Шарль Голль - Военные мемуары. Призыв, 1940–1942

• Название: Военные мемуары. Призыв, 1940–1942
• Автор: Шарль Голль
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016112-3

Мемуары де Голля дают возможность увидеть глазами героя Второй мировой войны, основателя движения «Свободная Франция» и главы французского Сопротивления самоотверженную борьбу Франции против фашистской оккупации. Живым, ярким языком, в неповторимой авторской манере с интереснейшими подробностями описаны драматические события Второй мировой войны. В середине XX века мир признал де Голля новым, персонифицированным символом Франции. На страницах книги де Голль предстает как уникальная личность, лидер нации, чей ясный ум, патриотизм, безупречные аналитические способности, ораторский талант и несгибаемая воля к достижению цели помогли Франции одержать самую трудную и самую важную в ее истории победу.

---

Действительно, немцы выходили к Средиземному морю. 24 апреля англо-греческое сопротивление было сломлено, а незадолго до этого капитулировала и Югославия. Можно было предполагать, что англичане попытаются закрепиться на Крите. Но смогут ли они там удержаться? Мне представлялось совершенно очевидным, что противник вскоре направит в Сирию с берегов Греции по крайней мере свои эскадрильи. Их присутствие в арабских странах вызвало бы там волнение, что послужило бы поводом для ввода немецких войск. С другой стороны, с аэродромов в Дамаске, Райаке, Бейруте, находящихся в 500 километрах от Суэца и Порт-Саида, немецкие самолеты смогли бы легко бомбардировать канал и подступы к нему.

Дарлан был не в состоянии дать отпор подобным требованиям Гитлера. Я лелеял надежду, что многие французские солдаты и офицеры в странах Леванта, увидев, как на их базах приземляются самолеты германских военно-воздушных сил, не потерпят этого и не захотят служить им в качестве прикрытия. В этом случае надо быть готовым сразу же протянуть им руку. Поэтому я наметил директивы в отношении плана наших действий. Следовало направить прямо на Дамаск легкую мотомеханизированную дивизию генерала Лежантийома, как только появление немцев вызовет среди наших соотечественников реакцию, на которую мы рассчитывали. Катру со своей стороны должен был при таком повороте событий установить все возможные контакты, даже, если потребуется, с самим Денцем, дли создания против захватчиков Франции и Сирии единого фронта французов.

Однако эти планы не встречали одобрения англичан. Генерал Уэйвелл, поглощенный боями на трех фронтах, ни за что не хотел открывать четвертый. Не желая, впрочем, верить в плохой исход, он, по его словам, был убежден, полагаясь на отчет английского генерального консула в Бейруте, что Денц в случае необходимости окажет немцам сопротивление. В то же время лондонское правительство заигрывало с Виши. Вот почему в феврале месяце морское министерство Англии, несмотря на мои предупреждения, пропустило теплоход «Провиданс», который перевозил из Бейрута в Марсель насильно репатриируемых «деголлевцев». Так, в конце апреля с Денцем было заключено торговое соглашение о снабжении стран Леванта, и губернатор Ноайлетас вел в Адене с’ той же целью переговоры с англичанами в отношении Джибути.

Информация, поступавшая ко мне из Франции, давала основание думать, что в этих попытках «умиротворения» не обошлось без американского влияния. Мне сообщали, что Петен и Дарлан льстили послу США в Виши адмиралу Леги, в то время как сами втайне соглашались на требования Гитлера. Рузвельт, на которого в свою очередь оказывали влияние телеграммы Леги, призывал англичан проявлять снисходительность. Чем больше я чувствовал необходимость готовиться к действиям в странах Леванта, тем меньше были расположены к этому наши союзники. 9 мая Спирс сообщил мне из Каира, что «в настоящее время никакой операции с участием сил „Свободной Франции“ не предусматривается и не в моих интересах возвращаться в Египет, а лучше всего уехать в Лондон».

Я был убежден, что промедление могло бы дорого обойтись, и решил в свою очередь ошеломить англичан. 10 мая я телеграфировал в Каир английскому послу и главнокомандующему, протестуя, с одной стороны, против «односторонних решений, принятых в отношении снабжения стран Леванта и Джибути», а с другой — против «промедлений в отношении сосредоточения дивизии Лежантийома у границ Сирии, в то время как приход немцев в эту страну с каждым днем становится все более вероятным». Я отмечал, что в этих условиях я не собираюсь в ближайшее время возвращаться в Каир, что пусть события развиваются своим чередом, я же отныне сосредоточу усилия «Свободной Франции» в районе территории Чад. Затем я сообщил в Лондон, что отзываю из Каира генерала Катру, так как его присутствие там становится бесполезным. Наконец в связи с тем, что английский генеральный консул в Браззавиле Парр любезно передал мне послания, направленные Иденом в оправдание политики умиротворения Виши, я передал через него ответ, в котором решительно осуждал такую политику, тем более что я узнал о встрече Дарлана с Гитлером в Берхтесгадене, о заключении соглашения между ними, а также о приземлении немецких самолетов в Дамаске и Алеппо.

