Владимир Колосов - Вурди

• Название: Вурди
• Автор: Владимир Колосов
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00419-2

Оборотень и человек… Их разделяют тысячелетия ненависти и страха. Ай-я и Гвирнус принадлежат к враждующим издревле родам, а их любовь построена на лжи: одному из них есть что скрывать. Но ведь если человек не убьет оборотня, то рано или поздно оборотень убьет человека.

---

— Ага! — довольно сказала женщина. — А я уж думала, зверь какой забрел. Собаки-то не держим. Сдох пес-то. Как хозяина не стало, так и… «Что ж это у них — на мужиков мор, что ли, напал?»

— Ладно, вылезай, — продолжила женщина, — чего под кустом бока отлеживать. Что-то я по голосу не пойму… Дрон, ты? Хотя нет, — сказала она сама себе, — Дрону хорониться ни к чему. Он свое дело знает. Гнилуха, что ли? Я ж тебе сказала: будешь шастать — болтушку-то оторву. Не про тебя честь… Эй! Уснул, а?

Плешак приподнялся на локте, выглянул из кустов:

— Не-е…

Почему-то он был уверен — эта не закричит.

— У! А волосья-то! — сказала женщина, и опять в ее голосе не чувствовалось страха. Даже любопытства не было. Только простая бабья уверенность — раз пришел, значит, надо. И понятное дело, чего. Она сладко потянулась: — Ладно, вставай, поздно уже. Я только Гнилуху не люблю — от него чесноком воняет. А не чесноком, так зубами его гнилыми. Знаешь Гнилуху-то?

— Не-е. — Бродяга встал с земли, крепко сжимая в руке мешок, ибо ползун вовсю рвался на волю. А зачем ему воля, коли баба сама в руки идет? Хоть и потаскушка, сразу видать, ну да это его не пугало — в лесу-то, кроме него, мужиков днем с огнем не сыщешь.

— Не-е, — повторил он.

— Вот я и гляжу — не встречала вроде. — Она облизнула полные губы. — Вот пью, видел? Никак напиться не могу…

— Ага, — глупо сказал бродяга, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Уж больно складно все получалось: ни тебе крика, ни страха в глазах, вроде как даже наоборот приглашают — мол, давай, что же ты стоишь, не видишь, какая я?

— Хорош! — весело сказала женщина. Ее взгляд бесцеремонно ощупал пришельца с головы до ног. И уж конечно от него не ускользнули ни потрепанный вид стоявшего перед ней мужчины, ни то, что почище всякого ползуна рвалось из его штанов. Он поймал этот взгляд — жадный, не по-женски откровенно грубый, — и ему снова стало не по себе.

Углядела и мешок.

— Чего спер-то? Надеюсь, не у меня?

Он что-то неразборчиво хрюкнул.

Она коротко хохотнула, показав белые зубы, и торопливо сказала:

— Ладно, это я так. Нечего у меня красть. Мне ваш брат носит, так ведь надолго не хватает. А что есть, вот оно, на месте. — Она показала рукой куда-то в глубь двора. — Только что проверяла, знаю. Плевать мне на твой мешок. А то вон к соседям могу пустить — у них свинья опоросилась, тащи, коли унесешь. Хочешь?

— Не-е.

— Как немой прямо. Только и знаешь некать. И стоишь как чурбан. Ты мне вот что — ведерко из колодца достань. Не могу я — жажда замучила. Полведра вылакала, а будто и не пила вовсе. Достанешь?

Он пожал плечами. Странная жажда. Вроде и не больная — веселая, в теле, взгляд хоть и лихорадочный, так понятно вон как на колодец глядит, будто весь до дна разом выпьет. Он снова вспомнил о вурди. И о колышке, запрятанном в голенище сапога.

— Мешочек-то брось.

«Будет тебе. Баба как баба, у страха-то глаза велики».

Однако мешок свой, понятное дело, не бросил. И к колодцу прошел осторожно, бочком, не выпуская из виду глядящую на него женщину. Ее красивую дебелую шею. Грудь. Пухлые губы, на которых играла усмешка: мол, пришел мужик, тоже мне, вроде к бабе, а от бабы чуть не шарахается, вроде болтушка аж штаны рвет, да, видать, без толку.

— Убогий ты какой-то. — Голос ее звучал почти презрительно. — Так-то ничего, мало таких крепких мужиков в Поселке осталось. И не молодой уже. А как к бабе подойти, не знаешь.

— Знаю, — глухо сказал он, свободной рукой крутанув колодезное колесо. Цепь нехотя заскрипела.

— Черпнул?

— Полное. Тебе хватит.

— Ну вот. Хоть слова дождалась. Значит, не немой, язык есть. Только уж больно басовитый. Говоришь, что рычишь…

— Не нравится?

— Почему ж?..

— Думаешь, соседей разбужу? — Он уж и думать забыл, что может попасться, как лесной зверь.

— Детей. — Она усмехнулась. И пристально посмотрела на него. — А ведь ты не наш. Отшельник ты. Из леса. И как это я сразу не поняла?

Он вздрогнул, но колесо не отпустил — видел: говорит она безо всякого страха. А глаза стали и вовсе масленые, небось на своих, на соседских, так и не смотрела никогда.

— Значит, не боишься? — Он вытащил полное ведро, поставил на край колодца.

