Юрий Гулин - Кодекс звезды

• Название: Кодекс звезды
• Автор: Юрий Гулин
• Издательство: Аэлита
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013

1919–1939 годы. Тире между датами — это период жизни полюбившихся Вам героев, поместившийся на станицах новой книги. Много это или мало? По крайней мере, достаточно для того, чтобы подросло новое поколение Жехорских, Абрамовых, Ежовых, Берсеневых. За ними будущее, и именно им суждено стать главными героями последующих книг саги. Но всё это потом, потом, потом… А в этой книге главными действующими лицами повествования по-прежнему остаются их родители: Михаил, Глеб, Николай и Ольга. Им и их товарищам за эти годы предстоит построить на месте бывшей Российской Империи новое в истории Человечества государственное образование: СССР — буквы те же, а расшифровка уже несколько иная!

Будут на их пути испытания победами и поражениями. Одному из друзей даже предстоит пережить гибель любимого человека. Но куда бы ни забросила их судьба: на берега Вислы или Амура, на улицы Стокгольма или пыльные улочки древней Бухары — везде главным законом их жизни будет Кодекс Звезды!

---

— Почему? — весьма благодушно спросил я. Душа моя ликовала одержанной победе, и тому, что Львов оказался пе ред нами чист. Теперь я окончательно утвердился в том, что он не сломался, а просто просчитал Сталина. Рисковал бывший жандарм, конечно, отчаянно, но, в конечном счёте, оказался прав: Сталин (как, кстати, и Ленин) по своему естеству не смог вот так сразу отвергнуть абсурдную, казалось, идею, а потом под тяжестью дополнительных аргументов вынужден был её и принять.

— Почему? — голос Сталина звучал тихо, но отчётливо. — Да потому, что прибыли вы сюда в том числе и за тем, чтобы воспрепятствовать моему продвижению.

Он не добавил «к власти» или «наверх», но этого было и не нужно. Моё благодушие как рукой сняло. Ёшкин каравай! (спасибо, Оля) Вот так и приобретаются враги. И что теперь делать? Спокойно, Ипполит, спокойно… Раз он об этом говорит, то, значит, до конца ещё не уверен, в противном случае промолчал бы. А потом… Не надо нам такого «потом». И такого врага нам не надо. Говорю вполне буднично:

— Зря ты, Иосиф, пытаешься гадать на кофейной гуще. Исходи лучше из фактов. Того Сталина, что был в НАШЕМ времени, здесь нет, согласен?

Ни с чем он не согласен. Дурак я, дурак. Разве он может раздвоиться на «того» и «этого»? Тут никакое сознание не выдержит. На ходу меняю тактику:

— Извини, глупость сказал. Сталин, конечно, тот же, но действует он уже по-другому.

Вот с этим он готов согласиться, по глазам видно. Закрепляй, Жехорский, успех!

— И мы тебе в твоих действиях никак не препятствуем, а ведь могли бы, разве не так?

— Не препятствуете сейчас, но как я могу знать, что не будете препятствовать в дальнейшем?

— Опять ты за своё! — Я заставил себя рассмеяться, хотя в душу повеяло холодком. — Что будет потом, не можем знать даже мы, потому что здесь всё уже идёт по-другому. Иосиф, дорогой, надо руководствоваться тем, что есть, и прилагать усилия, — и тебе, и нам, и всем остальным нашим товарищам — чтобы и потом мы оставались в одной лодке!

Сталин отошёл к окну и долго что-то разглядывал на улице, стоя ко мне спиной. Потом повернулся и пошёл ко мне, на ходу протягивая руку. Я поспешил навстречу. Когда наши ладони соприкоснулись в дружеском рукопожатии, Сталин, улыбаясь, произнёс:

— Ты прав, Миша! Какие у нас сегодня есть основания в будущем становиться врагами?

— Никаких, — так же улыбаясь, подтвердил я, очень рассчитывая на то, что Сталин поверит в мою искренность.

— Хорошо. Рад был с тобой повидаться. Перед тем, как нам проститься, хочу спросить: может, у тебя есть ко мне какая-нибудь просьба?

Как не быть?!

— Мы все очень соскучились по Кравченко, и будем тебе признательны, Иосиф, если ты отзовёшь его с того «секретного» задания, которое ты ему поручил.

В глазах Сталина злые черти корчили мне весёлые рожи.

— Ответь честно, Миша, ты кого больше хотел бы видеть: Кравченко или Львова?

Вот тут надо было не ошибиться с ответом, потому я взял секундную паузу.

— Львова, — наконец твёрдо произнёс я.

— Ви его получите, — заверил Сталин, а черти в его глазах разом показали мне языки.

* * *

Слово Сталин держать умел. Уже на следующий день мне позвонил Берия, сказал, что делает это по поручению Сталина, потом произнёс фразу: «Завтра в шесть часов утра возле известного вам причала» — и положил трубку.

— Что ещё за причал? — пробурчал Васич. Друзья были уже посвящены в детали моей встречи со Сталиным.

— Наверняка тот, где проходила операция по спасения царской семьи, — предположил Ёрш.

— Почему ты в этом уверен? — спросил Васич.

— Во-первых, место достаточно безлюдное, — пояснил Ёрш, — а во-вторых, Сталин даёт понять, что всё про нас знает.

