Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

• Название: Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.
• Автор: Анатолий Гуревич
• Издательство: Нестор
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-303-00304-0

Мемуары выдающегося советского военного разведчика – резидента в Бельгии и во Франции накануне и в годы Второй мировой войны Кента (A.M. Гуревича) охватывают период почти всего XX в. Автор подробно описывает события в Ленинграде, в СССР в 1920–1930-е гг., войну в Испании, в которой он принимал участие в звании лейтенанта Республиканской армии, свою разведывательную деятельность в Бельгии и во Франции, а также последующий период жизни, в том числе и более чем двенадцатилетнее пребывание в советских лагерях.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей, а также для историков, психологов, филологов и других специалистов.

---

Должен отметить, что равнодушие Паннвица по отношению ко мне, казавшееся нежелание с его стороны контактировать со мной вскоре несколько изменились. Мне трудно сейчас точно определить, каковы были причины, побудившие криминального советника начать более частые встречи со мной.

В то далекое время казалось, что это объясняется необходимостью продолжать радиоигру с «участием» Озолса – «Золя». Возможно, это было именно так. В этом случае определенную роль сыграл и Вальдемар Ленц, сумевший убедить Паннвица в необходимости более активного моего участия в проводимой гестапо работе.

Позднее у меня появилось и другое мнение. Через доктора Ленца я познакомился с «подружившимся» с Паннвицем Отто Бахом, который уже в пожилом возрасте представлял Германию в оккупированной Франции по экономическим вопросам. Кто такой Отто Бах я, конечно, в то время не знал. О его «дружбе» с Паннвицем я мог судить только весьма поверхностно. О сложившихся отношениях между криминальным советником, вновь назначенным начальником зондеркоманды, и доктором Ленцем и Отто Бахом я буду вынужден подробно рассказать в дальнейшем.

Так или иначе, неожиданно для меня Паннвиц стал меня вызывать к себе и длительное время беседовать со мной. Его интересовало многое. Он не оставлял без внимания мои встречи в Берлине с Харро Шульце-Бойзеном и Куртом Шульце. Он неоднократно возвращался к вопросу моей поездки в Швейцарию и встреч с Шандором Радо, которого он продолжал называть только нашим резидентом в Женеве. Его интересовали пройденные мною пути к организации фирмы «Симекско» и ее филиала в Париже «Симекс», а также и все то, чему эти фирмы должны были служить и фактически служили. Он вновь интересовался, естественно, и тем, кто из сотрудников наших коммерческих организаций имел отношение к советской разведке и в чем это выражалось. Особый интерес у него вызывала личность директора нашего филиала в Париже Альфреда Корбена. Тогда я объяснял это тем, что Корбен во Франции был известен и как промышленник, ему принадлежал завод по изготовлению корма для разводимых кур и других домашних животных.

Значительно позже от того же Паннвица и из документов, с которыми он решил меня ознакомить, я узнал о существовавшей разнице между моими показаниями и показаниями Отто. В то время как на протяжении всего следствия в гестапо я продолжал утверждать, что Корбен не имел никакого отношения к советской разведке, а использовался нами только как грамотный и деловой человек, Отто дал совершенно необоснованные, с моей точки зрения, показания о причастности Корбена к советской разведке и, даже больше того, указывал, что во время моего нахождения в Марселе я именно через него поддерживал связь с парижским резидентом. Это являлось сплошным вымыслом, так как, во-первых, если Корбен и приезжал в Марсель, то это было очень редко и в основном только для поддержания связи с подчиненным непосредственно ему Жаспаром; во-вторых, как мог я поддерживать с его помощью связь с парижским резидентом, если я действительно ничего не знал о якобы существовавшей его связи с нашей разведывательной деятельностью.

С негодованием мне приходилось во многих книгах читать, что Леопольд Треппер утверждал и в гестапо, что «Симекс» и «Симекско» являются руководимыми только им фирмами. Между прочим, это утверждается и в увиденном мною кинофильме, созданном в Бельгии по сценарию с участием Жиля Перро.

Паннвиц постепенно все больше и больше начинал интересоваться моим мнением по многим вопросам, но, как мне показалось, особенно его интересовало, нужно ли продолжать радиоигру, поддерживая связь с Золя. Иногда у меня даже возникала тревога, не возникает ли у криминального советника мысль уменьшить опасность провала радиограммы и сократить ее линии, ликвидировав мою связь с «Центром» и отставив за собой только линию связи Леопольда Треппера.

Эта мысль иногда тускнела, так как Хейнц Паннвиц временами проявлял интерес к Золя. Он открыто ставил передо мной вопрос, не может ли этот наш источник содействовать нашему внедрению во французское движение Сопротивления? Невольно я задумывался, не является ли это попыткой претворения в жизнь советов доктора Ленца. Я все больше убеждался, что именно он хочет помочь семье Озолса. Допустив прекращение «моей связи» с Золя, мы могли допустить и его арест, а следовательно, и арест жены. Что же станет с удочеренной малюткой этой чуткой семьи? Так мог думать Вальдемар Ленц.