— Я?!

— А то кто же?

— Боялась бы, так ты бы здесь не стоял…

— Это почему ж?

— Кричу громко. — Она усмехнулась. — Показать?

Он выразительно мотнул головой: нет уж, не надо, верю.

— А вот ты трусоват. Ишь глазюки как бегают. Даже колышек осиновый припас… Вон, в сапоге… Думал, не вижу?

Он молча подвинул к ней ведерко: на, пей.

Она поняла. Улыбнулась: успеется. «Дай хоть поглядеть на тебя. А то над ведерком-то склонюсь, тут ты мне по макушке и дашь. Очнусь где-нибудь середь леса — кричи не кричи, а кроме тебя, волосатого, на семь дней пути никого. За бабой пришел?»

Он пожал плечами: мол, сама видишь.

— А зачем же еще? — ответила на свой безмолвный вопрос женщина. — Хочешь помогу?

Он усмехнулся. И опять промолчал. Хитрая баба. Знает, чего хочет. Палец в рот не клади.

— А то заявился, ишь ты!.. С колышком!.. Видать, сто лет в лесу. Не то знал бы — нету их, вурди. Сто лет, как нету. Повывелись все. Будешь, дурак, от каждого куста шарахаться… Так помочь?

— Пей, — сказал он на этот раз вслух.

— А ну ее! — Она похлопала рукой по животу. — Брюхо что у беременной. Ишь как раздулось. Не с руки будет… Нам… С тобой…

Он хмыкнул.

— Значит, согласен?

— Да.

— Вот и хорошо. Не пожалеешь. Я потом соседку выманю. Ласку. Тебе понравится. Только потом. — Женщина выразительно взглянула на пришельца. — Потом, слышишь?

— Ага.

— Идем. — И она поманила его рукой в сторону дома.

Однако повела не в дом. Они миновали крыльцо, темное слюдяное окошко, завернули за угол, и Плешак увидел скособоченную сараюшку с дырявой крышей, без окон, без дверей, если не считать приставленной рядом с темным входом, видать отвалившейся, дверцы. «Да и что это за дверца, — подумал Плешак, — сплетенная из ивовых прутьев, ни от зверя, ни от человека, так, баловство».

Женщина шла впереди, доверчиво повернувшись к нему спиной. По всей видимости, считала — сейчас не опасно: какой же мужик от удовольствия откажется? Тем более с такой болтушкой в штанах? Плешака же так и подмывало открыть мешок, тем более, что его вновь начали охватывать сомнения. Повывелись! Как же! Вчера, может, и повывелись. А сегодня — уж не заманивает ли она его? «Эх, как бы не того…» — думал он.

Но шел за женщиной как на привязи. И вместо того чтобы выпустить ползуна, на ходу завязал мешок, вытащив из-за пазухи припрятанный обрывок веревки. Не сильно завязал — дерни и готово, но ползуну не вылезти. Незачем пока. Все-таки сама, добром идет. И с бабой помочь обещалась. А кто его знает: может, Ласка не хуже будет?

Возле сараюшки женщина остановилась:

— Здесь.

Он тоже остановился, вопросительно посмотрел на нее. Лезть туда первым не хотелось.

Она поняла. Кивнула:

— Пугливый.

И, нагнув голову, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, нырнула внутрь. Плешак подошел к темному входу. Оттуда сладко тянуло прелой травой, яблоками и едва уловимым запахом цветов.

— Ну же! — Ее голос из сараюшки звучал ласково и призывно. Но главное — успокаивающе.

На всякий случай плюнув через левое плечо (не очень-то он верил в эти обереги), Плешак пролез внутрь… И не успел как следует оглядеться, как чьи-то сильные и мягкие ладошки толкнули его в бок. Он инстинктивно отмахнулся рукой, при этом чувствительно ударившись локтем о сучковатый дверной косяк. Потерял равновесие и полетел в мягкую травяную постель.

За спиной выразительно хихикнули.

— Тьфу! Дура! Так-то зачем?

— Так ты б до утра гляделки пялил, — смешливо ответила женщина.

— Как звать-то? — буркнул он, чувствуя, как кто-то (она, кто ж еще?) торопливо стаскивает левый сапог. И то хорошо. Нож и колышек были в другом. — Как звать-то тебя, а? — повторил Плешак, а сам торопливо согнул правую ногу в колене, быстренько скинул обувку, отложив ее в сторону. Но недалеко. Чтобы и нож, и колышек, оставшиеся в голенище, были под рукой. Рядом с мешком.

— Зовушкой звать, — весело откликнулась женщина. Она наконец стащила сапог, и тут же послышалось деланно брезгливое: — Фу!

— Взопрели малость. Что поделаешь — без сапог по лесу никак.

— Да ты ноги-то когда моешь?

Во зловредная баба!

Плешак сердито хрюкнул, на что она весело рассмеялась:

— Да ладно! С гнильцой оно и вкусней!

Зашуршала солома. Женщина лезла к нему. От пряных запахов кружилась голова. Сосало под ложечкой. Солома казалась теплой, почти горячей. Рубаха на спине моментально взмокла. Он торопливо развязал шнуровку. Попытался сесть, чтобы скинуть одежку через голову, но тут же получил легкий толчок в грудь: лежи, я сама.