССР, Франции, Германии, Швеции. Книга представляет ценность для всех, кто интересуется киноискусством.

---

«…Мое пребывание в Берлине (в 1926 г.), когда заказывалась музыка, было слишком кратковременным. Но все же не настолько, чтобы я не мог успеть договориться с композитором Майзелем о решающем «эффекте» в музыке к «Потемкину».

А именно о «музыке машин» во встрече с эскадрой.

Для этого места я у композитора категорически потребовал отказа не только от привычной мелодичности и ставки на обнаженный ритмический стук ударных, но, по существу, этим требованием заставил и музыку в этом решающем месте «переброситься» в «новое качество»: в шумовое построение.

<…> Интересно то, что внутри той области, которая сама в общем строе «Потемкина» тоже есть скачок в новое качество, — в самом обращении с самой музыкой соблюдено все то же сквозное условие патетической конструкции — условие качественного скачка…» [239].

Когда летом 1926 года в Москву приехали Мэри Пикфорд и Дуглас Фэрбэнкс и посмотрели фильм «Потемкин», они были так восхищены, что пригласили Эйзенштейна приехать когда-нибудь в Голливуд поработать в «Юнайтед артистс», но впоследствии это приглашение не было подтверждено.

В Париже Дуглас Фэрбэнкс еще горел энтузиазмом по поводу увиденного в Москве и сказал молодому Жану Ренуару (см. статью Пьера Лестрэнгэ в «Синэ-мируар», 15 июля 1926 года):

«Я недавно посмотрел фильм, в котором с удивительной силой утвердилась творческая воля и который оставил позади все, что сделано французами, американцами и немцами. Это «Потемкин». Это замечательно! Вся первая часть словно придавлена страшным роком, и выразительность возникает из движения сверху вниз, как бы наискось, по направлению к земле. В самом деле, это графический стиль, выражающий безнадежность с помощью простого движения… огромного… И завершается фильм торжеством рук, воздетых к небу. Какая же это красота!»

Вернувшись в Соединенные Штаты, Фэрбэнкс и Мэри Пикфорд говорили только о «Потемкине», который был показан нью-йоркским зрителям 5 декабря 1926 года в кинотеатре «Балтимор», где он шел много недель подряд, и вся пресса назвала его шедевром. В том же 1926 году фильм с очень большим успехом демонстрировался на экранах Чехословакии, Голландии, Бельгии, Австрии. В Англии, где принимают близко к сердцу любые спорные произведения на тему военно-морского флота, демонстрация «Потемкина» была разрешена только в 1929 году, но еще раньше он с успехом был показан в киноклубах и восторженно освещен во всевозможных журналах.

Во Франции фильм был разрешен лишь в… 1952 году, то есть через двадцать семь лет после его создания и за шесть лет до референдума в Бельгии, где из фильмов наиболее выдающихся кинорежиссеров мира «Броненосец «Потемкин» был признан «лучшим фильмом всех времен». Но впервые «Потемкин» был показан в Париже в ноябре 1926 года, на закрытом просмотре, устроенном «Киноклубом Франции» в кинотеатре «Артистик» на улице Дуэ. «Киноклуб Франции» основала Жермена Дюлак, а его председателем был Леон Пуарье. На просмотре присутствовали фактически только кинематографисты, привлеченные рассказом Фэрбэнкса и отзывами берлинской прессы. Организовал просмотр Леон Муссинак. Восторг был необыкновенный. По окончании просмотра большинство зрителей аплодировали стоя, и аплодисментам не было конца.

Среди самых больших энтузиастов, смотревших фильм со слезами на глазах, оказались многие лучшие французские режиссеры. Однако, отдавая должное этому «могучему произведению», некий Жан Бертен в статье, опубликованной в еженедельнике «Синэ-магазин» (26 ноября 1926 года), выразил сожаление «в связи с тем, что некоторые молодые люди сочли возможным принять этот просмотр за политический митинг».

Речь шла о группе сюрреалистов, возглавляемых Андре Бретоном, Луи Арагоном и Полем Элюаром, которые несколько раз выкрикивали во время просмотра: «Да здравствуют Советы!» Через некоторое время вышел номер журнала («Ла революсьон сюрреалист»), в котором и был помещен отчет об этом просмотре. Фильм произвел на членов группы ошеломляющее впечатление. В течение последующих недель все они вступили в Французскую компартию. Сближение с компартией у членов группы началось еще в 1924 году, но вступили они только после просмотра «Потемкина».

