Иван Сабило - Крупным планом, 2006[роман-дневник]

• Название: Крупным планом, 2006[роман-дневник]
• Автор: Иван Сабило
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

---

После обсуждения её доклада и ответов на вопросы мы отправились в кафе и стали ждать, когда учёный совет заслушает ещё одного соискателя учёной степени. Потом был банкет, поздравления с удачной защитой и возвращение домой. Незабываемый день и вечер 30 декабря 2004 года.

Через сутки мы встречали 2005-й год. Впервые в моей жизни был двойной праздник — дочкин успех и встреча Нового года!

1 апреля. Рано утром вернулся из Германии, где принимал участие в Международной Лейпцигской книжной ярмарке. В Германии я был впервые, и как-то случилось, что меня там ничто не задело. Возможно, потому, что это Восточная Германия. Побывали в Дрезденской галерее — сумрачно и прохладно. У нас в Эрмитаже не так, у нас праздник. И в Русском музее тоже.

Сама по себе книжная ярмарка впечатляет огромностью помещений, где она размещается, множеством людей, из которых большинство русских, русскоязычных. Может быть, несмотря ни на что, русские пока ещё более других интересуются книгой? В нашей писательской делегации были: Алексей Грякалов, Дмитрий Каралис, Валерий Попов, Михаил Кураев и я. А также представители книготорговой сети Петербурга, Комитета по печати и председатель Санкт-Петербургского Союза журналистов Андрей Константинов. Более всего я общался с Каралисом и Грякаловым — умные, просвещённые люди. Грякалов — доктор философских наук, профессор Педагогического университета имени Герцена. Нет, пожалуй, поторопился написать — «не задело». На встрече с посетителями я представил свой роман «Открытый ринг». Собралось человек тридцать. Никто моей книги не читал — в Германии она не выходила. Я немного рассказал, о чём она, потом пошли вопросы. О писательско-издательских делах в нынешней России, о читательском спросе, об оплате писательского труда. Я думал, наша встреча так и пройдёт без каких-либо каверз, но не тут-то было. Пожилая женщина — высокая, худощавая блондинка — обратилась ко мне на хорошем русском языке:

— Вот у вас есть широко известный писатель Валентин Распутин, так я прочитала его роман о дезертире. И пришёл такой интерес: вы, победившая фашизм страна, пишете не про героя победы, а про дезертира. Неужели дезертирство у вас было массовым явлением?

Вопрос не трудный, но требующий точного и вразумительного ответа.

— Вы правы, мы, действительно, победившая страна. И про дезертиров писал не только Распутин, но и Чингиз Айтматов в рассказе «Лицом к лицу», и Дмитрий Гусаров… не помню, как называется его рассказ. Но именно писатели победившей страны и должны были написать о таком явлении, как дезертирство. Потому что наши дезертиры — это трусы, почти предатели. Тогда как ваши дезертиры, или, скажу точнее, дезертиры из германской армии — герои. Если бы все ваши, точнее, все офицеры и солдаты фашистской армии дезертировали, мир избежал бы самой кровопролитной войны. Понимаете разницу?

Я думал, она улыбнётся, но нет, смотрит на меня так, будто ждёт ещё каких-то слов. А я уже всё сказал.

На том и закончилась наша встреча.

2 апреля. Сегодня открывают станцию метро «Комендантский проспект». Это в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. Оделся как на пробежку и помчался туда. Приехала губернатор Валентина Матвиенко, спустилась по эскалатору, посмотрела, кажется, осталась довольна.

Станция большая, в светло-голубых тонах, с авиа-символикой — именно здесь, на Комендантском аэродроме обретала свои крылья русская авиация. На стене при входе на эскалатор — мозаичное панно с допотопными самолётами и летчиками в кожаных тужурках и шлемах. И такая мощная энергетика исходит от картины. Сразу понятно: Советский Союз!

Умер папа Иоанн Павел II.

В 1984 году, когда я жил в Доме творчества в Ялте, там же находился белорусский писатель Алесь Божко. В одном из разговоров он сказал, что в юности жил в Польше и учился в лицее с будущим главой Ватикана. Кароль Войтыла на два года моложе Божко, но уже тогда это был яркий, артистичный, не по годам развитый мальчик. И всё же его удивляет, что поляк, а не итальянец возглавил Римскую католическую церковь. «Здаецца мне, што тут не абышлося без пал1тык1», — подчеркнул он. И оказался прав. Время показало, сколь быстро и резко изменилось польское общественное мнение в определении своего отношения к Советскому Союзу. Прежде всего, в идеях и действиях «Солидарности» и Польской Церкви. До минимума сократилось число просоветски настроенных поляков, до максимума выросло число противников социализма.

