Ф. Самойлов - Вася Алексеев

• Название: Вася Алексеев
• Автор: Ф. Самойлов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1964

Имя Васи Алексеева знакомо миллионам людей. Васю вспоминают на пионерских сборах, на комсомольских собраниях и на школьных уроках. И все-таки знают о нем мало, лишь самое общее — путиловский рабочий, революционер, один из основателей комсомола… Но какой это был человек, как работал и боролся, как прожил свою короткую жизнь? Нет многие воспоминания о Васе Алексееве были изданы преимущественно лет тридцать-сорок назад, они давно стали библиографической редкостью, доступной лишь исследователю. Да и они не полны. А надо, чтоб Васю знали! Он заслужил наше уважение и любовь. И сегодня он — герой, чей пример должен стоять перед глазами поколений.

---

— Голоса старого мира. Уже полгода Советская власть, а они всё к старому зовут, — сказал кто-то из ребят.

— Это Казанский собор с Исаакиевским переругиваются, — засмеялся Вьюрков. — Вы не знаете? Исаакий у Казанской божьей матери деньжат порядочно занял, а отдавать не хочет, жйла. Вот Казанский собор и долдонит: «От-дай долг! От-дай долг!» А Исаакий тянет басом: «Не от-дам! Не от-дам!» Да чего их слушать? Споем лучше. Вот если Вася затянет…

И Вася затянул: «Нелюдимо наше море». Это была любимая песня. И еще была любимая: «Нарвская застава, Путиловский завод». Ее тоже спели. Потом Вася решительно поднялся:

— Пора!

— Спели бы еще, куда ты?

— Надо мантию надевать. Сегодня в суде много дел.

Мантии он не надевал, а судьей был серьезным, ставил часто в тупик старых опытных юристов. Они, лишившись практики, приходили на Ушаковскую послушать, как решают дела рабочие-судьи. Настроены в большинстве они были скептически, даже враждебно. Иногда Вася слышал громкие реплики из зала:

— Это не народный, а большевистский суд.

Вася вспыхивал:

— В том-то и счастье, что большевистский! Вы твердите о народном, а сами мечтаете о буржуйском суде. Нет его и не будет!

На заседании у него всё было очень просто. Слово могли получить не только обвиняемые, свидетели, истцы и ответчики, но и каждый из публики, кто хотел высказаться по делу. Но если кто-то из юристов-профессионалов пробовал воспользоваться этим и брал на себя функции адвоката, Вася быстро распознавал эти уловки. Он ставил незваных защитников на место. С изумлением адвокаты убеждались, что он довольно тонко разбирается в специальных юридических вопросах. Они стали говорить, что судья этот только считается рабочим, а в самом деле имеет специальное образование. Вася и правда знал много, хоть не кончал университета, он постоянно читал. Только порой было трудно сдержаться. Он был вспыльчив от природы, теперь к вспыльчивости примешивалось и постоянное переутомление. Один раз он сорвался.

Спекулянт, которого судили, предъявил бумажку, с помощью которой пытался доказать, что заготовлял продукты для какой-то организации. «Липа» была очевидная. Но спекулянт твердил свое, надеялся запутать «темного» судью.

— Если б в зале нашелся юрист, он бы сказал, что только дурак поверит вашему документу, — прервал его выведенный из себя Вася.

Но оказалось, что юрист в зале был, он сидел наготове.

— Прошу слова для объяснения, — потребовал гладкий человек в полувоенном костюме. — Я служил следователем в Адмиралтейском районе и посему могу считаться компетентным в подобных вопросах. Утверждаю, что документ, представленный подсудимым, имеет законную силу. Судья оскорбляет нас, заявляя, что такой бумаге может поверить лишь дурак. Я ей верю.

Он вызывающе, с явной насмешкой глядел на Васю. И тот не выдержал:

— Значит, вы и есть дурак или прикидываетесь дураком.

— Я требую, чтобы сказанное судьей было занесено в протокол! — закричал господин во френче.

— Протокол из-за вас пачкать не будем. Хотите иметь документ, что я вас назвал дураком, сейчас я вам дам справку.

И Вася тут же написал справку, да еще громко пристукнул ее печатью суда.

Господин во френче аккуратно сложил бумажку, удостоверяющую, что он является, по мнению суда, дураком, спрятал ее в карман. Потом у Васи было много неприятных объяснений в совете народных судей. Возник даже вопрос о смещении его с поста. Но тут вмешался районный исполком. Он ответил, что Алексеев Василий Петрович лично известен Совету рабочих депутатов как безукоризненно честный, преданный революции человек, и за него исполком готов поручиться в любых условиях.

Строг Вася был только с теми, кого считал врагами. Рабочий народ любил его, на судебные заседания приходило много заставского люда. Приговоры, объявленные Васей, вызывали дружные аплодисменты.

Трудящемуся, который обращался в суд за помощью, он всегда был готов помочь. Приходит на Ушаковскую, 5, пожилая женщина, бережно поддерживая левой рукой правую, запеленатую бинтами и тряпками.

