Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)

• Название: Z – значит Зомби (сборник)
• Автор: Владислав Выставной
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-079206-1

Давний страх человека перед потусторонней нечистью породил множество мифов, легенд и преданий, впоследствии ставших классическими.

Неудержимое воображение писателей-фантастов придало этим историям новые голоса, вписало множество оттенков в мрачную палитру ужаса, тлена и крови.

Даже Голливуд, ведомый Брэдом Питтом, устраивает марафон кошмаров в экранизации культового романа «Война миров Z»!

А что думают по этому поводу русские фантасты?

10 ведущих российских авторов впервые демонстрируют свой взгляд на зомби-апокалиптику!

---

   А с Сашкой старшой поделился гранатами, выданными на скла де. Себя тоже не обидел, и топор еще у Семена был, но это уж на крайний случай. Лучше всего мертвяков жечь, пока поближе не присунулись. И только если хлопушки кончились и горючка вышла, притормозить из винта. Убить пулей мертвяков сложно, а вот замедлить можно. Тогда и башку снести удастся. Все это Семен пытался втолковать малому, чтоб не геройствовал раньше времени со своим тесаком.

   – Это я знаю, дядька Семен, – жизнерадостно отвечал тот, – этому нас в школе учили. А вот как, если топором или тесаком его завалишь, не заразиться?

   – Это уж как бог на душу положит. Ты, главное, в рот после этого ничего не тяни, погоди, как вернетесь и тебя в больничке обработают. А так, может, и не придется нынче никого встретить…

   Тут он не кривил душой. Вспышка активности пока не началась, особых бед ожидать не приходилось. А как позже, перед спячкой, мертвяки пойдут стаями, так против них не такие группы будут высылать, а числом не мене е дюжины. Да и маршрут до Мусорки не сулил неожиданностей. Поэтому больше того, что ожидало впереди, Семен опасался событий, которые могли произойти в крепости, пока он будет в отсутствии. Как и всегда. Впрочем, он сумел подготовиться.

   Пустошь, разделявшую лес и крепость, они пересекли, оставив за спиной огни на стенах. А вот в лесу предстояло продвигаться в темноте. Ни фонарей, ни факелов не брали. Хотя с мертвяками лучше всего бороться огнем, на огонь же эти твари и идут, чуют живое. Хоть доктора в больничке и говорили, что мертвяки чуять не могут – нечем, им не верили.

   В прежние времена здесь пролегало несколько дорог, сейчас почти все они заросли, осталась только одна, связывавшая Многопущенск с центром. Без нее никак было не обойтись – грузы с провиантом и оружием иначе пройти не могли, собственным вертолетным парком губернский центр не располагал. Поэтому летом, помимо прочего, приходилось еще и дорогу расчищать. А сейчас в задачу дозор ных входило дойти до трассы, проверить ее безопасность и вернуться. Безопасность не столько от мертвяков – тем не в лом и через чащу двинуться, – сколько от вражеских шпионов либо шаек дезертиров. Вступать ли в бой – старший группы должен был решать по обстановке.

   Шли тихо, но уверенно. Маршруты вокруг крепости были изученные, здесь даже пацанов водили во время учебы, поэтому группа могла бы пройти здесь с завязанными глазами. Только, как Семен и предполагал, мелкий в пути не унимался. К мужикам приставать с разговорами опасался, выспрашивал Пелагею.

   – Тетя Поль, а тетя Поль! А ты в джунглях была?

   Ну, еще бы, ему интересно. Туда школьников, в отличие от Мусорки, учиться не водят. Только взрослых, и желательно таких, у кого уже дети есть. Чтоб успели свой долг исполнить, на случай, если заразятся.

   – Была.

   – А правда, говорят, там до сих пор Чумной поезд стоит? На котором зараза в город приехала.

   Насчет Чумного поезда Семен слышал страшилку, когда сам был не старше Сашки. В самый разгар эпидемии. Говорили, будто чуму завезли сюда узкоглазые, которые ехали в старый город на заработки. Будто бы эпидемия началась в дороге, и когда открыли дверь вагона, оттуда поперли сплошь мертвяки. Правда это или нет, Семен знать не мог, мелкий был. Зато знал, что неправда то, что нынче в школе дети балакают – он от своих слышал. Будто бы стоит там на заржавелых путях то самый поезд, черный-пречерный, и весь забит скелетами. Мертвяки тогда людей тащили, а по поезду со всех сторон из огнеметов вдарили. Не, неправда это. Может, когда-то что и стояло, а только на памяти Семена все, что на развалинах вокзала можно было разобрать, в том числе и вагоны, разобрали и перетащили в Многопущенск, металл же нужен, а больше добывать его негде.

   Пелагея только мотнула готовой, словно муху отгоняла, хотя какие сейчас мухи.

   – Тет я Поль, а правду говорят…

   Федор внезапно остановился, скинул винтовку с плеча. Семен сделал знак «стоять» и остальным. Если Рябов взялся за винтовку, вряд ли поблизости мертвяки. Тех бы Семен и сам услышал. Значит, либо зверье какое, либо вражьи засланцы. Булгарские сепаратисты, хоть и придавили их, все ж совершали набеги на верные императору селения. Оголодавшие дезертиры из полков, замирявших мордву и эрзян. А то и самые настоящие шпионы, с воздуха заброшенные. Семен таких не видал, но из центра передавали – ловят таких иногда по лесам.