Я позволю себе вспомнить здесь о том впечатлении, которое «Потемкин» произвел на меня. Я приехал в Париж незадолго до просмотра, и в ноябре 1926 года меня еще не приняли по-настоящему в группу сюрреалистов. Дважды в день группа собиралась в «Кафе Сирано», где я услышал разговоры об огромной важности, которую придавали предстоящему просмотру фильма в кинотеатре «Артистик», расположенном в двух шагах от кафе. Мне не удалось достать приглашение на просмотр, и на следующий день Элюар и Арагон с глубоким волнением рассказали мне о незабываемом впечатлении, произведенном на них фильмом.

В кругах сюрреалистов часто заходила речь о «Потемкине». Мои тогдашние друзья воздавали должное главным образом сюжету фильма и его жестоким сценам. Ничего не говорилось о форме, монтаже, о поэтике, метафорах и тому подобном. Никто не задумывался над тем, что создатель «Потемкина» мог находиться под влиянием новаторских течений и теорий, подчас очень близких к идеям сюрреалистов. Не будем забывать, что в 1926 году во Франции очень мало знали о Советском Союзе, с которым только совсем недавно были установлены дипломатические отношения. Имя Маяковского, например, оставалось практически неизвестным, и ни одна из его поэм еще не была переведена.

Муссинак начал и возглавил мощную кампанию против злобного запрета фильма цензурой. Этой кампании суждено было продолжаться долгие годы. В ней принимали участие выдающиеся режиссеры и писатели — Кавальканти, Марсель Эмэ, Жан Кокто, Жермена Дюлак, Марсель Л’Эрбье, Абель Ганс, Филипп Эриа и другие. Кампания окончилась ничем для «Потемкина», возмутившего военных, но она содействовала позже получению разрешения на демонстрацию фильмов Эйзенштейна, Довженко, Пудовкина.

Успех фильма вышел за пределы кинематографической общественности и «всего Парижа» и привел к реорганизации киноклубов, поскольку до появления «Потемкина» они представляли собой место встреч кинематографистов и интеллектуалов. В 1927 году Муссинак и Жан Лодс основали первый киноклуб для широких масс. Они назвали его «Друзья Спартака». Этот киноклуб устраивал свои вечера в «Казино де Гренель», в зале, насчитывавшем более тысячи мест. Туда приходили рабочие в кепках, подъезжали автомашины, из которых выходили дамы в собольих шубках. На протяжении многих вечеров «Потемкин» собирал переполненный зал и тем вызвал подлинный интерес к советскому кино, в частности к «Матери» Пудовкина, которая появилась у нас в конце 1927 года и также была запрещена цензурой.

«Броненосец «Потемкин» должен был оказать свое влияние даже в тех странах, где у власти стояли диктаторские режимы. В Италию прибыла одна копия фильма, но просмотры устраивались только для строго избранной публики и кинематографистов. И именно на «Потемкине» формировалось мировоззрение зачинателей неореализма.

Необыкновенно успешно фильм прошел в Мексике. Его привез в своем багаже Альварес дель Вайо, испанец, живший тогда в изгнании. Впоследствии он содействовал дружественному приему, который был оказан в этой стране Эйзенштейну.

В Японии, несмотря на запрет фильма цензурой, «Броненосец «Потемкин» оказал настолько большое влияние на молодых кинематографистов, что вызвал к жизни новое течение в кино (в некоторой степени это верно и для Франции). За короткий срок Эйзенштейн стал знаменит во всем мире. Ему не было еще тридцати лет, а имя его стояло повсюду рядом с именами известнейших кинематографистов старшего поколения.

Ведь, несмотря на относительный успех «Поликушки» в ряде зарубежных стран, советское кино в то время практически было неизвестно в мире. После громового удара, каким стало появление «Броненосца «Потемкин», советскому кино стали уделять максимум внимания и оно вошло в число наиболее известных национальных киношкол.

Немногие фильмы приобрели такую значимость и получили такое широкое распространение в мире. «Потемкин» открывал новую эру в кино. С этой поры произведение киноискусства перестало быть творением «интеллигенции» для элиты, принадлежащей к наиболее обеспеченным классам. После «Потемкина» люди начали понимать, что кино — это новое искусство, развивающееся благодаря массам, и что оно могло стать искусством для масс. Подобное превращение стало, конечно, следствием основания первого пролетарского государства и ленинской национализации кино. Но без этого фильма очевидность подобного превращения, возможно, и не дошла бы до сознания творческих деятелей — и широких масс — за столь короткое время. Ведь всего шесть лет отделяли декрет Ленина о кино от создания «Потемкина».