— Ну, положим не всё… — начал Васич, но я его перебил:

— … Вполне достаточно. Однако в данный момент это не так важно. Важно другое: причал, я согласен, тот, о котором говорит Ёрш. Так что если ты… — я выразительно взглянул на Васича.

— Я не возражаю, — сразу ответил тот.

— … Будем считать, что место встречи мы установили, — закончил я.

На месте мы были уже в пять. Без пяти минут шесть к причалу подкатила легковая машина, из которой вышел Берия и поманил нас к себе. Я и Васич направились к нему, оставив Ерша вместо прикрытия. Лаврентий приложил руку к козырьку, нам руки протягивать не стал, при полном нашем непротивлении. Потом он отворил заднюю дверцу седана, сопроводив действо словами:

— Забирайте подарок!

Я заглянул в салон. Тот был пуст, если не считать сидящего на заднем сидении мужчины со связанными руками и мешком на голове. Я помог страдальцу выбраться. Берия сразу засобирался. Уже с сиденья водителя протянул мне свежий номер «Правды», пояснил:

— Вы ведь это ещё не читали? Почитайте!

Я принял газету, Берия захлопнул дверцу и авто рвануло с места. Васич уже разрезал путы на руках и теперь тянул мешок с головы пленника. Это был Львов, без макияжа под Кравченко.

— Вчера вечером в камеру доставили таз с горячей водой, Берия предложил помыться, а заодно и разгримироваться, — пояснил Львов, жадно глотая свежий, чуть подсоленный морем воздух. — Знали бы вы, братцы, как я по этому соскучился! Можно, мы тут ненадолго задержимся?

Пока Львов в компании Ерша и Васича бродил по причалу, я внимательно просмотрел газету, и на последней странице нашёл то, что искал. Когда троица вернулась к машине, я показал им маленькую заметку, вернее, некролог, который был предупредительно обведён карандашом. В некрологе говорилось: «При выполнении особо важного задания отдал жизнь наш боевой товарищ, коммунист, полковник Кравченко Н.И. Память о нём навсегда останется в наших сердцах!». Я отдал газету Львову.

— Оставьте себе, Пётр Евгеньевич, на память.

— Нет бы Шефу сказать Сталину, что хочет видеть Кравченко, глядишь… — начал Ёрш.

— … и вы лицезрели бы сейчас мой труп, — закончил за него Львов.

Васич выразительно глянул на Ерша и постучал костяшками пальцев по лбу. Тот смущённо вздохнул:

— Ну да, с Рябого бы сталось…

И с него сталось. Вскоре до нас дошёл слух, что Берия погиб в горах Кавказа, когда выполнял какое-то поручения Сталина.

«На его месте должен быть я». Такое вполне мог бы сказать Львов, но не сказал, а предложил выпить на помин души Лаврентия Павловича. Никто не возражал, ибо в ЭТОМ времени Берия прожил более короткую, но менее сволочную жизнь. Тем же днём окончательно была решена судьба Львова…

НИКОЛАЙ

Считал ли я, что существует какая-то серьёзная опасность, вызвавшись проводить Львова до шведской границы? Положа руку на сердце, отвечу: нет! Тогда почему теперь, проводив взглядом гаснущие в сгущающихся сумерках красные огоньки на торце последнего вагона «Стокгольмского экспресса», я испытываю такое облегчение? Пожалуй, и не отвечу. Да это и не важно. Важно то, зачем Львов едет в Стокгольм. Скажете, тому есть много причин? Верно. Это и воссоединение с семьёй (Если помните, в пригороде шведской столицы живут жена и дети бывшего жандармского полковника). И желание держать Львова подальше от длинных Сталинских рук. И много ещё всяких «и». Но всё это фигня, по сравнению с… нет, не с «мировой революцией», которая, между нами говоря, сама по себе является полной фигнёй. Львову поручено создать в Стокгольме бюро российской внешней разведки. Этакий филиал Первого главного управления НГБ, которое возглавляет Бокий. Спросите, что на это скажут шведы? Под наши гарантии сохранения их суверенитета и нейтралитета не скажут ничего, разве что попросят убрать вывеску, если таковая появится на здании, где разместится бюро. А она (вывеска) не появится никогда. Это я могу сказать с полной уверенностью.

Прохладно стало торчать на перроне. Пройду в зал ожидания. До отправления поезда на Петроград есть ещё два часа…

23 февраля 1920 года

Квартира Абрамовых

В этот день у Абрамовых собрались только свои, и только военные: три генерала и полковник — все в парадной форме.

Ольга, которая даже 8-го марта не манкировала женскими обязанностями, вставать в этот день к плите отказалась категорически. Потому утку приготовила загодя, оставалось только разогреть.

Традиция отмечать 23 февраля как День Российской Армии ещё не только не прижилась — её не было вовсе. А значит, можно смело предположить, что исключительно по этому поводу в этот день за праздничным столом собрались только наши друзья. Начиналось застолье весело, но где-то после третьей рюмки пришло время для серьёзных тем.

— Шеф, скажи по совести, — обратился к Жехорскому председатель ВОК генерал-лейтенант Ежов, — не жалеешь о том, что сдал наркомат обороны Троцкому?

— Не сдал, а передал, — тут же поправил товарища Жехорский. — Сдать — от слова «сдаться». А мы ведь Троцкому пока ни в чём не уступили. Правда, Васич?