   Группа была наготове, даже Сашка заткнулся и под руку не лез.

   Чужаки двигались тихо, сторожко, но патрульные привыкли к темноте, и Семен мог их разглядеть. Пятеро… нет, шестеро… Телогрейки хорошие, надо бы взять… не похоже, что дезертиры. Наверное, все-таки булгары. Бригада «Акбарс», а по-нормальному так «белая кошка». Вообще-то Семен тех булгар в деле не видал, он и кошек-то сто лет не видал. Но то, что не мирные туземцы, сразу видно. У них же ружья у всех, даже в крепости такой роскоши не позволено. Нет, вчетвером с одной винтовкой против этих не справиться. Затаиться и уходить спешно, чтоб успеть к своим…

   В тот же миг он услышал, как хрустят ветки. Еще кто-то продирался сквозь лес.

   Прошли те времена, когда мертвяки атаковали большими ордами. Возрожденная империя не зря кормила свою армию. Поскольку зараза вспыхивала то здесь, то там, мертвяки могли оказаться в окрестностях крепости в любое время. Заразился кто-то в деревне, прибить вовремя не успели, отогнали только, и вот бродят оголодавшие. Разве что перед зимой в стаи сбиваются… Оттого и говорят – осеннее обострение.

   Будь оно все проклято. С самого начала этот патруль по сердцу не пришелся. Мало того, что бабу и мальчишку навязали, так теперь между мертвяками и булгарами оказались.

   А ведь могло быть и наоборот. Очень даже мо гло.

   Семен оглянулся на Пелагею. Одними губами произнес: «Ступай, шумни там». Она кивнула и скрылась в темноте.

   Не могут, говорите, мертвяки, чуять? Но вот на шум они идут, на живой шум. А если подпалить тех булгар из огнемета, не обязательно убивать, а так, чтоб они стрелять начали, еще как набегут. Их выстрелы не пугают, боль им нипочем, мертвяки же.

   Та же ночь, в крепости

   – Мама, Васька уснул.

   – Ну и пусть себе спит. Караулить – так от него толку пока нет.

   Ольга Аристова, супруга ушедшего в патруль Семена, и старшие дети его, Степан и Машка, не будут спать в эту ночь. И не от тревоги за мужа и отца. Хотя из-за нее тоже. Но есть у них причина поважнее.

   Семья из пяти человек занимала трехкомнатную квартиру. Могли бы занять и большую, места в крепости сейчас хватало. Но, во-первых, большую труднее было протопить, а это в период, когда о центральном отоплении стоило забыть, многое значило. А во-вторых… они и не спали из-за этого «во-вторых».

   Все, кто сражались за крепость при набегах мертвяков и дезертиров, все уходившие в патруль могли не опасаться за своих близких, если они сложат головы в бою. Вдов и сирот крепость брала на довольствие, никто не мог посягать на их жилплощадь и пайки – за это следовало наказание вплоть до сметной казни. О нет, погибшие могли спокойно спать в земле сырой – или беспокойно бегать мертвяками, если заразятся. Но вот те, кто в патруле… это особь статья.

   Давно, когда район только стал превращаться в крепость и стало ясно, что прежние законы рухнули, никакой прописки в природе не существует и платить за жилье не надо, стихийно пошло то, что ранее называлось «самозахват». Все, кого не устраивало их прежнее жилье, стремились занять побольше и получше. А так как желающих было много, количество же престижных квартир в таком районе, как Многопущенский, ограничено, это приводило к жестоким схваткам, уносившим жизни наиболее здоровых и боеспособных. Запретить самозахват было невозможно, приходилось его как-то регулировать. И тогдашнее руководство приняло следующее положение в уставе крепости.

   Жители крепости имеют право на попытку захвата жилья, если кормилец отсутствует.

   Семья хозяина имеет право на самооборону.

   Вернувшийся хозяин имеет право осуществить суд над нападавшими, как сочтет нужным.

   Эти правила помогли ввести количество захватов в приемлемые рамки, да и потребность в жилье перестала стоять остро. Но все-таки, даже по прошествии многих лет, нападения не прекратились. Коменданты подумывали, чтоб отменить эти пункты в уставе, но так и не решились. Потому что это была традиция, родившаяся непосредственно в Многопущенске, а традиции надо уважать, иначе и жизни ни какой не будет. Это во-первых. Во-вторых, оно как бы уравновешивало собою положение о том, что на жилье, где семья лишилась кормильца, никто нападать не будет. Отменишь одно – где гарантия, что не отменится и другое, эдак никого потом в патруль не выставишь.

   Ну и вдобавок, как говорили некоторые учителя, – оно полезно. Иначе народ разленится, бдительность потеряет. А так сразу и молодежь бойцовские навыки приобретает, и жильцы постарше форму не теряют. Тренировка. (Кто-то из совсем старых учителей называл ее «криптия», но это слово не прижилось.) А то, что кое-кто пользуется этим обычаем, чтоб счеты между собой свести, – ничего не поделаешь. Издержки процесса. Так говорили учителя, вроде Мироныча, молодые их не шибко понимали, но обычай продолжали соблюдать.