Б. Александров - Черные лебеди. Новейшая история Большого театра

• Название: Черные лебеди. Новейшая история Большого театра
• Автор: Б. Александров
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-039

В последние десять с лишним лет Большой театр погряз в громких скандалах и конфликтах. Они стали в нашем сознании такими же приметами времени, как бесконечные авиакатастрофы и убийства средь бела дня. Тяжбы с Волочковой, пикеты против "Детей Розенталя", шестилетняя реконструкция в миллиард евро с обнародованными хищениями, постановка оперы "Руслан и Людмила", опозорившая вновь открывшуюся историческую сцену, война руководства ГАБТа с премьером Николаем Цискаридзе.

И, наконец, случай с Филиным, переполнивший чашу раздора. Эта книга — хроника больших скандалов Большого, своего рода история его уничтожения. Что творится в главном театре страны, который еще недавно считался нашим национальным достоянием, а теперь превратился в источник наживы для воротил от искусства? Кто, когда, наконец, распутает этот змеиный клубок? Похоже, власти не до культуры, а беспредел в Большом все набирает обороты…

---

— Чего у вас в балете не будет, понятно. А что будет?

— Балет вызван к жизни не выпендрежем, не желанием «а давайте мы сделаем вот этак». Есть задача глубинно вскрыть Шекспира. Это история для всех времен и народов, спектакль о несостоявшемся счастье. Это совсем не масштабное полотно — 16 пар кордебалета и солисты. Для Большого театра у нас много новинок: например, история разыгрывается в современных костюмах, чего никогда не случалось на этой сцене. Не будет притянутых к исторической эпохе декораций. Артистки балета не используют танец на пальцах. До нашей работы любой спектакль на сцене Большого обязательно был на пуантах. Человек, который придет на привычный классический балет, будет недоволен.

Но те, кто хочет видеть именно трагедию Шекспира и при этом знает Шекспира, — эти люди поймут, для них будут настоящие «Ромео и Джульетта», я надеюсь.

— Сверхзадача вашей хореографии — не быть похожей на классический балет?

— Да что вы, зачем? Каждый пишет, как он дышит. Я вообще считаю, что ставить спектакль по принципу «не так, как у.» — это глупость. Если возникает подобная установка, ты попадаешь в огромную зависимость от собственного внутреннего протеста.

— Востребована ли классическая подготовка танцовщиков Большого театра или вы заставляете артистов делать что-то совсем для них непривычное?

— Если бы у них не было классической подготовки, они бы не справились с танцем, который я им предлагаю. Но боюсь, что моя пластика для них совершенно новая. С моей хореографией справляются те, у кого есть координация, а не просто прыжок, шаг и прочее. Парадоксально звучит, правда, есть ли координация у танцовщиков Большого? А на самом деле не факт, что есть у всех.

— Вы думаете, что спектакль произведет эстетическую революцию в Большом театре?

— Об этом я не думаю. Но надеюсь, что наша постановка тронет зрителей и докажет (артистам Большого в первую очередь), что классика — это не единственный способ говорить тет-а-тет с публикой.

Из интервью с постановщиком балета

Р. Поклитару «Независимой газете», 27.11.2003

//- Балетные «па» в стиле брейк — //

Новая постановка «Ромео и Джульетты» на музыку Прокофьева в Большом театре оказалась сюрпризом. Правда, неприятным.

Начну с того, что это любимейшая моя музыка. Одним из самых незабываемых остается и спектакль в постановке Леонида Лавровского, который я впервые увидела в детстве на черно-белом экране телевизора с «обыкновенной богиней» Галиной Улановой — Джульеттой. Потом многократно смотрела его на сцене Большого с Мариной Кондратьевой, Наталией Бессмертновой, Екатериной Максимовой. Это были художественные откровения, с которыми сверялось все, что ставилось на музыку балета Прокофьева позже. Соблазн новых версий был велик.

Но никому, даже Григоровичу, не удавалось подняться до той высоты трагедии и достичь той гармонии образов — литературных, музыкальных и сценических, как Л. Лавровскому. В конце 70-х яростно защищал этот шедевр балетной сцены один из ее лучших Ромео — Марис Лиепа.

Опера «Борис Годунов» в постановке Баратова и балет «Ромео и Джульетта» Лавровского были визитными карточками Большого театра во всем мире. Спектакль снимали, возвращали, но он так и не сохранился в репертуаре. Ходил слух, что планируется восстановление. Но театр круто взял курс на авангард и отказ от традиций. И дело закончилось совершенно непредсказуемым вариантом дешевки-полумюзикла.