Чаще бывая на улице Соссэ, я убеждался в том, что обстановка в зондеркоманде сильно меняется. У меня были все основания предполагать, что она превращается в большей степени в орган контрразведки, нежели орган гестапо. Если раньше интересы зондеркоманды и ее шефа в основном заключались в выявлении советских разведчиков и связанных с ними лиц, их аресте и ведении ожесточенного следствия, то теперь мне казалось, что Хейнц Паннвиц больше заинтересован в проведении действий контрразведывательного плана путем внедрения в существующие резидентуры и другие чисто патриотические, антифашистские организации с целью выявления планов союзников в борьбе против гитлеровской Германии.

Именно это заставляло меня о многом думать и стремиться правильно определить цель, которую я должен поставить перед собой. Время шло, уже был, если я не ошибаюсь, август 1943 г.

ГЛАВА XXV. «Красная капелла» развивает деятельность. Бегство Леопольда Треппера из гестапо – один из фактов,содействующих вербовке начальника зондеркоманды Ханца Паннвица.

Я старался более внимательно следить за тем, что происходит на Восточном фронте. Это, однако, мне тоже удавалось в малой степени, так как радио, естественно, у меня в камере не было, а возможности следить за прессой я был почти полностью лишен. Однако иногда мне удавалось улавливать некоторые фразы из разговоров между сотрудниками зондеркоманды, а в еще большей степени между теми, кто нас «обслуживал» на вилле Бемельбурга. Я мог понять, что события, происходящие на этом фронте, вызывают у немцев определенную тревогу.

Да, и мое положение было тревожным. Я переживал не только за себя лично, но и за всех остальных, оставшихся на свободе. Мои переживания усилились после того, как совершенно неожиданно в начале сентября 1943 г. меня перестали вызывать на улицу Соссэ. Я пришел к заключению, что мои волнения были обоснованными.

Я продолжал находиться в своей камере в Нейи. Правда, отношение ко мне мало в чем изменилось. Меня выводили на прогулку в сад, оставляли в камере, режим был тот же. Волнения мои продолжались. Внезапно ко мне в камеру вошел Бемельбург и поинтересовался здоровьем и моим настроением. Мне показалось, что криминальный советник немного выпил, от него пахло алкоголем. Он поинтересовался моим мнением о ходе военных действий. Он подчеркнул, что за положение во Франции он не волнуется, так как в Париже и во всей Франции даже после ее полной оккупации оно не вызывает особой тревоги. Движение Сопротивления не является, по его мнению, серьезной опасностью. Это тем более, что не исключена возможность, что США и в особенности Великобритания> могут согласиться на компромисс и заключение мирного договора с Германией. Признаюсь, это был первый случай, когда об этом заговорил со мной гестаповец.

Продолжая разговор, Бемельбург поинтересовался, давно ли я видел Леопольда Треппера, не встречался ли я во время прогулок в саду или при вызове на улицу Соссэ с Леопольдом Трсппером? Я понял, что Отто тоже содержится в этой же тюрьме. Утверждая, что я его уже больше года не видел, что в тот единственный раз, когда Отто проходил мимо решетки моей комнаты, он даже старался не смотреть в мою сторону. Не боясь высказать правду, я подчеркнул, что Отто и не захотел бы со мной встретиться, так как на следствии в гестапо он меня пытался оговорить.

На этом наш разговор с Бемельбургом закончился, и только несколько позднее у меня сложилось мнение, что после того как мне казалось, что я никогда больше не увижу этого криминального советника, его посещение моей камеры и беседа были не случайными. Видимо, он по собственной инициативе, а быть может, и по просьбе Паннвица решил прощупать, знаю ли я что-либо о том, где сейчас находится Отто.

Прошло еще несколько дней, и меня вызвал Паннвиц. Я был поражен его видом и даже резко изменившейся манерой разговаривать со мной. Он усадил меня в кресло, предложил выпить кофе и, помедлив, задал вопрос, предварительно сказав, что Отто по непонятным причинам исчез. Все сводилось к одному: не могу ли я предположить, где может скрываться Леопольд Треппер?

Увидев, что я потрясен, начальник зондеркоманды продолжил разговор. Он поинтересовался у меня, не мог ли Леопольд Треппер являться «двойником», то есть работать не только на советскую разведку, но еще и на какую-либо разведку союзников? Явно нервничая, мой собеседник высказал мысль, с которой я целиком мог согласиться. Он был убежден, что после всего того, что Отто предпринял после своего ареста гестапо, принимая участие в организованной совместно с ним радиоигре, в арестах многих сотрудничавших с нами людей, больше того, сделав все для того, чтобы втянуть в проводимую им «Большую игру» (тогда Паннвиц назвал ее несколько иначе, а именно в «большое предательство») и меня, и Озолса, и других, продолжение его работы с советской разведкой полностью исключено, а тем более какая либо из попыток вернуться в Москву. Москва имеет все основания немедленно его не только арестовать, но и ликвидировать.