Противник тоже вел большую игру. Подстрекаемый немцами, глава правительства Ирака Рашид Али Гайлани в начале мая начал военные действия. Англичане подверглись нападению на своих аэродромах. 12 мая самолеты германских военно-воздушных сил прибыли в Сирию, а оттуда прилетели в Багдад. Накануне вишистские власти направили в Телль-Кочек, на иракскую границу, военную технику, переданную в свое время Виши итальянской комиссией но перемирию и находящуюся под ее контролем. Это вооружение было, конечно, предназначено для Рашида Али. Денц, вынужденный по требованию англичан дать объяснения, отвечал уклончиво, не отрицая, однако, фактов. Он говорил, что если бы он получил приказ Виши не мешать немцам совершить высадку, он бы подчинился, а это означало, что такой приказ был уже дан. Действительно стало известно, что участки побережья, где должен был высадиться противник, были намечены заранее. Лондонский кабинет министров решил, что в таких условиях лучше всего было согласиться с моей точкой зрения. Произошел неожиданный и коренной поворот. 14 мая, с одной стороны, Иден, а с другой — Спирс, который был еще в Египте, прямо заявили мне об этом. Наконец, Черчилль в своем послании просил меня поехать в Каир и не отзывать оттуда Катру в связи с предстоящими военными действиями. Очень довольный тем, что английский премьер-министр занял такую позицию, я ответил ему в теплых выражениях и единственный раз — на английском языке. Однако я не мог не извлечь из поведения наших союзников в этом вопросе тех выводов, которые напрашивались сами собой. Что же касается генерала Уэйвелла, то английское правительство приказало ему предпринять военные действия, которые намечались нами в Сирии. Когда 25 мая я прилетел в Каир, то увидел, что Уэйвелл уже смирился с этим приказом. Нужно сказать, что потеря Крита и исчезновение греческого фронта несколько облегчали в то время деятельность английского главнокомандующего.

Между тем в самой Сирии дела шли совсем не так, как мы предполагали. Катру одно время надеялся осуществить наш план, бросив на Дамаск только вооруженные силы «Свободной Франции». Но вскоре пришлось убедиться, что сговор Виши с противником не вызвал всеобщего движения протеста среди войск в странах Леванта. Наоборот, они заняли позиции на границе с тем, чтобы оказать сопротивление войскам «Свободной Франции» и ее союзников, в то время как под их прикрытием немцы могли свободно осуществлять передвижение. Поскольку Денц располагал более чем тридцатитысячной армией, хорошо оснащенной артиллерией, авиацией и танками, не считая сирийских и ливанских войск, наш первоначальный план направить на Дамаск 6 тысяч пехотинцев, 8 орудий и 10 танков, поддерживаемых двумя десятками самолетов, в расчете получить помощь на месте не мог в таком виде осуществиться. В этой операции должны были участвовать англичане. Предстояла настоящая битва.

Мы хотели, чтобы это сражение было как можно менее ожесточенным и продолжительным. Все в данном случае зависело от количества средств. Наши друзья из Бейрута и Дамаска сообщали нам: «Если в Сирию вступят со всех сторон многочисленные войска союзников, то все сведется к незначительным операциям ради сохранения чести. Если, напротив, войска Леванта увидят, что они имеют дело с количественно незначительными и слабо вооруженными силами, то скажется их профессиональное самолюбие и бои будут упорными». Сопровождаемый генералом Катру, я неоднократно встречался с Уэйвеллом и беседовал с ним на эту тему. Мы торопили его вступить в страны Леванта не только с юга, со стороны Палестины, но также и с востока, со стороны Ирака, где англичане в это время громили войска Рашида Али. Мы просили английского главнокомандующего направить для участия в военных действиях в Сирии четыре дивизии, в том числе одну бронетанковую, и значительное количество английской авиации. Мы настаивали, чтобы он предоставил войскам Лежантийома самое необходимое, а именно транспортные средства и артиллерию.

Генерал Уэйвелл не был, разумеется, лишен стратегических способностей. К тому же он хотел помочь нам. Но, поглощенный операциями в Ливии и, несомненно, раздраженный грозными телеграммами Черчилля, в которых он чувствовал отголосок нашей собственной настойчивости, Уэйвелл отвечал на наши упреки любезным безразличием. Ничто не могло убедить его направить на сирийский участок военных действий что-либо сверх жесткого минимума сил. Уэйвелл намеревался ввести в бой под командованием генерала Уилсона только одну австралийскую дивизию и одну кавалерийскую бригаду, которые двигались вдоль побережья по дороге Тир-Сайда, одну пехотную бригаду, направлявшуюся на Кюнейтру и Мардж-Уюн, и одну индийскую бригаду, приданную Лежантийому, который должен был идти на Дамаск через Деръа. Позднее Уэйвелл выделил еще два австралийских батальона. Наконец индийский отряд начал военные действия со стороны Ирака. Шестьдесят самолетов и военные корабли различных классов поддерживали наземные войска с воздуха и с моря. В общей сложности союзники вводили в действие меньше сил, чем противник. Однако с этими недостаточными силами нужно было действовать и завершить операцию. Окончательное решение было принято. Началась трагедия.