  

   Джульетта и Ромео 1970-х - Наталия Бессмертнова и Михаил Лавровский

Только не сравнивайте! Надо полностью абстрагироваться, предупреждал меня известный артист балета. Но отрешиться от прежнего я так и не смогла. Гениальная музыка Прокофьева, правда, в далеко не гениальном исполнении оркестра Большого возвращала к образам, навсегда захватившим воображение. Перед глазами же на фоне бесноватой современной толпы заявляли о себе персонажи с шекспировскими именами, чьи движения походили на судороги, сменяющиеся «па» в стиле брейк. Меркуцио, этот бесшабашный весельчак и балагур, душой преданный Ромео, был в черной с символикой косынке-бандане, атрибуте «металлистов». На вечеринке враждебного клана, дабы не быть узнанным, он обряжается в женское платье и парик и, кокетливо помахивая веером, завлекает разгоряченного Тибальда, напоминая при этом знаменитого американца Джека Леммона из кинокомедии 50-х «В джазе только девушки». А под грандиозный прокофьевский «Танец рыцарей» леди Капулетти, сексуально озабоченная особа, готова вступить в любовную связь со своим племянником.

Собственно, с музыкой русского гения никто не считался. Усеченный и искромсанный Прокофьев — без «Джульетты-девочки», вступления, «Гавота» и многого другого — кое-как скроен и залатан. Да и при чем здесь вообще это великое произведение? В момент встречи и узнавания новоявленных Ромео и Джульетты музыка оказалась и вовсе не нужна: ее целиком исключили минут на десять, наверное, в расчете на самодостаточность действия, но оно получилось невыразительным и скучным.

Новичок в балетном искусстве, режиссер-постановщик заезжий англичанин Деклан Доннеллан (он же автор либретто) не скрывал своего дилетантства, хотя был не прочь поэкспериментировать на главной русской сцене. «Вообще драматические режиссеры не ставят балеты. Это моя фантазия, — говорит он. — Но в России все возможно. Я никогда не смог бы этого сделать в Лондоне».

В отличие от него хореограф Раду Поклитару, хоть и относительно молод, как-никак обладатель Гран-при разных международных балетных конкурсов, десять лет проработал в Минском театре балета. Своей заслугой он считает то, что впервые снял с балерин Большого театра пуанты, ибо они, по его мнению, мешают свободному телодвижению. Одна из исполнительниц роли Джульетты, ведущая солистка ГАБТа Мария Александрова, добавляет, что кроме перехода с носка на ступню научилась на сцене громко смеяться, чего никогда не знавал русский балет. Возгласы из уст героев раздаются по разным поводам. Джульетта, например, голосит, убедившись, что Ромео мертв, а вовсе не притворяется, до этого исхлестав его по щекам и поднимая за край футболки.

А вот трагедии при всей свободе действия не получается.

Многие зрители не выдерживают — уходят со спектакля, не дождавшись конца.

Думаю, не меньшее испытание это и для артистов. Для подобных телодвижений куда больше подходит не сцена Большого театра, пусть и новая, экспериментальная, а какая-нибудь попсовая площадка.

Татьяна Маршкова, «Парламентская газета», 30.12.2003

//- Нескончаемая тусовка — //

Джульетта двадцать первого века, больше похожая на спортсменку, чем на хрупкую грезу, бегает чаще, чем танцует. Громко стучит босыми ногами, запрокидывает кулаки за затылок, обгоняет черный хоровод теней и торопит время. Она трогается с места сразу же, как только из ее спальни исчезает Ромео. Действует так, будто знает, чем все закончится, и надеется на последнюю секунду, как на спасение. Но, экспрессивная и чувственная, легко поддается обману. Неудивительно — вокруг сумасшедшие контрасты.

Одно путается с другим, зло выдается за добро, хорошее — за плохое. Святой отец Лоренцо подличает и лицемерит. Леди Капулетти ненавидит дочь за молодость и красоту. Но самая страшная подмена ожидает героиню в финале. Джульетта Марии Александровой, очнувшаяся в склепе, ведет себя как пьяная. Ходит, пошатываясь. Запрокидывает голову, захлебываясь беззвучным смехом. Вокруг — люди. То ли тени, то ли соглядатаи. Массовка расходится на парочки и танцует, как на дискотеке. Будто дело происходит не на пороге того света, а на нескончаемой тусовке.

Из статьи Елены Губайдуллиной

«Усталый Мазепа и Джульетта-спортсменка»,

«Петербургский театральный журнал», № 1, 2004

//- «Ромео и Джульетта» была тараном.» — //

— Можно ли говорить о последствиях для московской культурной среды вашей скандальной постановки «Ромео и Джульетты» Прокофьева на сцене Большого театра в 2003 году?

— О последствиях, скорее, не моей «Ромео и Джульетты», а четырех лет руководства труппой Большого театра Алексея Ратманского. Это человек западного образа мышления, по-настоящему современный хореограф, умница, эрудит. Благодаря ему в Большом произошел ментальный сдвиг, и словосочетание «современный балет» перестало быть чем-то вроде сибирской язвы. Сейчас там выросло целое поколение замечательных солистов, которые легко танцуют как классику, так и модерн. «Ромео и Джульетта» была предтечей, тараном. Когда Алексей занял свой пост, ему было не то что легче. Просто самое ужасное, что можно было сделать, мы сделали до того. И его замечательное творчество московскими балетоманами было воспринято с облегчением, как спасение от этого ужаса.