4 апреля. Заседание Общественного совета СПб. Я — член совета. Тема — сохранение культурной градостроительной зоны. Чиновники из Смольного стараются внушить мысль, что город — это живой организм и он не может не меняться. Поэтому отдельные дома перепланируются и даже убираются для того, чтобы горожанам было удобнее. Могут и должны быть отданы под застройку так называемые лакуны, то есть свободные городские места.

Я сказал:

— Объявите сегодня лакунами Исаакиевскую и Дворцовую площади, и завтра на них поднимутся многоэтажные бараки. Если город — живой организм, то и сохранять его нужно живым, а не умерщвлять сомнительного вида архитектурными новоделами.

Чиновники не изменили своего мнения, но всё же повели разговор в менее агрессивной форме.

5 апреля. На Садовой, в культурном центре Михаила Шемякина совместно с Генеральным консульством Венгрии я провёл вечер, посвященный 100-летию со дня рождения крупнейшего венгерского поэта Аттилы Йожефа. Он прожил всего тридцать два года и трагически погиб в 1937-м. Мне по душе многие стихи Йожефа, его вера в грядущую гармонию мира. Но самым близким поэтом для меня с «младых ногтей» стал Эндре Ади. В особенности его стихотворение «Твоё великое тепло» в переводе Л. Мартынова:

Тебя из сердца моего

Хотели вытеснить картины.

И статуй мраморных толпа

Хотела взять твоё тепло,

Которое неповторимо.

Тебя целуя, гибну я

И вновь рождаюсь в поцелуе.

Пусть женщины сирокко мчат,

Меня их знойный, сладкий чад

Не изнурит, его гоню я.

Живые, как и мертвецы,

Пусть это всё промчится мимо…

Никто не может дать его,

Твоё великое тепло,

Которое неповторимо.

8 апреля. У меня в кабинете. Разговор с А.В. об «Открытом ринге», он требует продолжения романа. При этом просит обязательно поместить в книгу и его образ. Для равновесия. Он страдает манией величия, так как считает, что никому не дано так гениально материться, как ему.

— Равновесия в чём или с кем? — спросил я.

— Для общего равновесия.

— Мне кажется, общего равновесия ни среди людей, ни среди литературных героев не бывает. А на образ вы пока не тянете.

— И почему же?

— Много пьёте и сквернословите. Вот когда бросите, тогда посмотрю.

— Мне не бросить, — вздохнул он. — Я у цыганки гадал на курево и питьё — она сказала, что буду курить «до дней последних донца». И пить тоже. Н-но! — вскинул голову. — Никто за меня не сделает того, что делаю я. Никто не напишет за Шекспира — Гамлета, за Пушкина — Евгения Онегина. А вот за учёных — можно. Если не Иванов открыл, то Петров, Сидоров, Алфёров… Недаром бывают одновременные открытия: законы Гей-Люссака, Бойля-Мариотта… Вам известен пример, когда два автора написали бы Дон Кихота или Печорина?

— Ну, пожалуйста: Ильф и Петров, братья Стругацкие…

— Сравнили! Это же хохмачи, Одесса-мама. Они вам наплетут веников. Не всяк писатель, кто пишет. Я ж вам про Дон Кихота!

— Не обижайте учёных, они трудятся не меньше нашего. К тому же Дон Кихот был всегда, точно так же, как закон всемирного тяготения. Но понадобился гений Сервантеса и Ньютона, чтобы явить их миру.

— Согласен. Хотя учёные часто пашут впустую, когда теория не находит практического подтверждения. Учёные! До сих пор не могут ответить на вопрос, что первично — яйцо или курица.

— В науке даже отрицательный результат — положительный, — напомнил я. — И на ваш риторический вопрос можно дать риторический ответ: а что первично — день или ночь?

— Это да. Но сколько ещё продлится жизнь книги как бумажного издания? Возможно, она будет существовать всегда, но в малом, строго дозированном количестве. Чтобы выпустить книгу, нужно много леса, воды, производственных площадей. Но, может быть, тогда исчезнут книги-пустышки? А хорошие книги останутся?

— Непременно. Наши с вами — точно останутся!

— Вы полагаете?

— Конечно! Иначе зачем мы их пишем — спросил я и почувствовал, что наш вялотекущий разговор может продолжаться как минимум до Нового года. Уже собрался протянуть руку, чтобы попрощаться, но тут он встрепенулся:

— Я, собственно, не за этим сюда. Я вот о чём: не повторить ли вам попытку из- браться в Думу? Не за горами новые выборы, вы — видный литературный и общественный деятель, кому, как не вам? А мы, писатели, поддержим вас, и не только писатели…