— До тебя, Васенька. Не узнаешь? Елизавета Комлева я, из Емельяновки, с родителями твоими соседка. Вот заявление написать мне нужно, да худо грамотная я, и рука покалечена, видишь. Кто тут заявление написать может?

— Напишем, недолго, дело-то в чем?

Женщина объясняет, и Вася старательно выводит на листке бумаги:

«В первый народно-революционный суд Петергофского района

Прошение

Настоящим прошу народный суд утвердить в качестве моего опекуна гражданку Пелагею Васильеву, проживающую по Москвину пер., дом 20, квартира 4.

Дело сводится к тому, что у меня повреждена рука на Путиловском заводе в штемпельной мастерской, и в данное время мне необходимо получить за повреждение вознаграждение.

В чем и расписываюсь.

За неграмотную В. Алексеев».

— Это мы сделаем быстро.

И на листке появляется вторая запись:

«Постановили:

Ходатайство Комлевой утвердить».

Гражданских дел вообще приходится решать много — усыновления, иски на прокормление престарелых родителей.

Почему-то целым потоком идут дела о разводах. Впрочем, понятно почему. В старое время оформить их было почти невозможно.

«Прошу народный суд расторгнуть брак с моим супругом Степаном Осиповичем, детей не имеем, супруг со мной не живет около 2 лет».

Вася пишет это заявление за пришедшую в суд Домну Хвалькову. Видит он ее в первый раз, но всё равно — как не помочь человеку? Заявление правильное, свидетели подтверждают, зачем тянуть? Выносится постановление: брак расторгнуть.

Приходит дама в шляпе с вуалеткой. Она жеманно и долго излагает дело. А вообще-то всё у нее написано в заявлении. Она грамотная вполне.

«Вступив в 1902 году в первый брак с дворянином (ныне гражданином) Оскаром Николаевичем Мейером, вероисповедания лютеранского, я ввиду обоюдной неуступчивости и полного душевного и телесного разлада вынуждена была в 1911 году взять отдельный вид на жительство и оставить его с четырьмя детьми, желая испытать свои и его прежние чувства, которые, однако, к нам более не вернулись… Прошу местный суд расторгнуть наш брак, заключенный в городе Житомире в соборной Преображенской церкви, предоставив обоим право полной свободы…»

Что ж, и такие дела приходится решать, раз уж они поступили. А другие дела Вася возбуждает сам. Он сам приводит обвиняемых в суд.

Буржуазия организует один заговор за другим, в барских квартирах прячут оружие, скрываются офицеры. Спекулянты скапливают продукты в подпольных складах. Вот они, враги! Райком мобилизует всех коммунистов, всех активных рабочих. Вася часто ходит с рабочими отрядами. По ночам они оцепляют буржуазные кварталы, устраивают облавы.

По Обводному каналу катит извозчичья пролетка. На сиденье устроился человек в старой солдатской фуражке. Его ноги лежат на досках гроба, который втиснут боком в пролетку. Гроб длинный, какой-то подозрительный гроб. Рабочие останавливают извозчика:

— Чего везешь?

— Так домовина же, господи помилуй. Не видите, что ли? — торопливо и как-то испуганно говорит человек в фуражке. — Папашу хоронить надо. Помер папаша, а катафалк где наймешь по нынешним временам?

— Открой гроб!

— Что вы, товарищи хорошие! Разве можно покойника тревожить? Да и пахнет он, сколько домовину ждал.

— Давай, открывай!

Они уже сами снимают крышку. Недурен покойничек! В гробу два увесистых мешка с сахарным песком и мукой, несколько бутылок заграничного вина.

— А ну, поехали в комендатуру! Завтра будут тебя судить.

Много таких историй слышат товарищи от Васи. О нечисти, с которой приходится иметь дело, он говорит с гневом, часто с отвращением. Грязь старого мира! Ее надо выгребать, и он делает это с яростной беспощадностью — во имя светлого и прекрасного будущего, которому расчищает путь. Партия послала его на эту нелегкую работу. Так и сказано в удостоверении, которое лежит у него в кармане:

«Дано сие тов. Алексееву Василию, рабочему з-да «Анчар», в том, что он делегирован Российской Коммунистической партией (большевиков) в Народные Революционные суды Петергофского района в качестве Комиссара по судебным делам и является председателем 1-го Народного Революционного суда, в чем и утвержден Петергофским Советом Рабочих и Крестьянских депутатов».

Боец Красной Армии

Ребята как-то и не сразу заметили, что Вася стал всюду ходить не один. На лекциях и собраниях, на вечерах в клубе молодежи с ним сидела невысокая девушка с вьющимися черными волосами. Вначале никто на это не обращал внимания. Вася постоянно приводил новых людей, друзей среди заводских ребят у него было множество, девушки, как и парни, шли к нему со всем, что их занимало. Они знали — Вася не станет смеяться и поймет их правильно.